Иногда дети болеют…

И тогда с ними нужно обращаться к врачам. Когда болеет близкий, а тем более ребенок, тебе, конечно же, хуже, чем если бы болел ты сам.
Иногда бывает интереснее и веселее  – нужно ходить с ними, пока еще  здоровыми, на профилактический техосмотр в местную поликлинику.  И тогда ты думаешь: «Уж лучше б мы сидели дома».  Есть такие мощные люди, как наши соседи  – вообще не носят своих детей на осмотры и на прививки – и ничего, как-то живут, дети у них бодрые.
Мы принесли нашу трехмесячную дочку на плановый осмотр. Педиатр осторожно потрогал ее, видимо,  стесняясь. Мы рассказали ему, что у нас только что прошла вот эта болячка, и аллергия на это, и вот тут еще кое-что выскочило, и что  сейчас у нас  другой ребенок болеет простудой, так,  может, вы ее послушаете – но он побоялся трогать ребенка специальной айболитовской штукой. А может, у него ее не было. Он просто похлопал глазками, немного потыкал девочку пальцем, покачал головой и почмокал губами. Здорова, сказал он. Настоящий доктор, уважительно подумал я.
Затем наступило наше свидание с хирургом. К столу, где лежала дочка, уверенным строевым шагом подошел большой дядька в зеленой форме. Разложил ей ноги «лягушкой» и сказал, мол,  тут нужно делать рентген. Родители, то есть, мы, начали суетиться и спрашивать, а что случилось. «Я услышал щелчки, видимо, у нее неправильно формируется тазобедренный сустав». Да, но мы постоянно делаем ей разные  упражнения и ножки раскладываются хорошо, так в чем проблема? Людоед ответил «Нет. Надо делать рентген. Иначе возможны нежелательные последствия».
Приговор суров, но это приговор. Мы, как два послушных и испуганных дурака, пошли делать рентген. Трехмесячному ребенку. Вашу мать. Это потом я узнал, что нужно было сделать УЗИ, чтобы избежать ненужного облучения, но хирург не рассказал нам об этой возможности.
Рентген-кабинет  был через коридор. Я зашел с малышкой, раздел ее низ, врач лет 25-ти объяснила, как именно  мне нужно держать ее выпрямленные ноги и как держать второй рукой свинцовую защиту, чтобы закрыть верхнюю часть туловища и лицо ребенка. Как только я выполнил эти несложные действия, она уже была где-то сзади. И уже нажала волшебную кнопку. Все, сказала она, можете идти.
Я не мог поверить, что эта сука (зачеркнуто) девушка с невыразительными глазами не надела на меня, мужика, свинцовую защиту. Когда я спросил ее, почему она этого не сделала, она, улыбаясь, поведала, что иногда это даже полезно. Твою мать. Бобро поржаловать в нашу клинику, солнышки. Здравствуй, родная медицина. Это родина моя, всех люблю на свете я. Даже если я ей оторву задницу голыми руками (хотя лучше горлышко), она же не заберет у меня подаренное  мне сверхурочное облучение?
Через минут десять она выдала снимок, который жена отнесла к хирургу. А вот вышла она от него, дико всхлипывая. Что случилось? Нам прописали «стремена», у нас дисплазия – неправильно формируются ядрышки тазобедренных суставов, обоих. Ну, так что, спросил я ее, чего реветь? Сделаем все, что надо, и у ребенка все будет в порядке. Жена посмотрела на меня заплаканными глазами и произнесла:
 – Я только что видела, как их одевали. Там такими винтами натягивают…  – дальше  снова слезы.
Хирург назначил девочке не только стремена, но и физпроцедуры – электрофорез, массаж,  то-се. Несколько пунктов.
 – Жена!  –  сказал я жене, – пойдем к другому врачу и услышим его мнение. Чего плакать? Есть же еще врачи на планете, не все же улетели?
Тут из логова зеленого хирурга выбежала медсестра и быстро затараторила:
 – Не берите в голову, не ревите, а идите к другому врачу, успокойтесь, милая…
Странно, подумал я, если даже медсестра пытается нас успокоить… может, она лучше знает хирурговы способности…
На следующее утро мы пошли к человеку, который проработал 15 лет детским хирургом, имел не одно медицинское образование, а сейчас был реаниматологом в роддоме. У него под рукой был аппарат УЗИ и очень много опыта. Реаниматологами в роддома не назначают простых зеленых дусиков.
Он выслушал нашу историю, взял в руки рентген, и сказал следующее.
