Тезисы о новом человеке и новом обществе

Тезисы о новом человеке и новом обществе    Хохлов С. О.    

Задумка    

Я так понимаю, что связи между философией и жизнью никто не видит, включая подавляющее большинство профессиональных философов. Люди чем-то занимаются, но это нечто вроде поэзии, до которой обычному человеку дела нет. Но философия совсем наоборот - это насущный хлеб каждого, хочет он об этом думать или не хочет - судьба думающего человека ведет, а бездумного волочет. Особенно это ясно становится на пороге третьей мировой философии.  Бергсон пишет:  "достаточно войти в зону притяжения, где совершают свой путь греческие философы, чтобы пойти по их орбите"  Настороженное отношение Бергсона к грекам диссонирует с общей восторженностью в их отношении.

Но не стоит, наверное, бросаться из крайности в крайность и, как отрицать греков, так и безоглядно восхищаться ими. Они сделали то, что должны были сделать и их помощь должна быть использована, но, при этом, конечно, следует избегать следования "их орбите".  Один современный персонаж, будучи философом по профессии, высказался о том, что, дескать, в философии куда не ткнись, всюду уже побывали греки и немцы, нет новых тем, нет новых областей, куда можно первооткрывателем ворваться на лихом коне. Такое понимание показательно - это стремление продолжить экстенсивное освоение мира, следуя за старыми философами и их философиями. Отсюда и постоянное скатывание на орбиты греков и немцев.  "Философию рождает не бесстрастное любопытство часов досуга, а острая и настоятельная потребность рационально разобраться в острейших проблемах, ставших перед обществом" - определяет Ильенков.  Настоящая философия - философия излома. И таких философий до настоящего времени было всего две - философия греков и философия немцев, поскольку именно эти народы вязли на себя те "предельные задачи", о которых писал Бибихин. 

Но задачи и времена меняются. Наше время - время нового излома. Русская/советская/снова русская философия это третья мировая философия, которой дана возможность переступить через греков и немцев, сняв их достижения. Ведь если философия не отрицает предыдущую философию, то она несамостоятельна, а если не снимает всего предыдущего в себе, то не имеет смысла.  Каждая из значимых философий давала миру свою модель человека, по которой формировались люди, знают ли они об этих основах формирования, или ведать не ведают.  Помимо этих трех существовали еще философские проекты, не набравшие достаточного веса, чтобы стать действительно определяющими, но оказавшие влияние, или внесшие определенные искажения в мировую модель человека. Это, к примеру, французская философия, средневековая схоластическая, и англоамериканские философские проекты. У каждой из этих философий было свое оригинальное видение человека. Эти последние недофилософии до воплощения своих моделей не дотянули, но, тем не менее, свои проекты человека и общества у них имелись.  Интересно было бы проанализировать человека каждой из философий и посмотреть на возможного человека будущего, а также предусмотреть те изменения, которые были бы желательны.      

Пластичность человека. Введение    

Человек пластичен. Это приводит к тому, что новые поколения не понимают старых, люди разных поколений - это абсолютно разные люди. Меняются не только парадигмы, но, что гораздо главнее - необратимо и кардинально меняются и жизненные установки. Люди древности могли сражаться долгими часами в темпе, который современный человек способен выдержать лишь немногие минуты, при этом современные спортсмены и чемпионы, тренирующиеся профессионально, представляют нам лишь тень той силы, что обладали заурядные люди древности. Здесь дело не в тренированности, здесь "видимо что-то в крови", - точнее, - скорее в сознании, - одно дело тренироваться ради бессмысленного спортсменства, другое - ради выживания в битве.  У человека есть нечто вроде "центра тяжести", который смещается согласно требованиям эпохи. Если требуется ум, люди станут умны, если требуется сила, будут сильны, если требуется отвага, будут отважны, и так далее. Ум, правда, никогда не был востребован, но вот все остальное бывало в самых разных комбинациях в разные эпохи.  Будучи у себя на родине, прочитал там книгу воспоминаний об установлении советской власти на севере Красноярского края, ее автор без прикрас и художественностей просто и бесхитростно пересказывает ход событий. Он рассказывает о том, как приходилось проходить сотни километров по тайге без дорог, проплывать огромные расстояния на ветке - лодке-долбленке, - для тех, кто не ходил по тайге, это, может, и не так удивительно, но тайга - это бездорожье, часто практически непроходимое для современного человека. Современный человек неспособен даже на десятые доли того, что описано в этой книге.  Всегда остаются какие-то пережитки древних времен, но это единицы, в общей жизни не участвующие, внесистемные элементы.  Когда показывают современные фильмы о Великой Отечественной, лица актеров диссонируют с содержанием. Современные люди чужды тому времени, чужды той войне, возникает ощущение ложности, неестественности. Современный человек это не боец, это, скорее, полицай - перебежчик.  В этом плане вспоминается случай со съемками какого-то американского героического фильма из их истории, когда актера спросили, смог бы ли он сам совершать такие подвиги, как его киногерой, и ответ подразумевался положительный, актер честно сказал, что он бы сдался противнику и попросту не понимает своего персонажа. Для современного человека герои древности - психически больные люди.  В этой пластичности человека, конечно, не только плохое, хотя современный вариант человека это определенная "вершина" его падения. В этой пластичности - залог того, что человек не остановится на современной ему форме и возникнут новые люди, придут новые поколения, которые сметут этот мир.      

