Про govno и не только

Давно хотелось сформулировать. Давно. И не то, чтобы руки не доходили. Просто казалось, не актуально. Вторично. И без того проблем. Да тут оно само вновь всплыло на поверхность, радуя глаз и нюх переливами красок и оттенками запаха.

Речь пойдет об «интеллигенции», как вы уже вероятно догадались. О ней любимой.

И дело тут не в чеканной ленинской формулировке. А в том, что раз за разом она, эта «интеллигенция», воспроизводит почву для долголетия и процветания этой ленинской формулировки.

Нет, не огульно. Не вся. И не все. Но почему-то часто именно ее «топовая» верхушка, претендующая на роль «властителей умов и душ», выдает на горА новую порцию говна. Надо бы разобраться. Пусть это и будет попытка «номер двадцать пять»…

Итак. Чисто русской понятие «интеллигент», в отличие от западного «интеллектуал», есть наш, как теперь говорят, исторический бренд. Не будем привлекать палеонтологию для вскрытия ее истоков. Важно, что со временем выкристаллизовался ее образ – «совесть нации». Плюс наличие некоего образования, дающего возможность грамотно «вербализировать» эту совесть, а так же зарабатывать умом, а не руками. Что, в свою очередь, дает наличие свободного времени для дум «над судьбами Отечества». Ведь, взять то же крестьянство, оно что, не «совесть нации»? Но у него не было времени и категориальной базы в голове для рассусоливаний о западническом или славянофильском пути развития России. Ему пахать надо было.
Можно ли вообще вырезать из нации кусок и сказать, что это вот «совесть нации»? Или, что вот это «мозги нации», а это вот ее печень или зад?
Представляется, что следствием размытости критерий и явилась изначальная аморфность и рыхлость этой социальной группы. В кастовом обществе романовской России, она затесалась на стыке, где-то  между - между. Действительно прослойка. Если не прокладка. Между аристократами и пролетариями, между разночинцами и земством, между истиной и ложью, между мамоной и совестью, между небом и землей. Нет четких границ, все на глазомер. Скажем, аристократия не была по определению интеллигенцией, они были принцы крови, носители традиции и духа (ну, в идеале). Но те же декабристы, в массе своей плоть от плоти аристократии, разве не интеллигенты, взошедшие на свою голгофу не за чины и звания?
А с другой стороны, какой-нибудь бульварный фельетонист, закончивший полтора курса университета, процитировав кантов-гегелей и сложив бровки домиком в печали за угнетенный русский народ, мог автоматом быть зачислен в ее ряды. Замечательный роман Горького «Жизнь Клима Самгина» дает подробную картину.
Это не отменяет истинного подвижничества и радения, вспомним тех же толстовцев с их «хождением в народ», хотя проект и быстро сдулся.
И все же понятие интеллигенция долго оставалось полувиртуальным, как облако из тэгов.

Более-менее четкая социализация интеллигенции сложилась во времена СССР. На то она и плановая организация, хотел схохмить. Но, как бы то ни было, интеллигенция стала обретать плоть и социальную привязку. Это в первую очередь, техническая интеллигенция, технари. В первую потому, что Союз взрастил огромную армию инженеров и научно-технических работников. Это учителя. Это врачи. Это ученые. Военные (не бесспорно, но, скажем, лучшие их представители). И это, наконец, служители всех девяти муз. Сложился уверенный средний советский класс. В котором, не смотря на разницу в доходах и положении, ощущалась общность и сопричастность. Инженер получал свои 200 рэ, а академик в несколько раз больше. Но они читали, смотрели, любили, ненавидели (плюс-минус) практически одно и то же, и имели общий язык для дискуссий на самые широкоформатные темы. Какой-нибудь младший научный сотрудник в НИИ со своими сто двадцатью рублями зарплаты, буде сжигаемым денежным зудом, мог пойти в сталевары, что заколачивали по 400-500 в месяц. Но сталевар после ударной плавки приходил домой, осушал поллитру и рубился спать до нового гудка. А мнс, отсидев положенные часы в своем КБ, мог полночи витийствовать на кухне об «Архипелаге ГУЛАГ» и Махатме Ганди.
Все как-то устаканилось. Сложилось. Каждый получал свое.

Но поскольку функцию «совести нации» взяла на себя партия, интеллигенция оказалась как бы свободной от этой обязаловки. И, положа руку на сердце, скажем, интеллигенцией стало быть проще. Не обременительнее что ли. Даже респектабельно. Как бы шляпа есть, а голова найдется. Иногда волнует Гондурас, но рецепт известен.

