Господи, вразуми иерархов

В российском общественном сознании, как в тёмной воде, плавают три идеологии, три огромные льдины. Сталкиваются, ударяются друг о друга, раскалываются, слипаются в причудливых сочетаниях, вновь распадаются, продолжая мерно и угрюмо кружить среди мутного половодья России. Три эти льдины суть три идеологии, не позволяющие российскому мышлению слиться в единое целое. 

Это огромный осколок советского, оторванный от берегов и вяло плавающий среди причудливых водоворотов истории. Это осколок белой монархической православной России, имеющий своих исповедников, своих вероучителей, верноподданных несуществующей царской династии. И это либеральное сознание, незначительное по размерам, но едкое, мерцающее, экспрессивное, то и дело со звоном толкающее два других осколка, вступающее с ними в причудливые союзы и распри.

Сегодня либералы неистово атакуют православие, засылают куртуазных чертовок из Pussy Riot в храм Христа Спасителя, и те беснуются у царских врат. В патриарха вцепились либеральные таксы и треплют, кусают, мучат его, третируют то бриллиантовыми часами, то квартирой в доме на набережной, в которой когда-то жил не то Троцкий, не то Зиновьев. И кажется, что ненависть между либералами и православными неодолима, носит не политический, а теософский характер. А ведь своему могуществу и возрождению православная церковь обязана либералам, которые разгромили Советский Союз, захватили власть и стали стремительно насаждать всё антисоветское, антикрасное, способствуя монархистам и православным. 

Именно в те 90-е годы газета «День» провозгласила стратегию сближения красных и белых. Соединение двух имперских мировоззрений: монархического и красно-советского, которые каждое в своё время были разгромлены либералами, пустившими под откос сначала белую империю Романовых, а затем красную империю Сталина. И эта стратегия была успешной: красные и белые сближались, видели в либералах общего врага, стремились забыть взаимные обиды, сложить стратегический союз и обеспечить возрождение великой державы. 

Владыка Иоанн, архиепископ Санкт-Петербургский и Ладожский, — освятил этот союз. Призывал всех русских к историческому примирению, к единению своих усилий в борьбе с тайной беззакония. Духовник газеты «День» отец Дмитрий Дудко рассматривал советский период русской истории как период особой религиозности. В красных героях и мучениках видел святых, которые крестились своей кровью на полях сражений и погибли жертвенной смертью за Родину. Союз красных и белых выдавливал либералов на периферию общественного сознания, пугал, обрекал их на вырождение. В девяносто третьем году либеральные танки Ельцина убивали на баррикадах советских офицеров и красных революционеров, стреляли в крестные ходы православных, пробивали пулями иконы. 

Союз красных и белых был разрушен с приходом Путина. Либерал до мозга костей, Путин окружил себя миллиардерами, либеральными экономистами и одновременно стал искать опору в церкви. В тех интеллигентских кругах, которые уповали на монархическую мифологию, на предание о белой империи, отрицали всё советское и видели в крушении Советов не столько либеральную победу, сколько монархический реванш. Путин оторвал белых патриотов от красных, притянул к себе, способствовал сближению их с либералами. Именно тогда либералы и белые патриоты в один голос в общем порыве нападали на всё советское. И именно тогда обнаружил себя лютый антисоветизм в церкви. Одинаковой ненавистью ко всему советскому дышали речи протоиерея Дмитрия Смирнова, православного священника, и режиссёра Андрея Смирнова, фанатичного и лютого антисталиниста. И либералы, и белые патриоты предлагали переименовывать улицы и города, разрушить красный пантеон у кремлёвской стены, извлечь тело Ленина из Мавзолея. Либерал Федотов, провозгласивший десталинизацию, в своих высказываниях был неотличим от митрополита Илариона, идеолога РПЦ. Либералы и православные, объединившись, теснили красных, советских, демонизировали их, были единодушны в травле исповедников красного смысла.

Это продолжалось довольно долго — до тех пор, пока либералы не поссорились с Путиным. АнтиПутинизм в либеральной среде разрастался. И, стремясь подорвать позиции Путина в идеологии, либералы атаковали православную церковь, иерархов и самого патриарха, в ком не без оснований видели опору Путинской идеологии. Ещё недавно православная церковь заигрывала с либералами. Готова была пригласить куртуазную Ксению Собчак на церковный собор. Высылала патриарха на встречу с байкерами — этим разнузданным и фривольным племенем. Побуждала дьякона Андрея Кураева оправдывать сребролюбие монахов, выступая против всех проявлений глубинного антилиберального фундаментализма в культуре и в самом православии. И вдруг церковь оказалась под ударами едкого беспощадного либерализма. Не имея опыта информационных войн, она спряталась от либеральных нападок не за стены монастырей, а за зубчатую кремлёвскую стену. При этом продолжая корить большевиков за разрушение храмов. 

К вопросу о разрушении храмов. В феврале семнадцатого года либералы свергли православного царя-помазанника, разгромили монархию. И это было первым разрушением великого православного храма, за которым последовали все остальные разрушения и гонения, богоборческие годы, избиения священников и монахов. Этим гонениям положил предел красный монарх Сталин, ведя священную войну против фашистов — врагов рода человеческого. 

На этой войне советский и русский народ, потеряв тридцать миллионов своих сыновей и дочерей, принёс Христову жертву. И красные мученики, погибнув на полях сражений, крестились кровью, приобщились к лику святых, пополнив несметные ряды новомучеников. Сталинская Победа сорок пятого года явилась возведением грандиозного храма, которому стоять нерушимым вовек. Когда ещё дымились подбитые немецкие танки и не просели братские могилы, Сталин отдал приказ восстанавливать разрушенные фашистами храмы Новгорода и Пскова. И те засверкали своей возрождённой драгоценной белизной среди землянок и пепелищ. Пусть иерархи церкви, если Господь откроет им духовные очи, осмыслят эту метаисторическую истину.

А что в этих условиях красные? Как ведут себя советские идеологи? Они не забыли недавние инсинуации и оскорбления в свой адрес, исходившие от церковных иерархов. И, казалось, готовы пойти на сближение с либералами, вновь возрождая старинные формулы: «Религия — опиум для народа», «Поп — толоконный лоб», «Церковь богатых и церковь бедных». Но Зюганов, забыв все обиды, поддерживает церковь самым решительным образом, видя в ней оплот сильного государства.

Из православной среды тоже раздаются робкие интонации примирения, обращённые к красным. Патриарх признал великую Победу сорок пятого года почти религиозным праздником, освещая этой мистической вехой весь советский период. 

А что же Путин? Неужели он простит либералам их предвыборное требование, звучавшее с Болотной площади, добиться для него, Путина, участи Каддафи? Неужели он со своей мнительностью и долгой памятью забудет те оскорбления, что изливались на него с либеральных трибун и неслись из либеральных репродукторов? Логика политического процесса в России ведёт к тому, что Путин, ослабленный после выборов, ощущая себя лидером ослабленного шаткого государства, должен неминуемо дистанцироваться от антигосударственных либеральных сил и искать себе опору среди носителей государственной философии. Будь то монархисты-державники, осеняющие себя крестным знамением, или советские империалисты, носящие в сердце рубиновую звезду.

Союз красных и белых вновь возможен. Стратегическое сближение советской идеологии и идеологии православной монархии кажется неизбежным. И в недрах этого сближения в результате сложного синтеза в процессе метаисторического поиска возможно создание новой российской имперской идеологии — идеологии Пятой империи.