Достаточно предварительно    

Итак, что такое современный человек? Основа современной модели человека сложилась в немецкой философии, но потом была дополнена/искажена, в основном за счет достижений французской философской мысли, чаще, впрочем, - псевдофилософской. Современный человек, человек результирующего сплава, - человек частичный.  Другие модели человека можно (предварительно) кратко характеризовать так:  - английский тип человека - человек практичный, общество этого типа - общество договорное, мораль построена на выгоде.  - французский тип человека - человек трагический, общество этого типа - общество хаотическое, мораль, собственно, отсутствует.  - немецкий тип человека - человек рассудочный, общество этого типа - общество, стремящееся к некоему разумному порядку, мораль построена на долге.  Каждый из людей полагает свою личность совершенно самостоятельной, а свои выборы почитает за абсолютно свободные и самостоятельные. Свобода, конечно же, присутствует в жизни человека, но отнюдь не так, как это наивно полагается "свободными", свобода есть в жизни людей скорее в снятом виде. (Причем наивнее представления о свободе, чем больше свободы полагается, тем ее меньше на самом деле.) Сам человек является вовсе не неким самопорождением и уж тем более не порожден извне с готовой душой, разумом и характером, это общественный продукт. И с каждой новой ступенью он все более и более общественно обусловлен, в нем все меньше места для игры случая.  Не стоит горевать по тем древним, более свободным моделям человека, они были свободнее за счет меньшей развитости. Животное более свободно, чем человек и у человека потенциально всегда остается эта вырожденная ниша, но мало кто согласится на свободу животного, каковую имеют бомжи.  Т.е. рост человеческого имел место в истории, но, во-первых, он остановился, а, во-вторых, зашел в тупик частичной модели.     

Расширенный человек    

То, что Мамардашвили писал о расширениях, как основе человеческого, более подробно оказывается обоснованным у Ильенкова - сказывается, надо полагать, общность мыслительного пространства российской/советской/снова-российской философии.  Ильенков формулирует:  "только глаз, развитый созерцанием предметов, созданных человеком для человека, обретает способность видеть по человечески"  Чтобы человек стал человеком, необходимы расширения, и чем дальше человек продвигается по своего рода лестнице из этих расширений, тем более он становится человеком.  "возникает специфическая форма созерцания - способность видеть все то, что лично для меня как такового абсолютно никакого "корыстного интереса" не составляет, но очень "важно и интересно" с точки зрения совокупного "интереса" всех других людей, их общего развития, с точки зрения "интересов рода".  Ильенков приводит слова Маркса, что "человеческий глаз воспринимает и наслаждается иначе, чем грубый нечеловеческий глаз, человеческое ухо - иначе, чем грубое неразвитое ухо".  "Уметь видеть предмет по-человечески - значит уметь видеть его... глазами всех других людей, значит в самом акте созерцания выступать в качестве полномочного представителя "человеческого рода"  Развивая эту тенденцию, мы придем к новой модели человека, модели третьей философии - к человеку расширенному, умеющему "уметь сделать всеобщий "интерес" своим личным... потребностью своей индивидуальности"      