–  Дело в том, что ваш ребенок двигался во время проведения рентгена, – я кивнул головой, – поэтому снимок получился некачественным. Таз девочки лежал под углом, под которым ничего не видно, плюс правый  сустав смазан из-за движения ноги во время снимка, а вот на левом четко видно образование ядрышка сустава. Рентгенолог не написала того, что ребенок двигался, в писульке, хотя была обязана, а хирург тоже это видел, но не стал ходить с выяснениями к рентгенологу. У него наверняка была очередь и ему было не до того, чтобы бегать стометровку и что-то выяснять. – Реаниматолог смотрел  на нас глазами человека, который может говорить то, что считает нужным, и который почти освободился от давления системы, что охраняет нас от нашего здоровья.
 Конечно, куда проще назначить стремена и жменьку электрофорезов вместо того, чтобы выяснять, как в реальности развивается сустав.  Хуже-то не будет. Поживут два месяца в стременах, побегают на массажи, поймут, какие важные люди врачи.
Это понятно, давайте дальше.
Врач с помощью УЗИ просмотрел оба тазобедренных сустава нашей девочки, сфотографировал и измерил все необходимые углы. Оказалось, что все у нас в порядке. Жена совершенно прекратила  всхлипывать. Врач написал свое резюме: развитие т/б сустава идет нормально, ребенок здоров.
Со всем этим я отправился в поликлинику к тому зеленому придурку. Зашел к нему в кабинет, попросил посмотреть вывод другого врача и положил на стол снимок. Он сказал, что ему не нужно смотреть снимок  УЗИ, поскольку УЗИ для него, светила едучей медицины, не является информативным. И выводы других врачей для него, такого большого чудака на букву «М», ничего не значат. Но вы же видите, что она крутилась на снимке, и лежала под углом, и невозможно увидеть точно и поставить диагноз? Я все могу, ответил он – и увидеть, и поставить. Снимок УЗИ и заключение другого специалиста он даже в руки не взял, наверное, боясь заразиться.
Я пошел к главврачу. Рассказал нарядной тетке все, начиная с того, как на меня не одели свинец во время рентгена, и заканчивая тем, что этот милый человек стоит на своем диагнозе и даже не хочет ПРОЧИТАТЬ выводы, сделанные другим врачом. Главврач вздохнула, сказала, что это не первый раз, к сожалению, и попросила подождать третейского судью – еще одного хирурга, достаточно опытного.

Мы подождали с полчаса, и тот, придя, осмотрел ребенка.  Третейский хирург провел с дочкой полминуты. Осмотрев ее, он пожал плечами и сказал, что девочка здорова. Возьмите снимки, попросили мы. Мне не нужны снимки, ответил он, здесь и без снимков видно, что у нее все хорошо. А щелчки, спросили мы? Так любой сустав можно вывернуть так, что он щелкнет. Не волнуйтесь – у вашей девочки все в порядке. Потом он в сердцах добавил: «Плохо не то, что я постоянно за ним подчищаю – это случается почти каждый день в двух поликлиниках, где мы с ним работаем вместе. Плохо то, что он не желает слушать и слышать, он не желает учиться и меняться. И вот эти ошибки от него я вижу каждый день».
Ну, что еще? После передо мной извинилась главврач, сказав, что этого зеленого она скоро посылает на курсы повышения квалификации.
– В морг, я надеюсь? – поинтересовался я. – И оставьте там его работать.  Стране нужны хорошие патологоанатомы. Неужели он сможет приобрести на курсах желание делать свою работу?
– А насчет рентгенолога, – сказала она, – ну где их взять, хороших?
Я, конечно, вошел в ее положение. Ей тяжело, она же не может все. И знаете, скольких она уже за это время выгнала? Так что все, как у Жванецкого, когда он «поймал такси и сказал свой адрес. Таксист сказал, что он туда не поедет, и показал свои документы. Я показал ему  свои, и по документам мы должны были ехать в разные стороны». Действительно, зарплата небольшая, кто сюда пойдет?
Мы ехали из поликлиники, словно с поля боя. Жена успокоилась, и устало смотрела вперед, на дорогу. Ребенок как улыбался на заднем сидении, так и продолжал улыбаться. Мы потратили сутки своего времени и нервов,  и примерно 50 долларов на то, чтобы доказать врачу, что ребенок здоров. Хотя врач, как мы видим, сопротивлялся.
Когда я вышел от зеленого, я все думал, почему он так стоял на своем мнении. А потом рассмотрел, что направление на стремена выписано на фирменном бланке протезно-ортопедической фирмы. То есть, этот хЕрург получает денежное вознаграждение за то, что направляет  к ним своих больных, даже если они не болеют.
