Ветераны Ваффен СС в Риге

Нашла: Tortilla, Перевела на русский: Алина
Страна: Германия
Автор: Конрад Шуллер
Издание: Frankfurter Allgemeine Zeitung
Дата опубликования статьи:  март 2012 года

Ветераны Ваффен СС в Риге

Использованные биографии

16 марта, как и каждый год, в Риге пройдет день памяти бойцов латышского легиона Ваффен-СС. Но ветеранов и их бывших врагов охватили раздумья.

Ежегодный ритуал: марш в память о бойцах латышского легиона Ваффен-СС 16 марта 2010 года.

Северные березы, северные сосны. Час за часом едешь мимо заброшенных колхозов, серых деревень: как будто открылся засов и ты оказываешься в Курляндии – Курземе, как латыши называют эту часть страны – она протянулась от Балтийского моря в глубь страны по направлению к России. 67 лет назад, когда Вторая Мировая Война подходила к концу, здесь, возможно, стреляли друг в друга Александерс Комаровскис и Петерис Лиепиньш, и Инесе Спура и Висвалдис Лацис. Одни были за Гитлера, другие – за Сталина – за обоих диктаторов, которые тогда превратили восток Европы в «кровавую землю» 20-го века, такое название появилось в 2010 году в книге «Кровавые земли» историка Тимоти Снайдера*.

Гитлер тогда приказал удержать окруженную «Курляндскую крепость» любой ценой. Для поддержки немецких войск он приказал организовать «Латышский добровольческий легион СС», и Висвалдис Лацис, молодой человек из патриотической латышской семьи, которая видела сталинский Советский Союз еще худшей угрозой отечеству, чем национал-социалистическую Германию, сражался в рядах этого легиона до последнего, как и в общей сложности около 160 000 латышей, которые тогда поступили на службу к немцам.

Две противоположные интерпретации событий

С последних дней войны в памяти у него сохранилась прежде всего такая картина: внезапно в подлеске появились двое красноармейцев, до них метров пять, не больше, они держат штыки наготове и смертельно испуганы, так же, как он сам. Оружие дернулось, он выстрелил, но они уже исчезли, один справа, другой слева. Лес поглотил их. Висвалдис Лацис погнался за ними дальше – сквозь березы и сосны, но скоро напоролся ногой на осколок от «Катюши», и война для него была окончена. Но те двое врагов, те секунды ужаса в лесу, никогда не выходили у него из головы. Они были худыми и высокими, с высокими скулами и узкими глазами, наверное, это были узбеки или таджики.

Инесе Спура в те дни находилась по другую сторону фронта, в своем штабе. На начало войны она была воодушевленной молодой коммунисткой, к окончанию войны - служила на телефонном коммутаторе дивизии. Эта старая дама с советским орденом на своем лучшем костюме, активно жестикулируя, рассказывает за чашкой кофе, как она, 8 мая 1945 года, в день капитуляции Германии, получила последний приказ: «14 часов – прекратить огонь».

Александерс Комаровскис.. еще молодой тогда…

Существует две противоположные интерпретации того, что тогда произошло в Латвии. Трактовка Москвы проста: советские «освободители» воевали против немецких «фашистов». Латышские легионеры были для Советского Союза просто коллаборационистами и пособниками врага. Эта история началась с того, что большая часть населения Латвии встречала силы Вермахта цветами после нападения Германии на Советский Союз летом 1941 года. В Холокосте в Латвии (до конца 1941 года здесь были уничтожены почти все евреи) принимали участие местные отряды, а когда в 1943 году создавался «Латышский добровольческий легион СС», население не сильно этому сопротивлялось.

Латышское контр-повествование начинается немного раньше. Исходным пунктом можно считать пакт Гитлера-Сталина от 23 августа 1939 года, ставшее отправной точкой соглашение, в котором два диктатора разделили между собой Восточную Европу, и через несколько дней вместе напали на Польшу. Независимая Латвия, так же, как и ее соседи - Эстония и Литва, была тогда оккупирована Советским Союзом. Террор, который начался с приходом Красной Армии в 1940 году, депортации и убийства, проводимые НКВД, и по сей день остаются незаживающей раной балтийских народов.