Частичный человек    

Между тем, как было сказано выше, современный человек совсем не таков, он частичен.  Ильенков формулирует этот факт так:  "данная, исторически сложившаяся система разделения труда... между людьми... с необходимостью превращает каждого отдельного индивидуума в профессионально ограниченное существо, в "частичного человека" в итоге каждый из людей создает своим трудом только крохотный кусочек, фрагмент человеческой культуры и лишь им владеет. Все же остальное богатство цивилизации остается для него чем-то чужим, чем-то вне его находящимся и противостоит ему как чуждая (а при известных условиях и враждебная) сила"  Современное общество, все более и более специализируя функции, попало в ловушку "частичности человека":  "Анализируя анархию частнособственнической организации общественного производства, Маркс установил, что ей соответствует и определенный тип личности человека. Доминирующей его чертой неизбежно оказывается профессиональный кретинизм. И вот почему.  С одной стороны, товарно-капиталистическое разделение сфер деятельности (собственности) имеет тенденцию ко все более дробному делению труда и, соответственно, деятельных способностей (которые философия когда-то называла "сущностными силами человека") между людьми. И дело вовсе не ограничивается расслоением общества на два основных класса - буржуазию и пролетариат. Разделение деятельности и соответствующих способностей идет и дальше, вглубь и вширь, раскалывая человеческий коллектив все новыми и новыми трещинами: уже не только умственный труд отделяется от физического, но и каждая сфера физического и умственного труда, становясь все уже, все более специализированной, отделяется от другой, замыкается внутри себя.  С другой стороны, система разделения труда в целом ведет себя по отношению к каждому отдельному человеку как чудовищно гигантский механизм, выжимающий из него максимум деятельной энергии, ненасытно всасывающий живой труд и превращающий его в "мертвый" труд, в "предметное тело" цивилизации. Предметное, "вещное" богатство выступает здесь целью всего процесса, а живой человек ("субъект" труда) лишь "орудием", своеобразным "полуфабрикатом" и "средством" производства и воспроизводства богатства. Так уж организована данная система производства, так она сложилась, что все ее органы и механизмы приспособлены к максимально "эффективной" эксплуатации человеческого существа, его деятельных способностей"  И в итоге мы имеем углубляющийся профессиональный кретинизм, затрагивающий при этом все прочие стороны жизни человека, углубляющийся вплоть до деградации человеческого как такового. Человек в этой его версии вырождается до насекомого с его абсолютной специализированностью.      

Зачем человек?    

"Уберите 100 человек из истории Франции - и Франции не будет" - сказал какой-то деятель. Для него несомненно то, что Франция была. Для меня это под вопросом.  Ну, была какая-то территория, на которой происходила какая-то история, какое-то мельтешение персонажей. Один король сказал одно, другой другое, все эти благоглупости расписали романисты и воспели трубадуры. Были даже какие-то второстепенные философы, всякие там энциклопедисты и комические пессимисты.  Но, впрочем, не столь и важно, была ли Франция или какая-то другая страна, поскольку все, что БЫЛО в истории любой страны, было, собственно, скорее, вопреки этой самой истории, ее мэйнстриму. Не всякой стране повезло, не везде их набралось достаточное количество "человеков", чтобы в истории было что-то помимо бессмысленного жизненного кишения.  Но везде все держалось и держится именно на них, - на настоящих людях. Не всегда это исторические персонажи, но всегда все, что делается настоящего, - делается настоящими людьми.  Для общества такие люди нужны как воздух. Но нужно ли это самим людям, брать на себя труд и становиться людьми, брать на себя риск и ответственность и оставаться ими?  Каждый сам решает для себя этот вопрос и каждый сам принимает на себя всю тяжесть решения. А решение тяжелое именно потому, что полутонов здесь нет - или одно, или другое. Нельзя совместить безопасность одной позиции с человеческим восприятием другой. Человеческое восприятие предполагает и человеческие же реакции, нельзя видеть человеческим взглядом, а потом спрятаться в животном бездействии. Обедненное восприятие в свою очередь нечеловечно, т.е. попросту животно. Поэтому вопрос человечности стоит ребром - "быть иль не быть".  Способен ли человек не виляя, осознанно выбрать в пользу животности, отказаться от своего человеческого первородства? Понимая цену комфорта упрощенного восприятия?      

