Что общего между Pussy Riot и радикальными исламистами

На модерации Отложенный

Российский ислам - весьма специфическое социокультурное, идеологическое и богословско-политическое явление. Сегодня на Северном Кавказе представлены две его версии. Существуют разнообразные мазхабы и течения, но речь о двух принципиальных семействах.

Это, во-первых, ислам традиционный, который так или иначе сложился в этом регионе за долгие столетия. В его рамках существует также, пожалуй, наиболее духовно ориентированное направление  – суфизм, внутренний ислам. Это люди пути – тариката. Так же, как и остальные мусульмане, они полностью признают внешнюю сторону религии, но при этом еще говорят о мистической и духовной реализации исламской традиции, о пути в самый ее центр. Суфийский ислам переплетается с  традиционным исламом самым существенным образом. Можно даже сказать, что суфизм является его сердцем.

А с другой стороны в современном северокавказском исламе имеют место новомодные тенденции, которые являются одной из традиций для остального арабского мира и воплощены в салафитском полюсе. Это так называемый чистый ислам, или ваххабизм.

Между двумя этими направлениями существует серьезный идеологический конфликт. Если мы посмотрим на историю Чечни и второй чеченской кампании в частности, то увидим, что именно усиление позиций радикального салафитского ислама среди чеченской вооруженной группировки, воюющей против РФ, привело к тому, что конфликт приобрел внутренний характер. По сути дела это был раскол чеченского общества на традиционалистов, таких как суфий Ахмад-хаджи Кадыров, и представителей салафитского, антироссийского и прозападного ислама, которых, как обычно, поддерживали демократы и представители западного мира. Это разделение привело к трагической гибели Ахмад-хаджи Кадырова. Сейчас, когда Чечня вернулась в нормальное русло, процесс противостояния двух типов ислама продолжается на глубочайшем, невидимом с поверхности, уровне.

Не сказать, чтобы традиционный ислам был однозначно пророссийский. На самом деле он тоже специфический. Но, по крайней мере,  он не связан с внешними центрами управления. В традиционном исламе есть свои большие вопросы и к русским, и к нашей стране в целом, но особенность этого полюса в том, что он опирается на историческую традицию. Он был здесь всегда. И одновременно есть другой ислам, завезенный из арабских стран. Этот ислам призывает не только к боевым действиям, джихаду против России и выходу Северного Кавказа и других исламских регионов из-под российского контроля, но и к уничтожению традиционного ислама – взрыву суфийских могил, например, и других памятников. Тот факт, что для салафитов врагами являются и представители традиционного ислама, и русские, объединяет и тех и других уже с точки зрения угрозы, которую салафизм для них представляет.

Что такое Дагестан сегодня? Это вооружение значительной части населения и создание радикальных салафитских группировок, связанных с криминалитетом. Это активное влияние со стороны Запада через Грузию и через арабские радикальные страны напрямую. Те же отряды, которые сейчас сражаются против Ассада, а прежде сражались в Ливии, уже заходят в Афганистан идеологически и структурно. Дагестан сегодня - это неэффективная политика федерального центра, которая пытается задавить все очаги сопротивления только силой. Это сложная внутренняя полиэтническая структура, это социальный кризис, который в республике налицо. Дагестан сегодня – это Чечня завтра.

В определенном смысле война в Дагестане неизбежна, так как никто этими вопросами всерьез не занимается. Поставили Хлопонина, который кроме экономики ничего не видит – ни религии, ни теологии, ни политики, ни традиции. Это совершенно другой тип. И потому совершенно, под прикрытием экономического взаимодействия с формальными элитами региона, на Северном Кавказе ведется подготовка к новой кавказской войне.

Исход военных действий и политических коллизий в Чечне был предопределен, когда полюс суфийского традиционного ислама, осознав угрозу, исходящую от ислама салафитского, сделал выбор в пользу российского государства. Так и был создан феномен Кадырова. Поэтому, во избежание повторения этого сценария в Дагестане - появления здесь такого же Кадырова, только дагестанского – они убивают одного из лидеров и самых уважаемых  представителей северокавказского суфизма. За шейхом Саидом Афанди аль-Чиркави стояли тысячи мюридов и последователей. Он был способен влиять не только на религию, но и на политическую, экономическую и социальную ситуацию в республике. Это был человек номер один в современном суфизме на Северном Кавказе вообще. Произошел опережающий теракт. Ахмада Кадырова убили уже после осуществления его фундаментальной миссии по решению чеченского конфликта. Саида Чиркейского взрывают до начала дагестанской кампании. Его уничтожают на наших глазах. Выбивается потенциальный лидер той силы, которая в случае радикализации ситуации была бы основным полюсом диалога с российской властью.

Конечно, это убийство - колоссальный удар по нам. Так же, как и гибель Кадырова, взрыв Саида Чиркейского – удар по российской государственности. Прямой удар по Путину. Казалось бы, на поверхностный взгляд он не связан с Болотной площадью, с PussyRiot и действиями либералов, которые осуществляют саботаж изнутри Путинской системы. Они до сих пор группируются вокруг главы правительства, занимаясь подменой основных тенденций развития, забалтывая их, придавая им другое направление. Но все эти очаги пятой колонны, управляемые извне, работают синхронно. Поэтому следует понимать убийство наиболее авторитетного суфийского шейха на Северном Кавказе как элемент кровавой войны против России. И все эпизоды этой войны – символические мелкие или крупные, экономические, идеологические, информационные и непосредственно террористические – все они вписываются в общий план борьбы против нас.

Саида Чиркейского убивает русская смертница, и это еще один серьезный момент. Ислам, и особенно радикальный салафитский, активно вербует сторонников среди русского населения разными способами. Это русское население сегодня лишено собственной духовной традиции – ведь православие под атакой, под активным медийным ежедневным очернением. В ответ же со стороны Русской православной церкви ничего подобного не происходит. Она комментирует свою позицию, описывает свои идеалы и ценности, но не настаивает. И вакуум заполняется именно радикальными экстремистскими формами. В итоге среди салафитских террористов сплошь и рядом оказываются этнические славяне.

Это колоссальный недосмотр нашей внутренней политики. Мы до сих пор тянем с введением православной культуры, почему-то извиняемся перед всеми, расшаркиваемся относительно духовного воспитания населения в христианских традициях (или традиционного ислама, что очень близко и не противоречит друг другу). И в результате руками русской женщины уничтожается лидер традиционного ислама – практически единственной силы, с которой федеральная власть могла бы вступить в активный созидательный диалог. Символизм этого действия столь же точен, глубок и страшен, как и акция PussyRiot, как и поддержка всеми либералами от Сванидзе до Эха Москвы любых нападок на русский народ, на русскую историю, на русскую православную церковь. Или на Путина – все это звенья одной цепи.