Дважды в год в Риге обостряется конфронтация

То, что люди радовались, когда немцы прогнали русских в 1941 году, и то, что они добровольно вступали в ряды создаваемых Гитлером дивизий эстонских и латышских легионеров СС– этого латыши не отрицают, в том числе Вальтерс Ноллендорфс, исполнительный директор Музея оккупации в Риге. Но они утверждают, что латыши не выступали на стороне Гитлера, а просто хотели защитить независимость своей маленькой страны от обоих террористических режимов – и Востока, и Запада. Люди надеялись, как гласит латышская версия этой истории, что Вторая Мировая Война окончится так же, как и Первая, когда Россия И Германия одновременно развалились, а у маленьких наций появился шанс. В этом случае, отряды латышских легионеров СС могли бы стать ядром своей собственной армии.

Последователи этой латышской версии защищают также легионеров от обвинений в причастности к Холокосту. Будто бы, когда была объявлена общая мобилизация в 1943 в Ваффен СС и были сформированы две латышские дивизии, убийства евреев в стране уже давно прекратились. Местные пособники Холокоста могли быть тоже приняты в новые дивизии, но бОльшая часть легионеров воевала только на фронте.

В Риге, столице Латвии, украшенной кирпичными постройками в стиле готики, ренессанса и модерна, эти два толкования истории сталкиваются друг с другом два раза в год: первый раз – 9 мая, когда русскоговорящее население страны (примерно 1/3 населения) со всей пышностью выходит встречать «День Победы», а второй раз – 16 марта, когда ветераны-легионеры СС собираются около памятника Свободы на краю старого города. Возмущение с обеих сторон достигает каждый раз огромных размеров.

Райвис Дзинтарс, глава латышско-популистского «Национального Альянса», упрекает «русских» в том, что они празднуют не что иное, как оккупационную политику «тоталитарного сталинского режима», в то время, как на другой стороне российские дипломаты остро замечают, что «героизация» нацистских бандитов вызывает «возмущение» по всей Европе. Каждый год перед 16 марта возникают проблемы, ведь дело может дойти до того, что начнутся ожесточенные столкновения между участниками марша легионеров и их оппонентами.

За прошедшие годы латышское правительство постоянно пыталось добиться того, чтобы 16 марта возникало как можно меньше шумихи – также из страха, что это может повредить имиджу Латвии, как это случилось в конце 90-х, когда рижский парламент объявил 16 марта официальным днем памяти легионеров СС. Всего два года спустя это решение было отменено. Но в этом году возмущение стало намного сильнее прежнего после того, как в конце февраля президент Андрис Берзиньш назвал международную критику дня памяти латышских легионеров СС «несправедливой».

Не гнев, а размышления о старых врагах

За кофейными столиками и в квартирах пенсионеров - тех немногих ветеранов войны, которые все еще живы, - разговоры звучат тихо. Те, кто навещает старых красноармейцев, Александрса Комаровскиса или Инесе Спуру, которые в 1945 году пережили кровавые бои за Курляндию, знают, что они оба до сих пор придерживаются старой советской интерпретации истории. Оба примкнули к Советской власти, будучи совсем юными, и оба после победы стали относиться к новой элите Латышской Советской Республики. Александрс Комаровскис как солдат, а потом и полковник, Инессе Спура как член партии и главный редактор советских детских журналов.

Множество старых мифов для них все так же живы, как будто все это происходило еще вчера. Инессе Спура надевает все свои ордена, когда приходят журналисты, а когда Комаровскис рассказывает о Красной Армии, которая «освободила Европу от нацизма», то жестикулирует так, как будто он все еще сидит на кадровом совещании, где рассказывает о грандиозных перспективах пятилетки.

Но, в то же время, у этих мужчин и женщин, которые тогда воевали до последнего (окруженные немцы и латыши опустили оружие только в день капитуляции), нет злости на своих старых врагов. Вместо громкой ругани на рыночных площадях они в основном предаются размышлениям. То, что с российскими танками в страну не пришел рай, а наоборот, убийства и массовые депортации, не отрицают даже самые привилегированные представители старой номенклатуры.