Угасание человечности  

Главная проблема современности - угасание человека. Чем оное обусловлено?  В основе человека, как указывает на то Мамардашвили, обнаруживается "философский акт". Он может осознаваться или не осознаваться, но если перед нами человек, то за ним стоит своя философия.  Однако человек перед нами оказывается не всегда. Часто вместо человека перед нами лишь тело. Что произошло в этот раз? Место философского обоснования замещено рационализациями, употребляя термин все того же Мамардашвили.  Мы можем разделить людей на две категории - на тех, у кого в душе совершилось действие философии и на тех, у кого в мозгу происходят рационализации. Как видите, у этих видов определяющими являются не только разные внутренние процессы, но у них и разные органы эти процессы производят.  Мало кто согласится со мной в том, что здесь имеет место серьезная проблема, ведь быть или не быть человеком - это индивидуальный выбор каждого человека и ему решать идти вверх, или деградировать. Это было бы так, не стань в наше время тенденция "рациониализаторского" замещения человеческого столь массовой, раньше не было такого количества обездушенных тел.  Этому массовому бегству из человеческого есть свои причины. Наше время - время массовой проституализации общества. Один самиздатовский умник изрек, что проститутка ничего не продает, она лишь сдает в аренду некоторые части тела. Так ли это? Можно ли "сдать части тела", а потом, получив оные обратно, жить дальше, как ни в чем ни бывало? Нет, конечно, нельзя.  Рассудок попадает в ловушку своих построений, он не видит проблемы в том, чтобы пойти на рационализацию. Он находит оправдание своему краткому выходу за границу морального. Но выйдя, человек уже не способен вернуться обратно, потому что потерял самого возвращающегося.  Человек есть, пока перед ним не стоит этот выбор - быть человеком или не быть им, как только такой выбор возник, человек просто исчезает. Оказывается, что его просто не было. Временное отключение души, временное отступление от ее требований, - отключает ее навсегда. Когда сомнения побеждают человека, когда жизнь его сломала, он не просто временно (как он думает) перестает быть человеком, он оказывается выдавленным в другую плоскость существования, которая с человечностью несовместима. Происходит нечто вроде перескока на иной метафизический уровень. Совершивший отказ от философской обоснованности оказывается в ином измерении, у него теперь иные метафизические органы, иная конструкция, - активировался рассудок, исчезла душа.  Некогда в одном споре я сказал, что нельзя верить в Бога тем умом, которым считал прибыли. Тогда это была еще туманная догадка, но в свете вышесказанного эта догадка приобретает большую ясность. Жизнь "сломала" человека, под ее давлением он переродился и стал другим, у него теперь другие органы, но он привычно полагает себя тем же, рефлективно делает какие-то движения, как в прошлой человеческой жизни...  Фильмы о зомби, бессмысленные и беспощадные как споры Самиздата, возможно, имеют глубоко запрятанный смысл, отражают сермяжно-посконную правду жизни. Не зря говорят о "зомбировании", на определенном уровне этого зомбирования оно преодолевает количественную границу, переходя в качество. Современные люди душевно и морально - зомби.  Добавлю к этой картине, правда, такой штрих, - в советские времена Мамардашвили вольно было рассуждать об индивидуализации, - тогда человеком мог быть любой желающий. Сейчас цена и риск этого выросли на порядки. Жизнь стала жестче...      

Ловушка    

Несмотря на всю нечеловечность мас(с, к)ового человека, нельзя допустить попадания в ловушку ренессансности или любую подобную ей. Необходимо восприятие людей как людей, умение видеть внутреннего ребенка в них. Иначе человек, понявший и принявший осознание нечеловечности людей, сам рискует перестать быть человеком, заразившись ядом нечеловечности. В каждом есть потенциальный человек, ребенок внутри, маска просто заняла место человека.  В "Философии 21" http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/f21.shtml я сформулировал свою теорию масок. Напомню ее вкратце, желающие ознакомиться с ней более подробно могут найти ее во второй части вышеуказанного текста.  Маски это своеобразные матрицы восприятия, посредством которых человек получает опыт. "Неструктурированный опыт - это ад", так, или примерно так выразился как-то Лосев. Так вот маска это метод структурирования опыта, она вносит в созерцание теорию. Теория играет здесь двоякую роль, она оживляет мир, но одновременно и умертвляет его и что из этого здесь перевесит зависит от искусности пользователя.  В свое время я писал о хамстве http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/hamstvo.shtml , повторяться не буду, но хамство порождается, на мой взгляд, именно чрезмерным слиянием с маской. Когда человек теряется во глубине своей маски, когда функция становится сильнее индивидуальности, тогда в отношении человека к другим людям проявляется хамство. Такой человек становится "нарывом на коже мира".  Маска дает человеку жизнь. Это своеобразная пуповина, которой человек связан с реальностью. Опасность здесь в том, что, давая, маска и забирает. Маска дает человеку способность ориентироваться в мире, дает ему определения, понятия, каковые представляют собой вырезание из реальности определенных конфигураций. Вырезая же, нельзя не 'отсекать' 'лишнего', - определение содержит в себе негацию.  Маска это жизнь, но при этом и определенное оглупление, посредством которого эта жизнь становится возможной.  Старость, к примеру, приходит как искажение масок.

