Из истории разведки: ХАКЕРЫ И АТОМНАЯ БОМБА

В альманахе "Лебедь" (Валерий Лебедев Робин Гуды Интернета) идет любопытная дискуссия о хакерстве. Не буду скрывать, позиция оппонента Валерия Лебедева, а им стал основатель КНЖ (клуба научных журналистов) Александр Сергеев, меня поразила. Я даже и не представлял, что к открытому разбою, откровенному грабежу, прямым диверсиям, а по сути, войне и террору - именно этим и занимаются ребята из Anonymous и LulzSec - можно относиться так своеобразно! Как к борьбе за свободу слова, информации и права человека.

На мой взгляд, тут сказывается колоссальное различие в мироощущении западного человека и человека русского. Для первого главное закон и порядок. Для второго - некая интуитивно ощущаемая справедливость. Которую, как показала практика, в итоге оказывается можно толковать так расширительно, что диву даешься, глядя, какие ужасы из сего проистекают. Достаточно вспомнить историю России за последние сто лет, чтобы убедиться в этом.

В связи с чем заметим, что около 1230 г антгальский рыцарь и судья Эйке фон Репгоф составил "Саксонское зерцало", юридический сборник, отражающий обычное право Саксонии и новеллы из канонического права. Сборник стал основой известного Магдебургского права, которое затем распространилось на севере Германии, в Голландии, Лифляндии и Польше (с Украиной) - но не в Московии. Рыцарь-правовед (любопытное сочетание, в принципе невозможное на Руси) писал: "Век господства несправедливого обычая ни на миг не может создать права".

Эта формулировка исчерпывающе определяет историю России, в том числе и новейшую! С тем добавлением, что абсолютно справедливых обычаев не бывает, это невозможно в принципе и только право придает им видимость законности: dura lex, sed lex. Жизнь общества вообще и каждого из нас в частности построена на компромиссах и для западного человека хорошо, когда они формализованы, узаконены, для русского же законы неудобны, ему предпочтительнее понятия - совести там, корпоративного духа (своих не выдаем), той же справедливости. Результат известен и правление Путина - очередной рецидив бесправия.

Разумеется, правовой Запад для такого режима бельмо в глазу, вечное "Саксонское зерцало", отражающее э-э… выразительную физиономию самобытной страны. Отсюда и путинский антиамериканизм. При Николае I еще могли самодовольно вещать: "Европейцу как хвалиться своим тщедушным, крохотным кулачишком? Только русский владеет кулаком настоящим, кулаком comme il faut, идеалом кулака. И, право, в этом кулаке нет ничего низкого, ничего варварского, напротив, очень много значения, силы, поэзии!" Вот вам и все русское право. Но сейчас ручки стали коротки. Тем более Америка виновата. В том числе и тем, что завершила эру милосердия и взялась, наконец, за хакеров.

То, что хакеры эти по какой-то причине атакуют в основном Запад, а не российские или китайские частные и государственные учреждения, в расчет не берется. А зря. Cui prodest? - спрашивали в таких случаях проницательные римляне, и многое становилось на свои места. Но скоро 1 апреля, день веселый, поэтому не будем продолжать очевидную цепочку логических заключений. Давайте я вам лучше одну историю расскажу.

История о советских хакерах

Как-то на святки герр Путин рассказал забавный анекдот об американском разведчике, который пришел сдаваться в КГБ:
- Я американский разведчик, хочу сдаться…
- Американский? В пятую комнату.
- Здрасьте, я американский…
- Оружие? В седьмую...
В седьмой спросили насчет средств связи и отправили в 20-ю. Там выяснили наличие валюты и послали в 30-ю.

Ну а в той раздраженно осведомились о задании: Есть? Так идите и выполняйте! Не мешайте работать!

Поразительно (хотя, что уж тут поразительного, давно известно, что никакая выдумка не сравнится в своей фантастичности с реальной жизнью!), но подобный случай действительно имел место! Правда, не с американским шпионом, а с русским, и не в Москве, а в Оттаве. В 1945 году. В честь чего там даже установили мемориальную доску!

