К ВОПРОСУ О ПСИХОЛОГИИ (отрывок из романа "Сквозняки закулисья")

- Вы с ума посходили с этими психоаналитиками! Если мне снится бутылка, так это вагина, а ручка - без вариантов - член. Дался он вам! А еще говорят, что мужик каждые шесть минут в час об этом думает. Тогда у вас вообще перерывов не бывает! Дожили. Болезнь одних - бизнес других. И сопернику, который может лишить прибылей, горло перегрызете под вопли о радении для человечества. Волнует только собственная польза. Не спорю, наверное, психи-аналитики кому-то помогают. Допускаю, что многим. Как анальгин - вредно, а пьем. Но псих условий жизни не изменит. Вот вы молоды. Опыта жизненного... -  Павел оглянулся на притихший бар и сбавил тон. - Я имею в виду настоящий опыт, а не... Извините, не хотел обидеть. Но вы считаете, что ваши знания, ум, честолюбие, возможный профессионализм дозволяют вмешиваться в чужую жизнь?

Галя ничего не ответила. Но это его не смутило.

- А что вы знаете о жизни, кроме фрейдовских выводов? С ними легко загнать меня в угол собственных - ваших - выводов. Но они отразят лишь меру понимания вами моих проблем. Субъективную меру. А уж внушить, что это я сам пришел к такому решению - дело техники. Только вы ни за что не станете отвечать: ни за выводы, вами сделанные, ни за последствия, мною полученные. Полегчало - ваша заслуга, стало хуже - неверно понял или неправильно действовал. Хороший спорт вы себе нашли - сплошные острые ощущения... чужих несчастных людей. Безнравственно это, красавица!

Павел на минуту смолк. Он отстраненно смотрел на хорошенький нахмуренный лобик, злые глаза и дергающуюся верхнюю губу - проняло тебя, сучка поганская.

- Повидал я вашего брата. Вылезли из подполья - благоденствуете. Народ убогий обираете. И мы идем к вам, как кролики к удавам. А куда деваться? Куда деваться от сомнений, от неуверенности. К кому податься с нашим одиночеством и стыдом? Вот и выходит - куда не плюнь - притеснение и обман. И все занято сильными, ловкими, наглыми. На работе задвигают, дома - помыкают, да и друзья сами рады найти свободные уши - им тоже жаловаться кому-то надо...

А у психа ты – главный. Твои заикания - предмет его исследования. Тем более, что вывод всегда один - ты прав. Это они - все вокруг - плохие. И родили неправильно, и воспитывать не умели, а уж учили… не тому и не так... Весь остаток дней ты -  собственность психа. Это, Галочка, наркотик, как курево или водка. Вы все правильно рассчитали. Ведь человек всегда один, он, по-прежнему, никому не нужен. Только психу, с его неутоленным честолюбием, - оно-то и переделывает мир по придуманному рецепту согласно теории психоанализа. На любое твое несогласие - готовые ответы, - в этом разгадка смысла, ибо «таковы законы природы».

Мать вашу! Да откуда вы знаете, что именно это - законы природы? Обиженный жизнью Фрейд, возвел свои домыслы в канон. И весь век глумливо ему поклоняется. Очень удобно - взять и обкарнать человека до животного!  

Галя сидела напротив и казалась парализованной. Еще никто не говорил с ней так яростно и болезненно. Это не было похоже на развлечение. Надо было брать ситуацию на абордаж и включать профессиональные умения, а то этот неврастеник решит, что он победил. Она знала из теории, что всякое возможно, но сейчас нужно было быстро найти какую-нибудь нейтральную тему и отвлечь Павла. Ни в коем случае нельзя было упускать инициативу из рук. Что-то с самого начала разговора пошло не так. Она не смогла задавить его вопросами, заставить выворачивать душу. Он должен был почувствовать себя повязанным, а вышло так, что он ее обвинил. Причем, во всем.

- Павел Андреевич, не надо так волноваться. Мы ведь сейчас говорим о вас, а не о законах природы, к которым, вы тоже, кстати, имеете отношение.

Галя все говорила правильно, только она ошиблась в одном, - собеседнику нельзя было давать слово, его надо было забалтывать, загонять в угол. От отсутствия профессионального опыта она поняла это слишком поздно, потому что он опять пошел в атаку.

- Да если на то пошло, так природа здесь не причем. Ибо в ней и вовсе нет никакого смысла. - Павел быстро взял себя в руки.

- Как это? - опешила Галя.