Матрицы восприятия устаревают, язык, на котором их носители говорили, уходит в прошлое, - уменьшается число говорящих на нем, он беднеет и теряет сложность, в маске накапливаются искажения. Старик - это носитель устаревших масок, каких-то странных восприятий мира, человек с малопонятным диалектом, отставший от современности (столь же, впрочем, произвольной, как маски, которых он придерживается). Маска, которая, давала ему жизнь, теперь отгораживает его от нее.  Страшны не маски, а неумение пользоваться ими, ведущие к срастанию с ними. И здесь оказывается, что удел настоящего человека - одиночество, поскольку человек в идеале должен быть против любых масок. Он должен ими пользоваться, но не подчиняться, а это означает определенное противостояние как маскам, так и тем, кто настолько прост, что сросся со своими масками. Но об этом дальше, возвращаясь же к вопросу ловушки, я бы отметил, что, на мой взгляд, нужно научиться общаться с людьми поверх масок. Маски отступают при общении один на один и в любом человеке тогда может обнаружиться человеческое.  Иначе же при столкновении с другим человеком мы сталкиваемся как в китайской притче - с пустой лодкой, не с человеком, а лишь с его ролью, с его маской. И нужно уметь различать человека и маску, не подходя к последней с ожиданиями и мерками человечности.      

Одиночество    

То, что "человек - животное коллективное" стало общим местом. Но суть человека не в способности к вхождению в коллективы и к объединению с другими людьми, на объединение способны и звери. Человек же отличается от них качественно, суть человека в том, он составлен из объединений (см http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/sol3.shtml "Читая Соловьева - 3"), сплетен из многочисленных нитей, соединяющих его с другими.  Одиночество - это не просто быть одному, такое одиночество - это одиночество зверя, от которого тот никак не страдает, человеческое одиночество в том, чтобы быть с кем-то, кого нет (и, соответственно, - не быть с теми, кто есть). Входить в объединения и сохранять им верность, несмотря на удаление от них, пространственное и временное, - вот причина одиночества.  И в этом смысле одиночество не бывает нейтральным, это не некий социальный аутизм, оно всегда против существующего, поскольку более идеально, чем реально. Одиночество противопоставляет реальным персонажам идеальных людей. Идеальных - даже если в основе этих образов реальные люди.  Одиноких потому и травят, потому что чувствуют за ними угрозу оценки. Любое сообщество создается не столько "за", сколько "против" и за молчанием одинокого человека стоит его несогласие, демарш против окружения.  Одиночество противопоставляет реальным персонажам идеальных людей... но это утверждение полностью оборачиваемо вокруг самого себя. Чем реальны люди - маски? И чем идеальны "идеальные люди", культурные герои прошлого? Здесь скорее наоборот - реально как раз идеальное. Соотнесение с таким реальным идеальным, принадлежность ему и есть отличие настоящего человека.      

