О взяткобрателях и взяткодателях ,

Чем Дмитрию Медведеву близок коррумпированный чиновник?

На недавней встрече в формате «открытого правительства», посвященной борьбе с коррупцией, президент фактически объявил виноватыми в ней самих граждан.
 

Дмитрий Медведев размывал тему, утопив ее в русской склонности к бытовому воровству. В его выступлении появилась некая «бытовая коррупция». Но что делать государству в быту? «Борьба с коррупцией» по-русски лукава – она сводит дело к воровству, а воровство – к нацзабаве, уходящей в прошлое. Президент не постеснялся даже уравнять властного вымогателя с откупающимся от него человечком – «взяткодателем». Тогда скажем прямо, от чего мы откупаемся – от силы, которая может нас уничтожить и этим грозит.

Разве это простое «взяточничество», когда чиновники силовых структур терроризируют предпринимателя проверками с перспективой его посадки, заставляя «делиться»? Как можно приравнять эту пытку страхом к взятке гаишнику? Хотя в итоге там и тут деньги переходят к госслужащему. Примеры известны – дело Магнитского или дело Козлова.

Президент, кажется, не видит, что Россия разделена на две части – тех, кто шантажирует своей незаконной властью, запугивает и заставляет откупаться, и тех, кто платит первым за то, чтобы они отстали, отвязались.

В стране установлен режим финансовой и правовой сегрегации. Неравенство двух категорий граждан фактически заложено в ее основу. Сегрегацию не прячут – под нее подводят правовую основу. Не зря Россия сохраняет репрессивный УК: он превентивно подозрителен к обывателю и легко обращаем против гражданина. В руках чиновника УК употребляется так же, как бутылка из-под шампанского в казанской полиции.

Медведев признался: публикация деклараций доходов чиновников дала нулевой эффект. Переведем на русский: все поданные декларации заведомо лживы. Но тут же следует другое заявление: в стране нет людей, которых можно назначить независимыми директорами корпораций – все склонны к лоббизму. Поэтому он оставляет на своих постах лжецов-чиновников. То есть наихудший чиновник все же родней и социально ближе президенту, чем любой независимый директор!

Президент не видит проблемы, но по-своему искренен. Он чувствует себя сродни сообществу, которое терроризирует собственную страну. Они для него в чем-то свои. В конце концов, других людей нет. Разве можно отнять у людей право пить шампанское, сохраняя пустые бутылки на всякий случай?

Глеб Павловский, российский политтехнолог, политолог, соучредитель и директор "Фонда эффективной политики"