- Очень просто. Вообще, естество бессмысленно. Вы еще молоды, потому хотите найти смысл существования. Нет его. Ни в чем. Вам противно соглашаться, что весь смысл - в производстве себе подобных. Мы живем, чтобы понять, - зачем  мы живем? Рождаемся, чтобы умереть и, если повезет, - остаться в памяти. Не нравится?

- Чушь!!! – Галя закричала на весь бар так же, как еще недавно орал он.

- Лапушка, - Павел примиряюще прижал ее руку к столу. - Уголь тысячелетия копит тепло и сгорает за один миг в печи, а я даже не то, что забываю, я и не вспоминаю, что он меня согрел. Смысл мы себе придумываем, чтобы оправдать существование. Мы не можем объяснить свое появление, оттого нагружаемся вселенской значимостью.

- Так вы договоритесь до того, что человек – животное, - Галя высвободила руку и оглянулась по сторонам.

- А это так и есть. Но, может, вы хотели бы быть углем?

- Ну, это уже схоластика, - она рассердилась.

- Вовсе нет, это - казуистика. Еще одну загадку разгадаем, еще одной тайной станет меньше. Только меньше ли? Свято место... Тысячи новых встанут. Это все догонялки, как расширяющаяся вселенная, - насколько понял, настолько и догнал. Догнал, а под рукой - мираж, мыльный пузырь, лопнет - не заметишь. И опять бежишь к вам, чтобы в угол поставили. Ручка, значит, есть желание, и надо его утолить, вставить, попросту говоря. Простите меня, милая.

- Вы, вы... - Галя была не просто возмущена, оскорблена, - вы...

- Жаль, мне тебя, ты тоже надеешься, что это тебя спасет. А спасаться придется в одиночку. Страшно только разочароваться в последней надежде. С этим не всякая головка, даже такая умная, справится. Может так поехать, что кости потом считать – запутаешься.

Павел даже не заметил, что стал обращаться к ней на «ты».

- Как же вы такой умный живете?

- Плохо, Галочка, плохо, хорошая.

- От ума, что ли?

- От него, от него негодного. Все беды наши - только от него.

- Да, я в курсе про Грибоедова, - она гневно поджала губы.

- А ты - злая. Не надо. Кончай путаться. Смотри реально. Ручка? Так это чтобы, ну, написать «Спартак – чемпион», подрисовать усы Менделееву в учебнике химии и перечеркивать, в конце концов, всякие глупости. А бутылка - это бутылка, а не бабье нутро. Не стоит муху выдувать в слона, - и пупок надорвешь, и муху изуродуешь.

- Хочешь, я скажу, что о тебе все говорят? – она тоже перешла на «ты».

- Я не любопытен, - Павел тяжко вздохнул, - а про себя и так все знаю.

- С тобой трудно говорить, ты все время смотришь в сторону.

- В эту? - Павел ткнул пальцем в ее короткую юбочку. - Так у тебя коленки красивые, сама, наверно, знаешь. А вообще, молодой я очень верил словам. Теперь у меня свои способы общения. Глаза часто лгут, и слова не всегда выражают мысль. Вот я и изобрел свои приметы для понимания.

- Поделишься?

- Я тебя с психами убедил? – он заговорщицки подмигнул Гале.

- Я выслушала твою точку зрения, - она не приняла его посыла.

- Смотри, как смешно, - выслушать точку зрения. Все перепутали, все намешали, а хотим быть правильно поняты.

- Я бы желала закончить.

- У тебя губы сочные.

Галя замолчала с открытым ртом.

- Зубки блестят. А что тебе чаще снится - ручка или бутылка?

- Ручка, - она ответила автоматически и тотчас поняла, что он ее поймал. - Да кто ты такой!? - от холодной ярости у нее даже пропал голос.

- А мне стала сниться женщина.

- Понятно, почему вы беситесь. Она ведь только снится.

Павел с удивлением заметил, что Галя уже пришла в себя, и только подергивание век выдавало ее недавнее возмущение. И снова – «вы». Ну и выдержка - позавидовать!

- Да, только снится. А лица не помню.

- Хотите сухарик?

Галя вызывающе смотрела в глаза. Так предлагают совсем не сухарик.

- Я почти отец тебе.

- Такой умный, а запутался, - она не заметила его ответа. - Сколько же у вас проблем? А на самом деле она - только одна.

Тонкие пальцы утопили сухарик в остывшем чае. Галя медленно поболтала им в стакане, потом вынула, и ногтем стала соскребать чаинки. Павел заворожено смотрел на кровавый ноготь, похожий на ястребиный клюв...