Необходимость морального образования для построения нового общества    

Ну, хорошо, - не образования, а, скажем, формирования, поднятия общего морального уровня общества. Но в слове "образование" есть отсветы регулярности, всеобщности, обязательности.  Ошибка советского общества (во всяком случае одна из ошибок), как и прочих социалистических обществ, в том, что оно пошло проторенным Западом путем онаучивания, бездумно скопировало его, полагая достаточным. Жизнь показала, что то, что годится для западного человека, - для социалистических обществ, как более сложных, - недостаточно. Западные общества проще и люди для них подходят проще, также как для феодальных обществ - еще проще, а для первобытных сойдут вообще всякие. Есть эта марксова пирамида обществ, различающихся по прогрессивности и по сложности, и никуда от нее не уйдешь. Вот это-то и не было учтено, что есть не просто разные формации, но есть и требования к человеку, которые соответствуют каждой формации.  Согласно этим требованиям, человек социалистической формации вовсе не должен быть лишь повторением человека капиталистической формации, даже и при условии некоторого его улучшения, он должен быть иным настолько же, насколько человек феодализма отличается от человека первобытнообщинного строя и настолько же, насколько человек капитализма отличается от человека феодального. Это - РАЗНЫЕ ЛЮДИ. Это было упущено.  В чем должна быть эта упущенная разница? Ответ, в общем-то, очевиден. Человек социализма должен быть более морален и более ответствен. Дело не столько в поверхностной моральности - "кодексе строителя коммунизма", "русо туристо облико морале" и все такое, дело в том, чтобы сделать этот кодекс и этот облик не внешне навязанным, как надеваемый по случаю выезда за границу маскарадный (по сути) костюм культурного человека, а внутренне естественным, имманентным.  Почему капитализм пришел так легко? Да потому что внутренне каждый человек соцлагеря был таков же, как и его собрат "из мира капитала". Это как если бы объявили феодализм, но на территории феодала проживали бы каннибальские племена. Социализм не стал новой формацией, потому что не породил соответствующего себе нового человека. Были попытки, были прорывы, был новый человек как единичные индивидуальности, но в массе своей народ остался буржуазным, а потому так легко и повелся на стеклянные бусы западных раскультуривателей.  Чтобы соответствовать уровню социализма, необходимо сделать человека более культурным, более ответственным, более моральным, более "взрослым". Сделать это сложнее, чем дать образование (задача тоже, впрочем, не из самых легких), но, как ни сложна эта задача, она не неразрешима в принципе. Здесь нужен мозговой штурм, нужно создание программы морального "образования", подобные тем, что в свое время завершилось созданием программы образования - онаучивания.  Эта задача более тонкая и более ответственная, нужно не просто напичкать ребенка знаниями, но и дать ему определенный жизненный опыт сострадания и ответственности. В наше время ребенок отгорожен от жизни, он сталкивается с реальностью лишь когда вырастает. И эта ситуация требует изменения. Ребенок должен видеть боль и страдание, соприкасаться с жизнью, чтобы научиться состраданию и гуманности. Это сложное обучение, требующее гораздо более высокого уровня обучающих, чем современная учительская работа, для которой, впрочем, и сейчас недостаточно соответствующих ей людей. Но это тот шаг, без которого не будет настоящего социализма.  Мне была адресована такая реплика:  "Людей пытаются "воспитывать" по меньшей мере, 6000 лет. А результат? Большинство начинает себя вести так, как хотят "воспитатели", только под страхом смертного наказания. Но как только причины для страха исчезают, люди ведут точно так же, что и 6000 лет назад. Вывод? Кончайте "воспитывать" людей. Учитесь воспринимать их такими, какие они есть на самом деле. Думайте лучше об их потребностях. А моральное самообразование оставьте на совести каждого"  То, о чем я выше веду речь, это не просто "воспитание", это культурный переход, качественное изменение. Каждой культуре, каждой формации соответствует свой уровень воспитания. Этот уровень может быть выше или ниже на той или иной территории и в случае каждой конкретной группы и каждого конкретного человека. Из этой разницы действительно может быть сделан вывод, что рост культуры может решить проблемы человечества. Это так, но не совсем так. Культура растет нелинейно. Вложив в культуру вдвое больше средств, не факт, что мы получим вдвое больше культуры. Скорее рост культуры требует не линейного роста усилий, а сравнимого с экспонентой, культура в среднем тяготеет к некоему среднему формационному уровню. И впрямь, как формулирует автор реплики, нельзя полагаться лишь на "воспитание", нельзя рассчитывать, что неким количественным усилением воспитания мы получим качественный скачок культуры. И не об этом я веду речь.  Речь о том, что для получения нового человека и нового общества мало сколь угодно мощного усиления воспитания, речь о поисках совершенно новых путей воспитания, о качественном скачке.      

Еще раз о ловушке ренессансности    

Как-то недавно я получил упрек за использование непонятной потенциальному читателю терминологии. Поэтому решил пояснить значение термина "ренессансность", о которой писал в главе "Ловушка". Термин этот принадлежит Давыдову, говоря о "ренессансном человеке", Давыдов имел в виду некий демонический вариант человека, этакого героический селфмейдмена, противостоящего косной серой массе.  Как это ни парадоксально (а в человеческом и околочеловеческом вообще много парадоксального), но противопоставление своих чужим, противопоставление себя серой массе, - это и есть вход в эту самую серую массу. Всякий глупец считает себя умнее всех, и это отличительное свойство глупости. Всякий обманывающийся полагает себя находящимся ближе всех к истине. Главное свойство серости - полагать себя оригинальной, но при этом относить себя к какой-то массовости, быть своим среди какого-то круга, соблюдать моды и негласные договоренности, придерживаться докс и традиций. Главное свойство массового человека - противопоставление себя и своей общности другим. И ренессансный человек следует общему пути, попадая в ту же ловушку, в которой без особых усилий уже находятся все прочие.  Выход из ловушки ренессансности таков. Понимание общей слабости и неправоты не должно вести к противопоставлению этим неправым и слабым, оно должно вести не против них, а за них. Не противопоставлять себя другим, а принимать ответственность за других. Не все становятся воинами, но те, кто стали ими, не должны полагать себя особенными и презирать всех прочих, напротив, - они должны принять свою меру ответственности за остальных людей.  Каждый человек имеет свою общественную специализацию, и если кто-то в чем-то добивается больших успехов, то это должно быть благом для всего общества.      