И все же это зыбкое явление, как интеллигенция, не испарилось, не истаяло и не разошлось по швам. Как и совесть. И тому несколько причин.
Во-первых, советское образование было действительно мощным и, при наличии задатков, выпускало не узколобых специалистов, а людей мыслящих широко и системно. А пробужденный ум пытлив, местами даже назойлив. Он постоянно что-то роет. Ему нужна пища. И люди читали. Постоянно читали. Много читали. Люди говорили. Много говорили. Всегда было, что обсудить. И это касалось не бабла или работы. Если не находилось ответов в окружающем, ум копал дальше. Вглубь, вширь или вбок – не важно. Важно, что человек, так или иначе, развивался, чем-то горел. Пусть это порой и принимало самые экзотические формы. Если вспомнить, Господи, чем только не переболела интеллигенция 60-70-80-х! От уринотерапии до Агни-Йоги. От уфологии до кейнсианства. От Блаватской до каратэ. Все, что сегодня выплеснулось на малаховское ТВ, давно съедено, выпито, испытано и пройдено советской интеллигенцией. Что за примером далеко ходить. Мой батя, обладатель двух вышек, инженер, начитавшись академика Амосова, попробовал спать, заземлившись медными проводами от ног к батарее. Изменений не почувствовал, но однажды проснувшись по нужде, забыл, что он привязан и расквасил нос. Больше не испытывал. Шутки шутками, но побочным эффектом от качественного образования стал нарастающий диссонанс между интеллектуальным потенциалом народа и правящей номенклатуры, что после смерти Сталина довольно быстро закуклилась в касту «недосягаемых» и вследствие этого неумолимо стагнировала. Родился, я бы сказал, налет легкой фронды, что пронизала буквально весь советский средний класс по отношению к власти. Легкий такой налет. Интеллектуальный. Всяк был горазд поржать на кухне над «лёней» и на пальцах объяснить устройство мироздания.

Но был в недрах советской интеллигенции особый подвид. Художники. Творцы. Это, во-вторых. Тут закостеневший ленинизм-марксизм, как ни пытался, не мог до конца контролировать площадку, хоть она и была идеологически важна. Как говорил Сталин, нет у меня для вас других писателей. Как грибы не растут, приходится работать с тем, что есть. Да и не только в этом дело. Суть в самом творческом процессе. Ну не может истинный творец писать поперек души, поперек сердца. Не в его это власти. Иначе он перестает быть творцом, и становится искусным кустарем.  Люди, хлебнувшие того и другого, плохо кончали, пример тому Фадеев. А цепляет образованных людей только истинное искусство. Слепи какую угодно пропаганду, если она искусственна, то и резонанса нет, считай впустую. Так что тут советской власти приходилось балансировать. Что-то разрешать, что-то запрещать, местами договариваться. Думается, потому этот слой интеллигенции приобрел уже не налет, а ореол ярко выраженной фронды вольнодумцев. Хотя с другой стороны посмотреть, как государство опекало этих вольнодумцев, со всеми их союзами, литфондами, переделкиными и прочими сдобными плюшками, так «дайте две»! Но, так или иначе, представители всех творческих Союзов были автоматом интеллигентами в квадрате, априори. А если учесть дух того времени, когда казалось, что литература, как искусство в целом, заменила духовника, после того, как Бога отменили. Именно в ней искали ответы на все. И в классике, и в современной. Ломали об колено Кортасара с Борхесом и упивались Лесковым. Грызли Махабхарату и закусывали Вознесенским. Чахли над полуслепыми распечатками Берроуза и Кастанеды. В свете этого ореола Творцы стали реальными конкурентами партии за звание «совесть нации». И это закономерно, ибо истинный талант и совесть связаны каким-то неразрывным симбиозом.

И была еще одна ниша. Наука. Закрытый мир профессуры и академиков. Мир чистых формул и прозрений. После сталинских тисков и оттепели, практически запорожская вольница. Ибо тут советская пропагандистская машина была бессильна. Дважды два четыре, хоть ты тресни. С какой марксистской платформы ни посмотри. И закон Бойля-Мариотта действует вне зависимости от решений последнего Съезда. Можно выкорчевать целое направление в науке, как генетику. Но если это наука, она все равно найдет себе дорогу, не здесь, так на западе, придется потом наверстывать. Да к тому же гении крепили техническую мощь страны и ее обороноспособность в условиях жесткой конкуренции. Поэтому на кафедрах и в лабораториях царило порой чернейшее богохульство. Изощренное. Это писателю или режиссеру еще можно было вывернуть руки, но против научных данных не попрешь.
И все же все эти виды фронды от технической интеллигенции до академической, за редким исключением, не переступали «генеральной линии». Большинство из них было занято реальным творчеством и созиданием, а остальное воспринималось, как привычный фон. Местами утомивший, но неизбежный.