Однако началась эта интернациональная шпионская история раньше - и не в Канаде, а в Англии. Где два немецких еврея доказали принципиальную возможность создания транспортабельной урановой бомбы. Да, да, не удивляйтесь, тема бомбы была тесно связана с Канадой и Британией: именно эти страны лидировали поначалу в сфере военного применения атома. В самом начале 1940 г., когда весы истории еще колебались, физики Отто Фриш, племянник небезызвестной Лизы Мейтнер (говорят, она написала и сумела передать ему весьма прозрачное письмо на эту тему…), и Рудольф Пайерлс, работавшие в университете Бирмингема, сделали решающий шаг от едва намечавшейся теории к убийственной практике. Они рассчитали критическую массу урана-235, необходимую для начала цепной реакции. Та оказалась небольшой, порядка 10 килограммов, что позволяло создать бомбу, пригодную для доставки к цели имевшимися самолетами.

И тут всплывает вопрос соответствия уровня державного руководства уровню руководимых им держав, в том числе и их научному уровню. Не будем говорить о Сталине и Гитлере, с ними давно все ясно, но еще 2 августа 1939 года сам Эйнштейн обратился с письмом к Рузвельту, предупреждая президента самой мощной индустриальной державы мира об опасности, грозящей с этой стороны. Но даже ему, признанному гению, мировому научному авторитету №1, не вняли. Гений-то он гений, однако вопрос поднял слишком серьезный, чтобы доверять ученым, тем более бывшим немецким. К тому же в его письме говорилось о не слишком практичных конструкциях: "Одна бомба этого типа, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит весь порт с прилегающей территорией. Хотя такие бомбы могут оказаться слишком тяжёлыми для воздушной перевозки".

Здесь следует сделать паузу. Все гениальное просто и недаром через двадцать лет еще один гениальный физик, Андрей Сахаров, предлагал доставить на подводной лодке и взорвать на подходах к Нью-Йорку стомегатонную бомбу (пятидесятилетие взрыва ее уменьшенного вдвое прототипа над Новой землей мы недавно "праздновали"). Вызванное ею цунами должно было полностью уничтожить весь северо-восток Соединенных Штатов (Юбилей Кузькиной матери Большого Ивана)! Это потом уже и Эйнштейн и Сахаров осознали…

Нет, чашу весов судьбы на сторону западных демократий склонил не Эйнштейн. В марте 1940 меморандум, подготовленный Фришем и Пайерлсом, был вручен Маркусу Олифанту, одному из учеников Резерфорда. В 1925 году молодой австралиец Олифант услышал выступление новозеландца Резерфорда и уже через два года был на отличном счету в прославленной Кавендишской лаборатории. Именно он открыл способность ядер тяжелого водорода к слиянию (гелий-3 и тритий, также открытые им, были продуктами этой реакции синтеза), заложив тем самым основы водородной бомбы, хотя сам и не предвидел такой возможности. В 1937 он стал профессором физики в университете Бирмингема и разрабатывал радары, спасшие затем Англию во время немецкого воздушного наступления.

Олифант передал меморандум Генри Тизарду, советнику Черчилля, председателю комиссии по научным исследованиям в области противовоздушной обороны, с подачи которого был создан легендарный MAUD (Military Application of Uranium Detonation). Этот спецкомитет - оцените британскую прозорливость! - пришел к следующим выводам: урановая бомба практически осуществима и способна решить исход войны. Работам по ее созданию необходимо дать высший приоритет. Сотрудничество в этой сфере с Америкой абсолютно необходимо. После чего Урановому комитету США было отправлено соответствующее сообщение. Но за океаном к нему не прислушались, хотя Сцилард 7 марта 1940 г. написал еще одно "письмо Эйнштейна" (знаменитое первое также написал в основном он).

Лишь 11 октября письмо показали Рузвельту - и сообщили о наличии в Колумбийском университете группы физиков, занимавшихся ядерной тематикой. Президент как будто внял и 19 октября Эйнштейн получил от него ответ, в котором говорилось, что создан Госкомитет по урану во главе с Лайменом Бриггсом, директором Национального бюро стандартов. Тот бодро взялся за дело и в феврале 1941 года его Комитет выделил университету целых… $6000 на закупку урана и графита. Европа с ее войной была далека, за океаном, и жареный петух Пёрл-Харбора еще не клюнул Америку…

В августе 1941-го - война к тому времени разгорелась не на шутку и становилась мировой! - Олифант на бомбардировщике вылетел в США, чтобы обсудить развитие программы радаров. Истинной целью визита было выяснить, почему американцы проигнорировали сообщение англичан. Сразу по прилету он послал сообщение Бриггсу, но не получил ответа. Он был настойчив, дозвонился в Вашингтон - оказалось, что английское сообщение все это время лежало в сейфе Бриггса без движения! Олифант объяснил неотложность вопроса на встрече с Лоуренсом и Ферми, но лишь после Перл-Харбора, 19 января 1942 г., Рузвельт одобрил создание атомной бомбы.