Сон разума    

О снах я уже писал, мне кажется, что это явление понимается не совсем адекватно. Возможно, животному сон и впрямь в радость, по большому счету - вся жизнь животного это и есть сон, но для человека яркость снов это, пожалуй, показатель его неразвитости. Человеческая жизнь лежит за пределами плоскости снов. Поэтому то взрослые люди не летают во сне и не видят ярких снов, их главная область обитания - реальность.  Между тем человек в массе делает все, чтобы вернуться в сон разума. Сознание -сложнейший инструмент, на создание которого человек тратит десятилетия целенаправленного труда, но в своем сонном виде оно оказывается ослабленным, подверженным ментальным инфекциям, порывам чувств, воспалениям воображения.  Сознание бывает уязвимо, когда оно ослаблено (или расслабленно). Это бывает при его включении - после сна, при его усталости - после тяжелой работы, при его расслаблении - под действием наркотических веществ и воздействий, аналогичных воздействию наркотических веществ (музыка, фильмы, книги соответствующего уровня). В это время оно слабо способно к сопротивлению влияниям извне и человек с ослабленным сознанием, не просто беззащитный человек, но и, собственно, не совсем человек.  Человек, в отличие от животного, реализуется в жизни, в реальности, не нуждается в снах разума, притупляющего его. Это не значит, что человек "создан для счастья" и должен непременно быть заедино с реальностью, скорее наоборот, но в борьбе с реальностью ему нужны все силы и все внимание.  Жизнь требует от человека притупления разума, вынуждает его к впадению в полусонное состояние. Часто так проще. Но простота эта ведет в тупик. На пути упрощения сложно остановиться. Современная жизнь нечеловечна, человеческое она вытесняет, соответственно, усыпляя разум. Мечты играют в этом общественном процессе большую роль, как в виде разнообразных узаконенных стремлений вроде "великой американской мечты", как в виде множества социально значимых частных стремлений - "престижа" и прочего в духе бодрийаровской "Политической экономии знака", так и в виде полумаргинальных и маргинальных мечтаний (к примеру, различные не поощряемые напрямую, но поощряемые обществом косвенно, наркотики, алкоголь, различные извращения и т.п.). Как эрзац жизни, как ее заместитель и заменитель выступают кино, ТВ, интернет.  Жизнь в ее современном виде такова, что ее сложно воспринимать всерьез непритупленным сознанием. Одно время в студенчестве я решил отказаться от алкоголя, что было достаточно сложно сделать, проживая в общаге. По делу я должен был съездить в другой город и вернулся на общегородской праздник. Ключа от комнаты у меня не было, обычно он и не нужен был, но все ушли на праздник, и мне пришлось идти разыскивать соседей. И я удивился тому, насколько бестолковым и скучным показалось празднество без алкоголя. Чтобы воспринять это действо как праздник, необходимо было настроиться на его, скажем так, ментальную волну, для чего требовалось порядочно понизить уровень разумности.  Чтобы "не быть чужим на празднике жизни", надо соответствовать уровню этого самого праздника. Все это касается любого пребывания в любом коллективе - надо иметь общий с ним уровень восприятия или уж достаточную искусность в деле его симуляции (и достаточную твердость для того, чтобы симуляция не смогла проникнуть слишком глубоко).  Сны, конечно, не зло, - как не зло, скажем, усталость. Это лишь опасность, и они лишь требуют осторожного отношения.  Впрочем, жизнь вообще, в том ее виде как ее обычно понимают, происходит как падение человеческого.  Человеческое вовсе не равномерно. Существуют периоды накопления человеческого и его падения и сон представляет наиболее яркий пример жизни в стадии ее наиболее явно нереальной реальности. Человеческое словно бы мерцает, оно то усиливается, а то затухает.  Затухание - время снов, масок, ролей, желаний, фрейдовщины, квазиреальности, "жизни". Правота фрейдизма касается спящего человека, но фрейдизм неспособен описать настоящего бодрствующего человека.  Буддисты оказываются во многом правы, если понимать их неприятие желаний, как отрицание сна разума. Если прочитать их стремление к небытию, не с буквальной, а с метафорической же точки зрения, то все становится выглядящим совсем иначе, чем при общепринятом прочтении (пусть даже и их собственном) и то небытие, к которому они призывают, дотянуться до которого, конечно же, нельзя, - парадоксальным образом оборачивается истинным человеческим бытием. Мечта о небытии - лишь мечта, поскольку за понятием небытия ничего не находится http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/bergson3.shtml , но в погоне за этим несбыточным идеалом (да и, собственно, ненужным) множество людей отрешалось от полусонного псевдобытия, пробуждалось к действительной жизни.      Личное и безличное образование.