Я его понимаю. Зарплата небольшая, жить как-то надо. Ну, тогда иди в то место, где платят больше денег, зачем делать вид, что тебе интересны эти дети и их сопли?
Вся проблема в том, что врач не думает о тебе, он думает о деньгах. Самый большой, мне кажется, бизнес сегодня  – это медицина.
 Весь ужас в том, что доктор нужен КАЖДОМУ – рано или поздно, закаляйся или нет, нарушай безобразия или живи по четкому распорядку с одной правильной диетой.
А давайте вспомним наше детство. Ну скажите, какие лекарства были в доме 30 или 40 лет назад? Зеленка, аспирин, бисептол, бинт, вата, детский крем, валерьянка и горчичники. А сейчас? Я прихожу в гости к друзьям и мне страшно видеть у них такой же дикий, невообразимый ранее набор лекарств, как и у нас,  который занимает несколько коробок. У кого-то – это верх холодильника, уставленный-усыпанный лекарствами. У кого-то – забитая полностью полка на кухне. Пузырьки, таблеточки, сиропы. Гомеопатия, его мать. В середине 90-х услышал шутку, мол,  все врачи уже уехали, остались только одни гомеопаты и педиатры.
Бизнес, ничего не сделаешь. Приходила, помню, лет десять назад  к нам участковый врач, которая назначала ребенку то, что видела свежего в рекламе. А вы попробуйте, подавайте ей афлубинчик. Еще она задавала тонкие врачебные вопросы, ни суть, ни форму которых я ни мог постичь. Она спрашивала, кашляет ли ребенок. Кашляет, говорили мы, родители. Она кашляет или поперхивает, уточняла она? Мы могли только пучить бельма и повторять, что она кашляет. Афлубинчик дайте ей, афлубинчик. С таким просмотром новых реклам я тоже могу быть врачом.
Так что же нам со всем этим делать? Ведь никто здесь, в общем-то, не виноват. Врачу мало платят, он вынужден подрабатывать на бессовестном назначении всем подряд протезно-ортопедического инвентаря. Рентгенолог не помнит своих обязанностей, потому что того, кто помнит, не могут привлечь – опять же, зарплата небольшая. А если тебя пошлют на анализы – у-ух, только держись. И будут лечить тебе от несуществующей болезни, пока у тебя не закончатся деньги или здоровье. Жаль, а у доктора было еще так много свежих идей…
Так что же делать? Мы ведь уже понимаем, что введение еще одного контролирующего органа, комитета по надсмотру-надзору, ничего не даст. Ведь люди, которые будут в него входить, тоже эгоистичны в своих расчетах, в точности, как и те, кого они должны контролировать. На эгоизме больше ничего не построишь.
 Нужно с младых ногтей объяснять, что высшее наслаждение ты можешь получить не от того, что наполнишь свой кошелек или желудок, а от того, что ты поможешь другому человеку. Эта радость того, что сможешь сделать добро другому человеку, будет наполнять тебя, притом правильно, что ли, наполнять. По-настоящему.. Вы, наверняка, помните, как человек, делающий добро другим, словно светится особым, внутренним светом.
Мы снова говорим о необходимости воспитания человека в человеке? Да. О кризисе системы образования не писал только спящий, но я сейчас не  об этом. Дети, родившиеся сейчас, словно опытнее и мудрее нас, старших, во многих вопросах, и они  не имеют желания учиться всем этим вещам, что дают им в школе – они не видят смысла в пустом заучивании множества книжных премудростей без применения на практике. Если им не давать объяснения того, как и зачем им жить, они станут из гиперактивных депрессивными, хлебнут алкоголя и наркотиков. Или будут вот такими врачами – которые боятся потрогать больного или упрямо назначают ненужное лечение.
Воспитание человека в человеке – другое, это не образование. И дети, и взрослые сразу увидят, что это касается каждого в решении его ежедневных проблем и вопросов. Если  расскажут, как нам правильно относиться друг к другу – ведь именно это и нужно объяснять и исправлять, больше ничего. Только вид ПРАВИЛЬНОЙ СВЯЗИ МЕЖДУ НАМИ сможет обеспечить нам и нашим детям нормальное будущее. Безопасное, комфортное.
Ведь иначе мы просто будем барахтаться и дальше между войной, землетрясением и цунами на одном берегу нашей общей реки, и безработицей, заканчивающимися полезными ископаемыми и продажной медициной – на другом. Не нужно менять врачей – нужно менять наше личное отношение к другим людям, бережно воспитывая самих себя.
А что бы Вы предложили?