МИЛОСТЬ КАК ПРИЧИНА ЖИТЬ

Поводом этой публикации стала статья Юрия Болдырева в Гайдпарке "КАЗНИТЬ ИЛИ МИЛОВАТЬ?", а именно его аргументация о естественности и необходимости казней при отсутствии рассуждений о милости как таковой. Не сомневаюсь, что для Юрия Болдырева вопрос о милости не является чем-то закрытым и недоступным, но он о ней сказал только в заголовке, а для меня это удобный повод изложить некоторые давние соображения: почему бы их не изложить!

Итак, право на казнь исходит из биологической сущности человека, не изменившейся с первобытных времен, когда виновного элементарно ели, иногда без специй и готовки. Рассуждая о допустимости казней, политик определенным образом позиционирует себя в системе ценностей. Ведь кроме биологической сущности у человека имеется еще и собственно человеческая, разумность, которая дана толи Богом толи эволюцией, но радикально отличает нас даже от дельфинов способностью создавать интеллектуальный продукт и с его помощью изменять материальный мир.

Милость, это проявление разумности. Человек рассчитывает на определенные выгоды и меняет свое решение о казни. В разные исторические эпохи милость изменялась в соответствии с характером общественных отношений. Например, кому-то казнь заменяли членовредительством, Четвертование Пугачева заменили казнью через отсечение головы с последующим расчленением трупа.

Милость нашей эпохи недалеко ушла от средневековой. Не в плане четвертований и замены заживо сожжений на огневую утилизацию трупов, но по отношению к человеку как биологической сущности, наносящей умственную порчу. Что не удивительно. До сих пор человеческую жизнь мы рассматриваем как развитие и угасание индивидуума, завершающегося смертью, но не воспринимаем как информационную субстанцию, имеющую посмертное продолжение. Мы смотрим на человека в отрезке от рождения до смерти, но не рассматриваем его с недоступного нам бесконечного пространства «той стороны».

Разумеется, мистики немало потрудились в объяснениях «загробной жизни», и я бы не встревал со своими слабыми мыслишками в могучий строй фолиантов. Разве что обращу внимание на ранее недооцененную такую форму загробной жизни, как сохранившиеся труды покойного, письма запоздавшие, гонцы и друзья, рассказывающие о нем как живом. А в наше время уже возникла юридическая коллизия о праве на раскрытие аккаунта. Человек умер, но в его профили заносятся новые комментарии, собеседники общаются с ним и между собой, продолжая создание информационного продукта при непосредственном участии, я бы усилил – совершенно живом участии покойного.

Мы уже начинаем ощущать информационную субстанцию физически: негодуем, хохочем, спорим до хрипоты от текстов умершего: наши эмоции – это вполне материальная среда, но ее источник – информационный продукт. Весь интернет весит, может быть, как две молекулы, но его воздействие несопоставимо со всеми физическими упражнениями прошлого.

И как же эти размышления соотносятся с «милостью в новом понимании».

Современная милость, а тем более милость будущего уже не ограничивается дарованием жизни с отсечением того пальца, которым набивались экстремистские тексты. В объекты милости, а вместе с ней и казни, должны попадать мысли, труды, схемы публикации и распространения. Вот Брейвик – отрежь ему голову, так он станет живее всех живых в своем тысячекратно умноженном и развитом учении. Но посади его перед интернетом без мыши, клавиатуры, сенсорного экрана и видеокамеры, а на той стороне интернетного шнурка посади информированного тролля с ником «Брейвик», и посмотри на страдания нашего героя: не будет ли это воспринято обществом настолько жестокой длинной казнью, что падет норвежское правительство и вообще переменится мир?

Но и посмертная активность или наоборот заживо похороненность личности тоже еще не проявления гуманизма в том широком загробном смысле, о котором так хочется сказать, но и страшно показаться городским дурачком.

Попробую выразиться эдаким образом, что не только коммы из фейсбука считываются информационной средой, но и мысли и любое рожденное в человеке электричество чем-то считывается, структурируется и поступает в некое всеобщее информационное производство. Эдакой ноосферой считывается, но не в духе Вернадского, а ближе к Провидению, тому, которое выступает Богом в умах религиозных людей. Все люди участвуют в этом процессе, включая новорожденных. Если мозг перерабатывает чувственные сигналы и преобразует их во всемирное информационное электричество, то человек уже принимает участие во всемирном информационном насыщении.

Как там отражается жизнь и смерть отдельного индивидуума, мы сказать не можем, но не будет излишне смелым предположение, что каждая наша мысль хоть в малой степени да уплотняет информационное пространство. Особым, понятно, уплотнением, не похожим на сбивание масла из молока.

Рассматривая с этой позиции казнь, мы уже приблизимся к пониманию казни как нанесению вреда цивилизации. Казнив, мы уничтожаем генератор информационного электричества, т.е. откладываем настройку, например, каналов телепатии.

(Кстати, о птичках. Птички и даже зернышки тоже имеют шанс поучаствовать в дискуссии с адекватным птичьим вкладом в информационные сущности. Но они – или другие или исчезающее маленькие, их мы спрячем в скобках, ибо и так 98 человек из 100 укажут, что я написал бред голимый.)

Любая теория хороша универсальными объяснениями. Смейтесь сколько хотите, но я легко объясняю, зачем планете Земля нужны 50 миллиардов населения. Пожалте мое шикарное объяснение пользы от растущей численности населения. Прокладывание телепатических трасс с последующей телепортацией духовных, а то и вполне материальных углеводов с жирами может стать смыслом существования и 100-миллиардного населения, сообщества, в котором физически работают только автоматы и любители старины (последние – под угрозой принудительных умственных работ за то что филонили и вместо мышления копали грядки).