Там!

 

 


Мой мальчик, все чаще, всегда в одиночку
Ты с яростью рвешь свою оболочку.
Из быта уходишь.
Тебя не догонишь.

Там вроде не так все, там вроде бы проще,
Там дни не такие и ночи не ночи.
Всегда многоточие,
Это не точка,
Я слышу - упруго трещит оболочка.

Там вроде слабей притяженье земное,
Там люди другие твердят про другое.
Там имя не спросят, и время не сгинет,
Там нету законов и деньги навылет.

Там ногти холеные,
В дикость мозоли,
Там женщины, вроде, рожают без боли.
Там дети не мрут в исчезающих странах,
Там хлеб, где не плюнь, не в земле - в ресторанах.

Там не считают угрюмо заботы,
Там джентльмены и самолеты.

Какие там пляжи!
Какие там губы!
Какие там женщины и дискоклубы!

Вывозят тебе на морские просторы
Золото Инков конкистадоры.

Ты веришь в тот мир без малейших запинок,
Он виден сквозь окна рекламных картинок,
Ты рвешь очертя, с остервененьем,
Считая прорыв за второе рожденье.

И вот быт пробит, И, как из окошка,
Счастливым летишь на суперобложку.

В нее погружаешься ровно и мягко,
Твое содержанье погибло,
                           но форма взметнулось звездою.
В ночи нереальной
                   ты стал незаметен и бледен, как призрак.

Ты просто повис в этом космосе ветхом,
Что межу Саровым и бездной забвенья
Ты символом стал ослепительно ярким
Продажной любви,
                              машин дорогих,  
                                                и снов героина.



Ты стал одиноким средь проклятых звёзд тепла не дающих.
Жизнью забытый.
                           Пред рёвом толпы беззащитный.
Свет кинескопов тебя ослепил,
                                                 и тихо померкли
Могилы отцов, что силы давали когда-то.


Над Сатисом мёртвым,
                               убитым в мыслях твоих, накануне забвенья
Маячит твой призрак безликий.
Тебе,
         на долларах спящему в Бездне,
Стал недоступен  стакан молока, и хлеба простого горбушка.



Мой мальчик!
Всё чаще, всегда в одиночку,
Ты с яростью рвёшь свою оболочку.
Из быта уходишь…
Уходишь…
Уходишь…