Почему царские военачальники радовались отречению Николая II?

Вряд ли падение монархии в 1917 году произошло бы так легко, если бы не позиция военных. И речь, разумеется, не только о Петроградском гарнизоне. Исследователи спорят о том, какую роль сыграли представители российской военной элиты — командующие фронтами, генштабисты, офицеры Ставки.

Считать ли их поведение прямым предательством и следствием заговора (если да, то каков уровень организации и кто был прямо вовлечен в действие)? Или же это была растерянность перед «стихией революции» и накопившиеся претензии к конкретному правителю и к его окружению? Судя по всему, и то, и другое.

 

 

 

«...неприлично генерал- адъютанту так радоваться революционному движению и перевороту. Но так плохо жилось всему русскому народу; до такой разрухи дошли правительственные слои, так стал непонятен и ненавистен государь, что, взрыв стал неизбежен...» (с) Генерал А. Н. Куропаткин. Дневник.

Участник Февральской революции большевик А. Г. Шляпников полагал, что командный состав фактически принял активное участие в свержении монархии со своими собственными целями: «оседлать» Революцию и не дать ей превратиться в «слишком левую», социалистическую (А. Г. Шляпников. Семнадцатый год.).

К 1917 году практически все общественно-политические силы в России были настроены против Николая II и его окружения. Но вот дальше цели «недовольных» расходились: кому-то был нужен классический «дворцовый переворот», кому-то — Республика, ну а кому-то — углубление революционного процесса до «социалистической стадии». Военные же полагали, что в сложившейся ситуации отречение Николая II удержит страну от Гражданской войны и даст им возможность «спокойно» закончить войну.

Прямо об этом писал служивший в Ставке офицер Дмитрий Николаевич Тихобразов. Очень противоречивые слова, которые показывают всю запутанность той ситуации, включая «кашу» в головах многих военных:

 

 

 

Александр Гаврилович Шляпников (1885 — 1937).

«Должен пояснить, почему я при всей моей верноподданнической любви к Николаю II радовался его отречению, как и лица, по службе меня окружающие.

Я искренно верил, что всех одушевлял один порыв, одно желание: напрячь все силы и довести войну до победного конца. Этим миражом обманут был и царь...» (с) Д. Н. Тихобразов. Ставка и революция. / А. В. Ганин. Генштабисты и Февральская революция.

Исследователь А. В. Ганин на солидной источниковой базе показывает, что офицеры Генерального штаба относились к монархии без особого трепета, Николая II внутренне критиковали, иногда даже презирали. Многие такие военные сблизились с промышленниками и депутатами Думы (чаще всего в «посредниках» фигурирует имя А. И. Гучкова).

 

 

 

Александр Иванович Гучков (1862 — 1936).

После царского отречения радовался не только Д. Н. Тихобразов. Генерал Михаил Васильевич Алексеев (начальник штаба Верховного главнокомандующего и будущий основатель белого движения) говорил своему другу и тоже генералу Вячеславу Евстафьевичу Борисову: «поздравляю вас с конституционной монархией». В. Е. Борисов же интересовался, почему не с республикой? М. В. Алексеев отвечал, что пока рано: нет нужных людей (В. Е. Борисов. Генерал М. В. Алексеев.).

Изначально за отречение явно были и другие военачальники: А. А. Брусилов, Н. В. Рузский, великий князь Николай Николаевич, А. С. Лукомский (принимавший участие в подготовке манифеста по отречению, тоже будущий деятель белого движения), Ю. Н. Данилов, С. С. Саввич и т.д. Лишь некоторые колебались, как В. В. Сахаров.

 

 

 

Михаил Васильевич Алексеев (1857 — 1918) и великий князь Николай Николаевич (1856 — 1929).

Примечательно, что судьба у этих военачальников была разной: кто-то потом возглавлял белогвардейцев, другие оказались в РККА (А. А. Брусилов и, временно, В. Е. Борисов), третьи эмигрировали сразу, четвертых убили ещё в 1918 году (Н. В. Рузского, например или А. Е. Эверта), адмирала А. И. Непенина — вообще в 1917, еще в ходе Февральской революции.

Радость по поводу отречения Николая II действительно была: казалось, военные достигли своей цели. Теперь никто не будет им «мешать», новый император будет «покладистым» (а реальную власть будут осуществлять думские деятели и господа генералы), война «до победного конца» и так далее. И Революция будет «правильная», без крайностей.

«Отстранение монарха разочарованная военная элита считала важным шагом на пути к победному завершению войны...» (с) А. В. Ганин. Генштабисты и Февральская революция.

 

 

 

Николай Владимирович Рузский (1854 — 1918) и Алексей Алексеевич Брусилов (1853 — 1926).

Однако, уже 3 марта стало ясно, что все пошло не так. И генералы стали жалеть (сильнее всего сокрушался А. Е. Эверт). Радость прошла: революция и не думала «сворачиваться», «временные» не владели ситуацией, тогда как Советы самим своим появлением означали наступление двоевластия. Надо сказать, что основная масса офицеров, особенно на фронтах, была просто поставлена перед свершившимся фактом.

И очень скоро «проблемы революционного тыла» перекинулись и на армию. Более того, в первые же месяцы многие военные, участники или «сочувствующие» Революции лишились своих постов...