Шаг в мечту Главы 23-25

Жене Лина не понравилась. Не такая девушка должна быть у Игоря. Какая-то недотепа. Всего боится: боится темноты, боится испачкаться, боится показаться смешной, и все равно все время делает какие-нибудь глупости. Ну, разве не глупо бояться маленьких собачек, и шарарахаясь от них, цепляться за Игоря, как черт за грешную душу? Они теперь часто общались: Игорь Лина, Женя и Антон. Лина явно проигрывала с роскошной Женей и от этого комплексовала еще больше. Каким-то образом она узнала о длительных отношениях Игоря с Женей и сильно его к ней ревновала, она просто изводила себя, ей казалось, если Игорь не с ней, то непременно с Женей. Антона она в расчет даже не брала. Женя тоже ревновала Игоря к Лине, только сама себе не хотела в этом признаться. Она была, как собака на сене – сама не ам и другим не дам. Ни Антон, ни Игорь ничего не замечали, потому что обе девушки это тщательно скрывали и только соперничали друг с другом во всем. Был самый разгар лета, солнце палило, как в преисподней. Они с компанией часто выезжали на природу с ночевкой, взяв палатки, и вот там Женя узнала о всяких фобиях Лины. Насекомых она боялась всех, даже бабочек, поэтому, никогда не разувалась и ходила по траве, высоко поднимая ноги. Женю это сильно смешило, да к тому же Лина отводила в стороны руки, соединив пальцы в кольца, а голову постоянно держала опущенной, с сильно вытянутой шеей, чтобы не дай бог, не наступить на кузнечика или жучка. Ни дать ни взять – цапля на болоте. Отдых на природе для Лины был настоящим мучением, но ради Игоря она терпела. Она была единственным у матери и бабушки ребенком, и они всю жизнь ее лелеяли и ограждали от действительности жизни, поэтому она не притворялась, а вела себя естественно, какой и была на самом деле.

У Лины была иномарка, вернее у ее мамы, и Игорь на правах почти уже члена семьи раскатывал на ней повсюду, конечно же с Линой. И Женя говорила сама себе, что Игорь продался за машину. Она даже не подозревала, что в ней может быть столько желчи. Но в конечном итоге она все-таки привыкла к мысли, что Игорь давно уже не ее, да он ей и не нужен – рядом ее любимый Антошка, которого она обожала. И она успокоилась.

После невыносимого зноя зарядили дожди, и Женя заболела бронхитом. Проболела весь август и решила все-таки обратиться к врачам. Ей поставили диагноз – хронический бронхит и выписали сильные лекарства, которые ей быстро помогли, и она бросила курс лечения, не доведя его до конца. В декабре ей предстояли госэкзамены в университете, и она сейчас уже начала к ним готовиться. Днями просиживала в библиотеках, а вечерами работала. Легкая на подъем, она крутилась как белка в колесе, и все успевала – досрочно сдавала зачеты, выполняла поручения Инги Юрьевны и при этом была весела и бодра. Единственное, что ее беспокоило – это не проходивший кашель.

Нина Ивановна тоже очень переживала за здоровье дочери, она понимала, что с бронхитом шутки плохи: если его не лечить, он может перейти в астму, а это уже неизлечимо. Подруги, зная всю историю ее дочери, советовали пойти ей к бабке, потому что думали, что Женю сглазили, но Нина Ивановна не верила в такую чепуху и знала наверняка, что Женя не захочет снимать сглаз. Так ничего не предприняв и на этот раз, они совершенно запустили болезнь.

В октябре Лина с Игорем подали заявление в загс, регистрацию им назначили на первое ноября. Свадьбу решили справлять в столовой, пригласили гостей, и подготовка к ней шла полным ходом. Женя и Антон были в числе приглашенных, и Женя шила себе сногсшибательный белый брючный костюм, что бы выглядеть не хуже невесты. Это был, конечно чистейшей воды эгоизм, но ей так не казалось.

Наступил день свадьбы. Как обычно, сначала выкупали невесту. Женя с Антоном были на стороне друзей жениха, помогали ему дешевле отделаться, отвечая на вопросы дружки и платя старыми дореформенными рублями. Было весело и смешно. Потом был загс, где было чопорно и торжественно. После загса поехали кататься на машинах. И наконец, прибыли в столовую, где жениха и невесту встретили хлебом-солью и посыпали хмелем. Свадьба была как свадьба: пели, устраивали конкурсы и аттракционы. Плясали под гармошку, кто хотел – напился и выяснял у гостей, уважают ли его здесь.

Невеста была в красивом дорогом подвенечном платье и длиной фате, но от этого сама не стала красивее. У нее была такая внешность, что она одинаково выглядела, что в домашнем халате, что в бальном платье(это было исключительно мнение Жени, так как другие гости бурно восхищались красотой невесты). Тем более, что прическа была практически та же: зачесанные кверху волосы, собранные на затылке, но сделанная в первоклассном салоне за большие деньги. Жених был красив: в белой рубашке с дорогим галстуком, черном костюме хорошего покроя, который скрывал его небольшую сутулость и делал стройнее, высокий, с темными волнистыми волосами – он был неотразим. Лина, стоящая рядом, еле доставала ему до плеча, и то благодаря высокой прическе и туфлям на высоких каблуках. Подружки невесты завистливо перешептывались: «Сидела, сидела и такого парня отхватила, повезло ей несказанно». Услышав такой разговор, Женя отметила про себя, что Игорь действительно был хорош и она с ним рядом смотрелась бы гораздо лучше. Но она выглядела неплохо и с Антоном. Костюм, специально сшитый для этого дня, был замечательным – она в нем была легка и грациозна, как бабочка. Антон же напротив, был высок и плечист, с очень короткой стрижкой, похож на атлета- культуриста, и про них говорили: «Какая красивая пара!» Жене приятно было это слышать, но к горлу подкатывал предательский комок, когда кричали « Горько!» и жених с невестой подолгу целовались.