И полковнику Комаровскису, и товарищу Спуре, сегодня тяжело думать о старых противниках, которые под влиянием сталинского террора примкнули к латышским легионам СС.

….и сегодня

«Я не осуждаю этих людей», говорит Инессе Спура, склонившись над чашкой кофе. Сегодня она знает, что люди по другую сторону фронта, так же, как и они, думали, что борются за свободную Латвию. Постсоветский День Победы 9 мая прошел мимо нее. «Эта война», говорит бывшая коммунистка, «должна закончиться».

На другой стороне, среди тех, кого в Советские времена унижали и преследовали как «фашистов», обычно тоже тихо. Жизни этих людей прошли иначе, чем жизнь Александрса Комаровскиса или Инессе Спуры. Карьера и признание прошли мимо них. Петерис Лиепиньш, 1924 года рождения, после капитуляции попал в трудовой лагерь под Москвой, позже работал водителем грузовика, и в то время, как оба бывших красноармейца сегодня живут в комфортных квартирах в Риге, он ютится в крошечной панельной квартирке, заваленной коробками с лекарствами, безделушками и обрывками газет.

«Политики злоупотребляют нашими биографиями»

Несмотря на их различие, вся эта смесь формируется из старых стереотипов и новых версий, как в рассказах старых красноармейцев, так и в рассказах ветеранов СС. Так, обвинения в советском терроре – это ключевой пункт в мышлении этих людей: Петерис Лиепиньш еще хорошо помнит, как сталинские пособники в 1940 году, сразу после того, как в Риге появились первые советские танки, депортировали знакомые ему семьи с детьми и стариками в Сибирь. В его памяти живы воспоминания об аннексии Сталиным Латвии, и тот аргумент, что следовало уходить с немцами (несмотря на холокост, который он видел сам), чтобы избавиться от русских, он тогда слышал все это и верил этому.

Но и в этом лагере шум стихает. Лиепиньш не испытывает сегодня неприязни к «русским», несмотря на трудовой лагерь, несмотря на десятилетия оккупации. Оккупанты? – «Офицеры тех времен однозначно заслужили так называться», говорит он сегодня. Но для молодого поколения это конечно уже не в счет. Громкие споры на тему 16 марта и 9 мая старый легионер отвергает так же, как и по ту сторону Инесе Спура, - «Политики с обеих сторон», заявляет он, «злоупотребляют нашими биографиями».

Висвалдис Лацис, солдат латышского легиона СС

Эти различные интонации последних ветеранов все сильнее воспринимаются людьми по обе стороны в Латвии, несмотря на театральный шум. Рижский социолог Вита Цельсе (чей отец служил в Красной Армии, а отец в рядах легиона СС), в конце 2011 года в своей книге под названием «Две стороны», определила перспективы выживших из обоих лагерей как равные, эта книга за одну ночь взлетела на вершину хит-парада латышских бестселлеров.

Не злодеи и не герои – а «такие же жертвы, как мы»

Волдемарс Калпиньш, красноармеец, а позже министр культуры Латышской Советской Республики, еще в 1988 году признавал, что перед лицом тех несчастий, которые обрушились на Латвию после 1945 года, он иногда жалел о том, что не умер еще «в День Победы». К такой радикальной самокритике большинство ветеранов не готово. Инесе Спура, которая из восхищенной молодой коммунистки превратилась в функционера, хоть и не отрицает сталинский террор, но настаивает на том, что за те преступления ответственны только их непосредственные исполнители.

Сама она выпускала детские журналы, и очень этим гордится. С другой стороны, Висвалдис Лацис, человек, который тогда запомнил необычный разрез глаз врага, на вопрос, как он мог воевать на стороне Гитлера, когда еще дымились крематории, отвечает вопросом: «А как члены Альянса могут объяснить то, что они поддерживали Сталина – величайшего преступника в истории?»