И лишь весной 1942 г. Артур Комптон (через 2 года после Фриша и Пайерлса!) оценил величину критической массы урана-235. Она, по его мнению, составляла от 2 до 100 кг.

9 марта об этом сообщили Рузвельту, но… Первые конкретные шаги по осуществлению Манхэттенскго проекта были предприняты намного позднее, в августе 1942-го, а реальное финансирование началось еще позже. Иными словами, США чуть не провалили самый главный экзамен эпохи. Отнесись они к делу серьезно, вполне могли бы создать бомбу еще в 1944 году - и стереть Берлин с лица земли, завершив войну на год раньше. Спасены были бы миллионы жизней, Сталина не пустили бы в Европу и вся мировая история пошла бы по совершенно иному пути.

В реальности же лишь 19 августа 1943 г. Черчиллем и Рузвельтом было подписано Квебекское соглашение, координирующее усилия США, Британии и Канады. Британская миссия, прибывшая в США в декабре того же года, включала Бора, Фриша, Пайерлса и еще одного немецкого физика, Клауса Фукса - работавшего на советскую разведку...

Да, поначалу Англия весьма успешно развивала свою атомную программу, и уже в декабре 1940 года опыты в Кавендишской лаборатории показали, что ядерный реактор будет работать. Имея теоретический задел, фирма "Метрополитен-Виккерс" в начале 1942 начала разработку оборудования для газодиффузного разделения изотопов урана и в середине года через мембранные сборки стали прогонять газовые смеси. Но Британия небольшой остров, ее бомбили немцы, и в сентябре группа кавендишцев отправилась в Монреаль, чтобы создать в Канаде реактор на тяжёлой воде. Поначалу хотели было отправить их в Чикаго, в центр американских исследований, но янки никогда не упускали случая щелкнуть бывшую метрополию по носу, они весьма беспокоились о секретности, а только один из шести старших ученых в британской команде был англичанином...

В итоге был подписан компромиссный договор, согласно которому "…Научный персонал выделяется поровну Соединённым королевством и Канадой. Научный директор должен избираться обеими сторонами. Проект будет находиться под административным контролем национального исследовательского совета. Канада должна принять на себя все расходы, за исключением жалованья британскому персоналу…"
Поначалу физики жили в доме, принадлежащем университету МакГилл, а в марте 1943 г. переехали в здание Университета Монреаля, построенное для медицинской школы. Вскоре в монреальской лаборатории работало более 300 сотрудников, половину из которых составляли канадцы. Увы, обе половины - и канадская, и европейская - наглядно показали, что американцы не зря беспокоились по поводу шпионажа, хотя и сами ошиблись, приняв Фукса в Манхэттенский проект. Еврейский фактор…

Выяснилось, что в поставках тяжелой воды и технической информации о плутонии лаборатория зависит от американцев, те тянули резину, энтузиазм сотрудников угас, к июню 1943 г. работы фактически остановились. Правительство Канады уже собиралось закрыть проект. Но Квебекские соглашения привели к расширению сотрудничества с Америкой, и вскоре большинство британских ученых перебрались в Беркли и Лос-Аламос. В апреле 1944 г. было решено, что в целях наработки оружейного плутония Канада создаст реактор на тяжелой воде, и Джон Кокрофт, ученик Резерфорда и друг

Капицы, стал новым директором лаборатории. Результатом стала разработка и постройка реактора ZEEP в ядерном центре в Чок-Ривер (Онтарио). Он вышел на критический режим 5 сентября 1945-го и стал первым ядерным реактором вне США!

Разумеется, именно там работали главные осведомители советской разведки Алан Нанн Мэй и Бруно Понтекорво. Поэтому пора вернуться к нашим шпионам. К 1943 году тихая Оттава стала центром советской разведки в Канаде, в агентурную сеть которой входило более 20 человек. Многие из них занимали высокие посты в правительстве. Английский физик Мэй был самым ценным агентом, передававшим важнейшую информацию о канадской и американской атомных программах. Все, казалось бы, шло как нельзя лучше, и Берия, руководивший советским атомным проектом, довольно потирал руки, но…