Антон заметил ее грусть и весело сказал:

- Не грусти, котенок, скоро и мы сыграем свадьбу, красивую и веселую.

- Я и не грущу, и замуж еще рано, семья – это трясина, которая засосет, не успеешь опомниться. Мы еще молоды, и у меня много планов, которые замужество не даст воплотить в жизнь. Вот окончу университет, а там видно будет

- О! Так это уже скоро, в январе окончишь – и в загс.

- Как-то странно ты делаешь мне предложение… или это шутка?

- Какая уж тут шутка, это не предложение а предупреждение, что бы ты была готова к предложению, - Антон говорил смешливым тоном, и действительно было похоже на шутку.

- Как-то очень запутанно, - сказала Женя, и рассмеявшись, потащила его танцевать.

Женя понимала, что эта чужая свадьба поставила точку в довольно длительном периоде ее жизни и окончательно освободила ее от угрызений совести за то, что она сделала. Этот период был одним из счастливейших, и она будет вспоминать его с любовью и нежностью.

Закончились ноябрьские праздники. Женя сидела у Антона дома, настроение было хорошее, они слушали музыку и обсуждали прошедшую вечеринку с друзьями, как вдруг засигналил пейджер. Сообщение было от мамы:

- Женя, папе плохо, вызвала «скорую помощь», приезжай срочно.

У нее похолодело внутри. Она подала пейджер Антону, он прочитал и они мигом собравшись, сели в машину и через минуту были у подъезда. Возле дома уже стояла «скорая», а из подъезда вывели отца под руки и положили на носилки. Мама успела только сказать:

- У папы инфаркт, поезжай за «скорой», - и села в неотложку.

У Жени перехватило горло, ей стало трудно дышать, ей показалось, что это конец, и она уже никогда не увидит отца. Что за напасти сваливаются на нее последнее время, чем она прогневила Бога? Она ехала за неотложкой, слезы застилали глаза, в голове крутилось:»Все обойдется, обязательно все будет хорошо». Они приехали к приемному покою, из которого вышли санитары и на носилках унесли отца. Мама шла за носилками, она была бледна и испугана, Жене махнула рукой, что бы ждала, и скрылась за дверью. Не было ее минут сорок, для Жени они показались вечностью. Антон ее успокаивал, а она. рыдая, говорила:

- Это я, я во всем виновата. Я делаю в жизни все не так, и за это страдает вся моя семья.

- Я понимаю, что ты имеешь в виду, но ведь все уже позади. Игорь женился, он на тебя не в обиде, у него своя жизнь, у тебя своя, не наговаривай на себя. Посмотри правде в глаза, дядя Миша пил все праздники, вот и результат, при чем здесь ты.

- Не знаю, может быть, ты и прав, но он и до этого пил, но ведь инфаркта не было.

- А ты как хотела? Сколько ее не пей, а часто именно так и заканчивается.

- Нет, я не хочу, чтобы этим закончилось, я люблю тебя, папочка миленький - не умирай, - Женя уже не плакала, а только всхлипывала, дыхания ей не хватало, и была страшная слабость.

Наконец вышла Нина Ивановна и сказала, что все не так страшно – у отца микроинфаркт, но все равно его положили в реанимацию, наверное, все обойдется, она дождалась еще одной кардиограммы, побеседовала с врачом, поэтому, так долго задержалась.

На следующий день вечером пришлось вызывать «скорую» Жене. День она промучилась – кашляла, тяжело дышала, а к вечеру начала задыхаться. Врачи поставили ей внутривенно эуфиллин, и настоятельно посоветовали обратиться в поликлинику. Приступ прошел, и неделю ничего не беспокоило Женю. А потом снова приступ, и Нина Ивановна прямо за руку повела Женю по врачам. Первый же врач-терапевт, ошарашил – бронхиальная астма. Они не поверили, пошли к пульмонологу, иммунологу, везде было одно и то же – бронхиальная астма. Лечение назначали все одинаковое – аэрозоль для ингаляций.

Бедная, бедная Женя, она не могла поверить в такое горе, совершенно здоровая, спортивная, закаленная девочка и вдруг сразу такая тяжелая болезнь. Практически на всю жизнь. У нее болезнь протекала странно, если у других астматиков были приступы, и они проходили, то у не был непроходящий, затяжной приступ, удушье снималось только с помощью баллончика, который вошел в обиход, как зубная щетка.

Михаил Петрович поправился, его выписали из больницы, но он еще полгода должен был находиться на больничном. Он сильно сдал, о выпивке уже не было и речи.

У Жени начались госэкзамены. Она очень сильно волновалась, что усугубляло болезнь, но все-таки она все сдала отлично и в конце января получила диплом. Прошла зима. Весна, как всегда, принесла Жене надежду на удачу, и успех во всем. Она любила весну. Весной она родилась, с весной у нее связаны самые лучшие события в жизни. Даже болезнь отступила. На самом деле она просто привыкла к ней и уже не замечала. Аэрозоли помогали ей дышать, а никто не видел, как она ими пользовалась, и создавалась иллюзия ее полного выздоровления.