Образование в новом обществе    

О состоянии современного образования немало написано (в том числе и мною, к примеру, в 'Философии 21' http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/f21.shtml). что можно предложить взамен? Не претендуя на готовый и окончательный рецепт, попробую раскрыть свою точку зрения на это в виде своего рода вольной фантазии.  Первоначально образование давалось при личном контакте, в современном варианте оно стало безличным - конвейерным, в обоих этих подходах есть как свои преимущества, так и свои недостатки. Преимущества личного обучения, к примеру, - это возможность творчества, возможность постоянной корректировки, конвейер же ориентирован на среднебездарный уровень и упускает, как нижние 'фракции' учеников, так и верхние, как самых бестолковых, так и самых талантливых.  Преимущества безличного обучения - массовость, экономичность соотношения обучающих и обучаемых, акцент на социализации (в общем-то, за счет собственно образовательных моментов).  Каждая из этих моделей обучения соответствовала своему этапу развития общества. Напрашивается решение, что новому обществу должен соответствовать некий гибрид, берущий лучшие черты из обоих вариантов и отрицающий худшие.  Обучение должно, на мой взгляд, вернуться к лично-контактному виду. Но не до конца. Не до индивидуального и произвольного вида, а до вида группового и упорядоченного.  Обучение должны проводить лучшие люди общества, соответственно высок должен быть статус наставника.  Перед обучением будущие учителя должны пройти соответствующую переподготовку и обучаться параллельно процессу обучения, т.е. не только выдавать знания, но постоянно получать их из централизованного источника.  Учителя должны быть ответственны за результаты обучения.  Личный характер делает характер обучение своего рода семейным, а обучающихся - своего рода командой.  У каждой команды должно быть несколько наставников, при этом не менее двух основных, чтобы они могли подменять друг друга.  Управление коллективами, в том числе учебными, в наше время производится через введение избыточного времени (http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/t.shtml, к примеру), через паноптизацию и прочие 'ролевые игры' в том же духе. Большими коллективами иначе управлять, наверное, и невозможно. Поэтому большие коллективы нежелательны, раз с необходимостью порождают столь сильные внутренних искажения. В малом учебном сообществе можно обойтись без всего этого, как и вообще без социализации в современном ее варианте. В наше время социализация человека производится вперед появления человека. Человек еще не появившись уже оказывается социализирован. В новом обществе порядок должен быть обратным - сперва человек, а потом уже роли для него.      

Общество культуры против общества (у)слуг    

Современное общество провозгласило своим идеалом общество услуг. Вразумительно это вроде никак теоретически не обосновано, но в общих чертах общепринята следующая картина:  Современная производственная база столь мощна, что один солдат (то бишь крестьянин/ рабочий) способен прокормить целый десяток генералов (то есть, соответственно, неработающих граждан). Неработающих этих надо куда-то пристроить, чтобы они морально не разлагались от безделья и получали свой минимум обеспечения за какой-то минимум работы. Вот их и отправляют заниматься услугами друг другу и тем, кто реально их кормит (ну, и конечно, тем, кто всем управляет).  В результате такого всеобщего прислуживания невероятно растет комфорт, а заодно все приставлены к какому-то делу, все служат, все являются слугами (на самом деле, конечно же, не все, управляющая верхушка - не слуги, а значит, получает в свое распоряжение все остальное общество в качестве своих слуг, а так как услуги эти оплатить могут не все, то этот перекос, когда единицы получают услуги, да еще и чувствуют себя при этом кормильцами - благодетелями еще более усиливается). Люди в массе занимаются ерундой, постригая ногти мопсам богатеев, и это модель общества, которая предлагается как nec plus ultra общественной эволюции.  В предлагаемом мною варианте образовательной реформации во много раз увеличится число людей занятых образованием. Кто-то должен будет образовывать и образовывающих, учить учителей, т.е. массив культуры должен вырасти многократно, а вместе с ним количество людей, так или иначе занимающихся культурой. Я полагаю, что такое использование людского потенциала гораздо оправданнее, чем современное общество слуг.