- Я сейчас принесу горячий чай.

- Бессмысленно.

- ?

- Он тоже остынет.

- Почему?

- Я не пью горячий чай. А, впрочем, вам же надо проветриться?

Галя посмотрела прямо в душу. И он почувствовал себя не раздетым, нет, - прозрачным. Она все видела и понимала. Причем, это выглядело естественно и просто. Так, мама в детстве всегда знала, где болит, и целовала это место. Боль отпустила. Он  легко вздохнул.

- Прости, я на тебя наорал. Пойдем вечером куда-нибудь?

- Зачем? У меня все вечера заняты.

- А, если я тебя всю жизнь искал?

- Вижу, поседел весь, пообносился.

- У меня, знаешь...

- Я все знаю, - Галя устало повела плечами, казалось, она внимательно смотрит в чашку. - Мне деньги не нужны. И машины, и шмотки - все есть.

- Возьми еще меня, я буду предан, как вся моя жизнь.

- Предан - кому или предан - кем?

- Я запутался, – Павел недоуменно пожал плечами, - Почему ты не смотришь в глаза?

- У меня тоже есть своя система общения. Я не перешла на «ты».

- Так давай перейдем, - он не стал напоминать, что она уже говорила ему «ты».

- Павел Андреевич, у вас очень непростые сны. Я, вероятно, некомпетентна, придется вам искать другую отгадайку.

- Галя, я не знал, что ты такая.

- Ну вот и чудненько, теперь - знаете.

- Не понимаю, зачем тебе поганец?

- Это хорошо, что не понимаете. Творцам и не надо понимать. Какие заботы могут быть у красивых девушек? А поганец? А кто - не поганец?

- Но ведь ты не... - он не мог выдавить: «Шлюха».

- Я никому не обязана. У меня есть контракт, я его выполняю. Больше никого ничего не должно интересовать.

- Ты молодая и умная...

- Я скоро закончу учебу. Про психов вы все верно понимаете. Я не обижаюсь. Просто никто не рискует так говорить. Принято считать, что на фрейдовском психоанализе базируется все искусство ХХ века. Это - своеобразная панацея. Я тоже думаю, что настоящее преступление перед культурой - сводить все проявления человека к пресловутой сексуальности. Как в средние века живем -  про телесный низ кричим на всех перекрестках.

Он хотел ей возразить, но тонкая холодная рука неожиданно цепко сжала его пальцы.

- Только знаете, Павел Андреевич, я должна вас разочаровать. Вы думаете, рекламщикам нравятся женские прокладки? Это - простой заработок для одних, и сверхдоходы для других. И всем так удобно. А если почти 100 лет психоанализ считается честным хлебом, почему лично мне нужно от него отказываться? Это не считается преступлением. Ведь без спроса нет и предложения. Как только я смогу купить квартиру - свою собственную - я начну зарабатывать не телом.

- У тебя светлая головка.

- Крашеная она, Павел Андреевич, хотите, можем с вами начать работать?

- Я не плачу женщинам, - Павлу после всех «шпилек» неожиданно захотелось ее унизить.  

- А мы будем общаться бесплатно, пока я не дипломированный специалист. - Галя не заметила оскорбления. - Может, не все так однозначно в теории, как вы думаете? Может, вам станет интересно?

- Галя, а ты не боишься, что мы будем не только общаться.

- А вы?

Вот тебе – и поговорили! В ее глазах не было ни малейшей иронии, подковырки, но и не было никакого женского кокетства. Еще до того, как он оценил ее вопрос, внутреннее чувство подсказало, что ему сейчас совсем не до работы. Хотя и в постель с Галей он тоже не хотел. Сейчас не хотел. Но отпускать девушку просто так было бы глупо.

- У меня нет твоего номера телефона, а мой… - он полез в карман за бумажником, где лежали визитки.

- Я знаю ваш номер, – тонкие бровки лукаво изогнулись. 

- Через неделю мы закончим снимать, потом разбежимся на месяц, Галя, я...

- Я позвоню вечером, - сухарик окончательно утонул, и Галя поставила чашку на табурет.

Павел смотрел ей вслед, - медлительная походка сытой рыси, прямая спина лощеной самки. Он неотрывно наблюдал за тем, как она подошла к актерам, о чем-то спорила, перебирала бумажки, но на него - не оглянулась. Павел воровато взял ее чашку и выпил холодный чай, а потом долго жевал сухарик вместе с чаинками. И ему казалось, что он чувствует запах карамели. Карамели из сна.