БАТЯНЯ-КОМБАТ

На модерации Отложенный

 

Известно, что бывший — будущий  президент Путин любит эту песню в исполнении Расторгуева. Только в реальной армии и в конкретной части отцы-генералы к срочникам и их родителям относятся без лирики…

Тяжелораненого, истекающего кровью солдата-срочника Шахома Шабанова вывезли на каком-то грузовике за пределы полигона. Выгрузили… Сопровождавшие бойца обратились к офицеру, проезжавшему в иномарке:

– Окажите помощь, довезите до госпиталя!

Тот отказался:

 – Машину кровью испачкаете!

 А если бы на месте Шахома, не приведи Господь, оказался его сын?

 

Полтора месяца назад, 28 февраля 2012 года, на учебном полигоне близ Майкопа в части №09332 произошла очередная трагедия.

Пишем «очередная», потому что это второе письмо с жалобой из части № 09332 и вторая публикация о безобразиях, случившимися в этой части за короткий промежуток времени («Спасти рядового Дуюнова» в № 23 (1725) от 02.04.2012). А сколько их сокрыто от глаз общественности – большой вопрос. Мы публикуем очередное письмо матери военнослужащего  Холид Шабановой из поселка Молькино Горячеключевского района, вступившей в неравную схватку с военной бюрократической машиной.

«Мой сын, Шахом Шабанов, 1993 г. р., был призван в армию 18 октября 2011 года. Пошёл по собственному желанию, не буду скрывать, несмотря на мои многочисленные просьбы откупиться. Как говорится, напрягли бы все жилы и «отмазали». За деньги сейчас можно купить все. Однако сын сказал, что, мол, зачем мне бегать, а главное – от кого? Это моя страна, в ней я живу, значит, должен отдать долг Родине. Документы в военкомат он понес весной 2011, не окончив колледж. Взял академический отпуск, чтобы отслужить со своим призывом. Говорил, вернусь из армии, потом доучусь. Но в вооруженные силы его призвали только осенью. За четыре месяца от командования батальона, в котором проходил службу мой сын, не было ни одного нарекания. Наоборот, командиры говорили мне постоянно, какого замечательного сына мы воспитали! Так прошло четыре месяца. Случилась эта злополучная командировка в г. Майкоп на военно-полевые учения. Примерно за неделю до происшествия мы с ним виделись. Все было прекрасно. А потом произошло следующее: 28 февраля я позвонила на мобильник сына, а ответил майор Григорян Л.А. Он сообщил, что с моим сыном произошёл несчастный случай (хотя, как мог офицер, не облеченный полномочиями, давать правовую оценку ЧП вообще? – авт. ). А вышло следующее: Шахом по приказу лейтенанта Шумилова А. В. разряжал ленту БТРа. В этот момент произошел взрыв в ленте. И моему сыну оторвало кисть правой руки, был сломан большой палец на левой.

 Позже я встретилась с начальником госпиталя. Он сообщил мне, что сыну сделали операцию по удалению кисти правой руки, а левая – в гипсе­. Операцию провели в гражданской больнице.

Это письмо в редакцию «НГК» – единственный пока документ о том, что случилось с Шахомом. Других нет. Несмотря на многочисленные попытки получить комментарии от различных официальных лиц военного ведомства.

– Я отдавала сына здоровым, по чьей вине он стал инвалидом?! – вопрошает мать по телефону, обращаясь к очередному чину, пытаясь понять, что ожидает ее искалеченного армией ребенка. При этом, очередном разговоре мне довелось присутствовать лично.

В ответ:

– Ты кто такая?! Мы по телефону ответов не даем.

– Но я же мать… Имею право знать, – со слезами в голосе пыталась возразить, как выяснилось позже, военному следователю по фамилии Воронцов, отказавшемуся даже назвать свое имя-отчество. В ответ снова оскорбительно- небрежное:

– Ты кто такая?

Именно с этой сцены в кубанском отделении «Комитета солдатских матерей» начался разговор корреспондента «НГК» с матерью.

Трубку перехватила председатель комитета Татьяна Головина. Представилась. Но получила такой же отпор, что и мать.

– Моему возмущению нет предела. Произошло ЧП. Зачем матери отказывать в доступе информации об этом, тянуть время. Мое твердое убеждение: значит, есть что скрывать. Мы обратимся с требованиями провести объективное и всестороннее расследование во всевозможные официальные инстанции, в том числе, и к председателю краевой призывной комиссии, губернатору края Александру Ткачеву… А вы поберегите слезы! Вам еще, судя по всему, предстоит их много пролить, – советует Татьяна Михайловна. Она знает, что говорит. Через этот кабинет проходят десятки, сотни солдатских матерей с их трагедиями.

Корреспонденту «удалось» связаться с военно-следственным отделом следственного комитета Российской Федерации по Армавирскому гарнизону, которому поручено расследовать это дело.

– Никаких комментариев мы не даём. Не уполномочены. Обращайтесь в вышестоящие инстанции. Существует же регламент взаимодействия со СМИ, – отшил меня главный следователь Армавирского гарнизона Игорь Жаднов.

Но в этот день «вышестоящие инстанции», как оказалось, были заняты самоубийством офицера в Новороссийске, потому комментировать что-либо отказались. Мол, не до вас. Тут такое происходит…

 В настоящее время Шахом находится в военном госпитале г. Краснодара, что на Постовой,6. Полтора месяца мать рядового Шабанова бьется об эту равнодушную военную машину, чтобы получить ответы на резонные в этой ситуации вопросы. В ответ слышит ставшее привычным: «Кто ты такая?!»

 

 

 

По просьбе матери солдата просим военный комиссариат Краснодарского края ответить на вопросы.

 

Почему раненого солдата отправили в гражданскую больницу г. Майкопа, а не в военный госпиталь в полутора километрах от нее? Была ли соблюдена техника безопасности при манипуляциях с боеприпасами? Кто понесет ответственность за случившееся? За чей счет будет осуществляться протезирование? Какие документы нужны для страховой выплаты? И кто возместит моральный вред родным и, главное, солдату, который пострадал на срочной службе?