Субъекты права в их взаимодействии

Гегель определяет право как свободную волю. Воля проявляет себя как а) воля к жизни, б) воля к власти, в) воля к познанию и творчеству (Хамитов Н.В. Философия человека: поиск пределов. – К., 1997. – С.38). Последняя есть синтез первой и второй.

Итак, воля, как нацеленность мысли и действия на обретение свободы к творчеству, в «снятом виде» содержит стремление человека к реализации всех остальных его естественных прав. Однако творчество подразумевает коллективность человеческих усилий. Все, что творит личность, она творит с помощью или посредством кого-то и для кого-то. Поэтому система права есть всегда тождество противоположностей: права индивида и права коллектива. Их противоречие внутренне содержится и периодически проявляет себя в единстве права как права человека на человеческое бытие и права как социального регулятора человеческих отношений. Первая форма права, взятая лишь как «в себе единичная воля субъекта» - это абстрактное право, вторая форма - это уже право как долженствование человека перед другими людьми. Но есть еще синтез первой и второй формы права. Гегель отождествляет его с нравственностью и считает, что только государство являет собой воплощение этого высшего права-нравственности.

Абстрактное право, именно в силу своей абстрактности, в силу своей отвлеченности от истинного права, «права самого по себе», есть такая воля, которая способна и к неправде и к преступлению. Человек-эгоист забывает о том, насколько он ничтожен вне общества. Поэтому мне представляется, что самым адекватным, хотя и несомненно жестоким, наказанием за тяжкое преступление на корабле является оставление преступника на необитаемом острове.

Право как мораль в силу рассудочного характера мышления, лежащего в его основании, продолжает оставаться абстрактным, ибо оно вырывает из целостной системы и абсолютизирует уже другой - коллективный субъект. Здесь мы видим другую крайность: подавление воли индивида как субъекта. Действует другой абстрактный принцип: «долг превыше всего». Лев Шестов пишет о том, что Брут был заложником долга: любя Юлия Цезаря, как отца, он, тем не менее, принимает участие в его убийстве, потому что долг требует от него устранения того, кто покушается на свободу римского народа. И Брут исполнил долг, хорошо при этом понимая, что старая форма правления полностью исчерпала себя и что Риму необходим монархический строй правления (Л.Шестов. «Юлий Цезарь» Шекспира //Лев Шестов. Апофеоз беспочвенности. – Приложение 1. - Л., 1991. С. 181-190).

Правда, Гегель оправдывает право-моральность, право-долженствование, уверяя, что уже в нём субъективная форма выражает не только общий, но и свой интерес. На самом же деле точнее было бы сказать – свой собственный, субъективный интерес, но подогнанный под общий, а точнее – под общепринятый, интерес. Поэтому часто исполнение долга сопровождается насилием человека над собой. Насилие это содержит в себе и отвращение к самому себе и к тем правилам, которые насилуют слепо и покорно исполняющего свой долг. Гегель осуждает Шиллера, называя его издевку над кантовским пониманием моральности «абстрактной рефлексией», создающей «воззрение на моральность, согласно которому она существует лишь во враждебности и в борьбе с удовлетворением человеком собственных потребностей, - выставляет требование: делать с отвращением то, что велит долг» (Гегель.

Философия права. – М., 1990, - С.168). Представляется, однако, что Гегель не замечает или не хочет замечать того, что подобное долженствование зачастую формируют те люди в политической или духовной власти, которые свои групповые интересы облекают в форму всеобщих интересов, тем самым обманывая остальных людей.

Итак, господствующая в праве-моральности тенденция - это предельное ограничение личной свободы. Как, например, - у монаха или солдата. Действие того и другого происходит исключительно по уставу. Очень красноречивы сами слова – «послушник», «рядовой» и т.д.

Заметим, что в наше время либеральное понимание права в своем рассудочном неистовстве доходит до противоположного абсурда, ставя на безусловно первое место волю индивида или же того или иного меньшинства. И такой беспредел (в форме политкорректности, мультикультурализма, феминизма и т.д.) выдается за демократию и торжество свободы, а «значит» и права.

Нравственность, как высшая форма свободы, а следовательно, и права, выступает как единство потребности и обязанности личности. Говоря о важности для конкретного проявления свободы наличия семьи, гражданского общества и государства, Гегель, однако, считает, что «идея свободы истинна лишь как государство» (Там же, С.114)

Думаю, что Гегель, как и ранее Платон, имеет в виду не просто государство, но государство идеальное, разумно устроенное. И если эта идеальность длительное время приравнивалась критиками этих великих мыслителей к утопии, то процесс длительного развития человечества ведет к превращению этой благородной возможности в настоятельную потребность и необходимость. Всё разумное рано или поздно должно стать действительностью.

Я убежден в том, что учение о ноосфере, является законным преемником учения об идеальном государстве. В этом учении, уже более обоснованно, чем в учениях об идеальном государстве, наряду с индивидом и обществом как субъектами права (свободной воли), проявляется присутствие третьего, Абсолютного субъекта. Именно о Нём постоянно говорил своим ученикам Иисус Христос, призывая их исполнять Волю Отца Небесного. Интуиция Аристотеля, Фомы Аквинского, Гуго Гроция и других выдающихся мыслителей не подвела их, уверенных в том, что над всеми формами права возвышается Божественное право. И поэтому свободно-творческая сущность человека, реализация которой как свободной воли происходит в правовом пространстве, имеет не только индивидуальное и социальное, но и космическое, божественное измерение.

Поэтому я считаю, что самая конкретная форма права есть право на ноосферу. Свободная воля осуществима лишь тогда, когда она совпадает с Божественной Волей. Гениальная подсказка о сути этой Космической Воли содержится в учении П.Тейяра де Шардена о природной эволюции как о направленном восхождении сознания от точки "альфа" до точки "омега" (ноосферы), в котором важнейшая роль принадлежит феномену человека.