Дискуссия в разгаре. Большинство тех, кто тогда воевал среди берез и сосен в Курляндии, стали достаточно старыми для того, чтобы понять, что те, кто тогда стоял по другую сторону, зачастую не были ни злодеями, ни героями. Они были, как сказал старый красноармеец Комаровскис, «такими же жертвами, как и мы» - как миллионы людей в те годы, когда два диктатора превратили восток Европы в «Кровавые Земли». Только, наверное, уже следующее поколение сознает собственную ответственность и собственную вину. «Для этого», говорит Вита Цельсе, чьи отец и дядя тогда воевали друг против друга, «наше общество, наверное, еще недостаточно созрело».
Оригинал статьи

Примечание редакции:http://p-w-w.ru/

* «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» Тимоти Снайдера, профессора Йельского университета, историка, являющегося одним из ведущих американских специалистов по истории Восточной Европы.

Крайне провокационная, неоднозначная, вызвавшая как хор одобрения, так и вал критики...
Основными одобряторами являются новоевропейцы, западные русофобы и любители чтения рассказов "очевидцев кровавых сталинских ужасов", а также те, кто свои познания в истории формирует исключительно по заметкам журналистов в СМИ..
Критиками выступают, помимо россиян, серьезные западные историки из США, Великобритании, Германии и др.

Некоторые цитаты из книги:

«Во время своего похода на Берлин в восточном Рейхе, территориях, предназначавшихся для Польши, Красная армия следовала предельно простой тактике: её солдаты насиловали немецких женщин и угоняли немецких мужчин (и иногда женщин) на принудительные работы» (с. 316)

«Девяносто процентов из тех, кто попал в ГУЛАГ, остались живы. Большинство людей, прошедших немецкие концентрационные лагеря (не принадлежащие к числу немецких газовых камер, ям смерти и тюрем для военопленных), также выжило.Судьба узников концентрационных лагерей, какой бы ужасной она ни была, отличается от судьбы миллионов людей, убитых в газовых камерах, застрелянных или заморенных голодом. Разграничить уловия концентрационного лагеря и преднамеренные убийства не так легко: в лагерях также происходили казни и смерти от голода. Однако между приговором к лагерю и смертным приговором есть разница, как есть разница между принудительным трудом и газом, рабством и пулями. Подавляющее большинство погибших от рук немцев или советов никогда не видели концентрационных лагерей. Освенцим представлял собой и трудовой лагерь, и машину смерти, и судьба не-евреев, вынужденных тут трудиться, как и евреев, привлечённых к труду, весьма отличалась от судеб тех, кому была уготована газовая камера. Поэтому Освенцим принадлежит двум историям, связанным, но различным. Нахождение в трудовом лагере Освенцим сравнимо с опытом людей, приговорённых в Германии (или в Советском союзе) к концентрационным лагерям, в то же время Освенцим как место организованного убийства связан с судьбами тех, кто был убит преднамерено (С. xiii).

Из интервью Снайдера Newsweek:

Newsweek: В своей книге «Кровавые земли» («Bloodlands»), которая сейчас вышла в Польше, вы подчеркиваете, что Сталин убил значительно меньше людей, чем мы думали. Говорилось о 20 миллионах жертв среди гражданского населения, а в действительности цифры гораздо меньше – шесть, максимум девять миллионов, если добавить жертвы депортации. Откуда взялась такая большая ошибка?

Тимоти Снайдер: Пока существовал советский режим, большинство источников было недоступно. А когда ничего точно не известно, число жертв идет вверх. Потом коммунизм рухнул, и ситуация стала относительно простой: в СССР количество убитых учитывалось очень скрупулезно. За единственным исключением: Голодомор на Украине. Второй аспект – это холодная война. Американцы искали подтверждения двум противоречащим друг другу тезисам: что Сталин был хуже Гитлера, но одновременно Гитлер был хуже Сталина. И решение было найдено: количество против качества. Решили, что Сталин был хуже Гитлера, потому что убил десятки миллионов людей, а Гитлер был хуже, потому что он собирался убить целый народ. Но Гитлер убил больше мирных жителей, чем Сталин: 12 миллионов. А Сталин совершил гораздо больше убийств на этнической почве, чем нам кажется. Не Гитлер, а Сталин устроил первые массовые убийства на национальной почве в межвоенной Европе.

Смотрите также:Латышские нацисты осквернили венок... Жертвам гитлеровских нацистов