Незабываемое письмо

17 октября 1990 года (ещё жив СССР, моя преданная, погибшая и оболганная Родина!) на 9 полосе 42-го номера "Литературной газеты" (как сейчас помню: колонка с текстом вытянулась вдоль правого края страницы) было опубликовано письмо, ударившее меня по сердцу так, что оставило на нём неизгладимый след -- столько в нём было горькой, но и гордой печали. Очень хочется думать, что автор письма жив и здоров, хотя, наверное, настроение его за минувшие 20 с лишним лет не улучшилось, увы. Я тогда же перепечатал его на пишущей машинке и долго не мог найти в своём архиве, хотя всегда и помнил о нём; наконец, нашёл. Мне хотелось бы, чтобы не только я помнил его содержание. Ответ же на вопрос, почему мне этого хочется, по-моему, очевиден.

Вот это письмо.

КТО СМЕНИЛ ВЕРУ, НЕ ИМЕЛ НИКАКОЙ

Пусть Александр Исаевич Солженицын не обольщается: предложенные им преобразования (по сути, уже начавшиеся) не пройдут без горя и крови. Через мой труп, во всяком случае, вам переступить придётся. Вас это, разумеется, не остановит, тем более что я еврей (хотя и женат на русской) и, что еще "хуже", коммунист по убеждению. Мои взгляды -- не повторение всеобщей "попугайщины", а результат собственных многолетних размышлений. Вам это, впрочем, неинтересно.

Для меня превращение России в буржуазное национальное государство означает утрату Родины, семьи, цели и смысла жизни и работы. Вас это тоже не волнует: что для вас судьба каких-то "маргиналов", как теперь говорят. "По делам вору и мука", -- скажет Солженицын. Хотя какой я "вор": никого не убил, не ограбил, "стукачом" никогда не был, репрессии не оправдывал и не оправдываю. А коммунистическую идею принимаю потому, что считаю её воплощением всего гуманного, нравственного и справедливого, что было создано умом и сердцем человеческим за все годы существования цивилизации.

Я и такие, как я, уже намечены негласно в качестве неизбежных жертв надвигающейся "преобразованщины" (а попросту говоря -- контрреволюции).

Бежать мне некуда: Израиль для меня чужая страна. Здесь мне тоже не выжить: я сохраняю верность красному знамени, и служить триколору с двуглавым орлом не стану. Сознаю: меня вы раздавите, даже не заметив, что там что-то было. Еще не начали "обустраивать Россию", а уже наметили категорию "нелюдей", с чьей жизнью и судьбой можно не считаться. Не так ли мы начинали 70 лет назад?

Уверен: раздавив таких, как я, "белое колесо" не остановится. Уже сейчас сносят памятники Ленину. Затем начнут жечь книги Ленина и Маркса... Потом пойдут политические процессы, "запреты на профессию". Следом за ними -- составление списков, погромы, "охота на ведьм". Коммунистов, бывших коммунистов, сочувствующих, их родственников, друзей... А потом -- тех, кто рядом с ними когда-то стоял. А потом -- тех, кто не бил. А потом -- тех, кто бил, но не так. А потом -- тех, кто бил, чтобы следы замести. Все это уже было в истории, и не раз, и не только у нас.

Номенклатура, партократия "перекрасится" и выживет, они еще будут командовать погромщиками и громче всех кричать "Смерть коммунистам!". Первыми жертвами будут такие, как я. А КГБ тоже "перекрасится" и будет гоняться за коммунистами с таким же ожесточением, как раньше -- за противниками Системы.

Я беспартийный. Но месяц назад я подал заявление с просьбой принять меня в Коммунистическую партию Советского Союза. Весть об этом по институту еще не разнеслась, но я представляю, как дружно будут крутить пальцем у виска бегущие из партии чиновники, когда узнают о моем поступке.

Седьмого ноября я приколю к лацкану пиджака значок с изображением Ленина и, рискуя быть избитым (пока еще только избитым), пойду на Красную площадь и положу к Мавзолею (пока его еще не снесли) букет красных гвоздик.

Тот, кто легко сменил веру, не имел никакой.

С. СТОЛБУН

Москва