Но в 1943 году шифровальщиком при посольстве СССР в Канаде стал некто Игорь Гузенко, агент ГРУ. Жизнь в Канаде ему и его семье очень понравилась (еще бы, кому бы она не понравилась после советской нищеты?), но бдительное начальство вскоре что-то заподозрило, и уже в августе 1945 г. начальник ГРУ отправил телеграмму о немедленном отзыве Гузенко в СССР. Вот тогда и началась та удивительная история, послужившая основой путинского анекдота - и поводом к началу холодной войны.
Гузенко все понял и 5 сентября 1945 г., прихватив из посольского сейфа пачку документов (это какой же бардак царил в посольстве самой бдительной в мире страны!), отправился сдаваться в RCMP (Royal Canadian Mounted Police). Однако дежурный офицер королевской конной полиции покрутил пальцем у виска и отказался даже читать документы. Тогда Гузенко бросился в редакцию местной газеты, где размахивал бумагами на английском языке с грифом "Совершенно секретно", но его… отправили в министерство юстиции. Там, увы, незадачливого шпиона также ждала неудача и, несолоно хлебавши, он вернулся домой, где укрылся у сердобольного соседа. Правильно сделал! Вскоре в его квартиру вломились сотрудники советского посольства, но тут уже и канадская полиция оказалась на высоте. Она задержала дипломатических гэбэшников: взлом дело нешуточное. И лишь тогда вспомнили о странном русском, который стучал во все двери!

Его быстро нашли (думаю, об этом он только и мечтал, глядя в дверной глазок, как специфические посольские ребята потрошат его квартиру). Его срочно вывезли в секретный лагерь. Все спецслужбы засуетились. Появилась контрразведка, прилетели люди из британской МИ-5, из ФБР...
Итог расследования потряс не только Канаду, но и весь Запад! Канадская королевская комиссия по вопросам шпионажа выявила имена 19 агентов ГРУ только в Канаде, из которых 9 были осуждены. Началась паника, нелегалы ГРУ толпами бежали оттуда и из США, но многих поймали и выдворили или арестовали. Наибольшие потери понесла агентурная группа "Бэк", добывавшая сведения об атомной бомбе. 4 марта 1946 г. в Англии арестовали Мэя, он получил 10 лет каторжных работ. Был опубликован отчет о расследовании. В нём говорилось, что СССР ведёт двойную игру и вместо благодарности Канаде за помощь в войне готовит удар в спину. Но лишь 2 февраля 1950 в Англии взяли К. Фукса - 14 лет тюрьмы. Всего было арестовано около 40 человек.

Почему же Запад и особенно Канада так возмутились? Потому что помощь, оказанная ими России, была колоссальной. Она была решающей. Без американского дюраля и высокооктанового бензина, без "Виллисов" и "Студебеккеров", без…, без…, без - Сталин обделался бы по самые уши! Возможно, это и было бы лучшим выходом - англосаксы в любом случае, при любых обстоятельствах выиграли бы войну! Одних танков "Валентайн" Канада передала в счет союзной помощи, а фактически подарила вероломному союзнику более 1300 штук! Вот они катят в СССР: на снимке военных лет показан длиннейший эшелон, покидающий монреальский локомотивный завод Angus Shop. Сейчас там, под бывшими цеховыми пролетами, супермаркет и автостоянка…

Канада засучила рукава и затянула пояса, она сотнями строила суперлиберти, транспортные суда, решившие ход битвы за Атлантику, - и делала это куда быстрее, чем немцы свои подлодки. Она построила множество боевых кораблей сопровождения, загнавших "мальчиков Дёница" под воду, на дно, в свои порты. Множество ее сыновей полегло в день D на Джуно-бич и затем в тяжелых боях под Каном. И верхом цинизма с канадской точки зрения было то, что как раз под предлогом участия в работе канадского комитета по организации помощи Советскому Союзу ехали в Оттаву агенты ГРУ и НКВД. Так шпион Гузенко открыл эпоху противостояния недавних союзников, эпоху холодной войны. Собственно говоря, именно тотальный советский шпионаж вкупе с агрессивной политикой Кремля в Восточной Европе и стали причиной ее начала. Черчилль в своей знаменитой фултонской речи 5 марта 1946 г. лишь подвел итоги этой активности, констатировав, что было бы опасно делиться секретами атомной бомбы с коммунистическими государствами.

"В этих государствах власть навязывается простым людям всепроникающими полицейскими правительствами. Власть государства осуществляется без ограничения диктаторами либо тесно сплоченными олигархиями, которые властвуют с помощью привилегированной партии и политической полиции. На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников, пала тень. Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским тенденциям".

Думаю, никто не будет отрицать, что господин Черчилль был очень умным человеком. И поэтому не любил хакеров.