Но была среди прочих и рьяная группа, пытавшаяся монополизировать право на «совесть нации». Это оттаявшие в шестидесятых диссиденты. Кружок любителей чтения «Архипелаг ГУЛАГ». Судить скопом, конечно, нельзя. Слишком разношерстное движение. И были, несомненно, среди них герои, кто верой и правдой. Шестеро вышедших в 68-м после событий в Чехословакии на Красную площадь, например. Можно соглашаться или не соглашаться с их «геополитической» позицией, но надо иметь яйца и идею, что бы обречь себя заранее на срок. Были и попутчики. Но почему-то, по прошествии времен, на политической поверхности осталась та самая из них крикливая и распиаренная кучка, все эти коллективные алексеевы-новодворские-бонэр, что после воцарения и победы здесь их западного рая, оказались все, как один в стане ярых русофобов, продолжая добивать «россию-матушку» до изнеможения. Как-то так вот получилось. Не само. Весьма уместно изречение Зиновьева: «Метили в коммунизм, а попали в Россию». Тем более, что оно самокритично.
О Зиновьеве вообще хотелось бы сделать отступление. Вот, представляется, образец русского интеллигента, коль уж мы о нем ведем речь. Из последних, ярких.  Мыслитель, слово-то какое, подзабытое. Полжизни провел в СССР, добился много. Но, досконально изучив систему, написал жесткую книгу о ее пороках. Был выдворен. На Западе обласкан и пригрет, как видный диссидент. Но, прожив безбедно там двадцать лет, опять же досконально изучил систему, и понял, что говна в ней гуще. Написал книгу о Западе и был уже без скандала мягко выдавлен, перекрытием кислорода в виде публикаций и работы. Дни свои закончил на родине, синтезируя опыт эпох и систем в единое.
Несгибаемый ум. Воля. И совесть. Испытал на собственной шкуре. Нигде не покривил душой.
Но коль его работы некогда входили в негласную библиотечку начинающего диссидента, признал свои ошибки, считая, что все движение выродилось в откровенную власовщину.

Примерно в этой парадигме кучковалась советская интеллигенция на своих кухнях и курилках. Анализ, конечно, куц и кособок, но я и не претендую на стопроцентную реальность. Просто мучает один вопрос, о котором позже.

Закрывая тему «советской интеллигенции», хотелось бы остановиться на одном моменте. Поскольку интернета не было, и диссиденты были известны только узкому кругу в Москве и Питере, а технари пахали и отводили душу на квартирных посиделках, из всего ее многомиллионного состава на авансцену выдвинулись, в силу публичности профессий, писатели, артисты, режиссеры и, говоря сегодняшним языком, представители СМИ и шоу-бизнеса. Они оказались в перекрестье, как надзорного ока партии, так и делегированной им народной любви и веры в честь, совесть, справедливость. Знали они или не знали, хотели или нет, но назвался груздем, все. Народ сам на тебя наденет терновый венец, ты теперь «ГЛАС НАРОДА». И были те, кто принимали этот крест и несли его осознанно. Но многие ли?
Тем, не менее, попадая в эту прослойку, человек опять же автоматом в глазах обывателя становился интеллигентом высшей пробы. Авансом. Само по себе это и не хорошо, и не плохо. Просто факт. Надо отдать должное советской системе, люди эти в массе своей соответствовали профессии. На сцену и экраны прорывались талантливые, хоть и не все. Планка была поставлена высоко, и бездарности отсеивались.

И что же случилось с нашей советской интеллигенцией после долгожданного торжества «общечеловеческих ценностей»?   

Первой под нож пошла техническая интеллигенция, с крушением промышленности. Следом за ней отправились бюджетники – врачи, учителя, военные, ученые. Какое-то время они еще хранили, как остаточное явление советской системы, былой «лоск» образования и материального достатка, но все это быстро обветшало. Челночники, продавцы шампуней и дезодорантов на рынке в Лужниках – была их новая «стезя». Или на Запад, если диплом востребован.  К началу нулевых эта категория, бывшая некогда самой многочисленной в советской интеллигенции, прочно проходила в «новом табеле о рангах» в графе «быдло». Не официально, нет. Так «невидимая рука рынка» постановила. А новоявленная «элита», лишь констатировала факт. Ну, хорошо, не быдло, а лучшая часть быдла. В Москве с лужковскими надбавками и вовсе, вроде, ничего. Какая-то часть стала коммерсантами. Пытались многие, получилось у единиц, тоже ведь особый талант нужен, и опыт, сын ошибок трудных, которого ни у кого, естественно, не было.
На поверхности осталась та самая, «передовая» часть советской интеллигенции в лице творцов, певцов, артистов, музыкантов и деятелей СМИ, как бы даже создавая видимость преемственности времен. Вот они-то точно были выгодоприобретателями от перемен. Ну, как же! КПСС капут. Цензуры нет. Твори! Пиши! Ваяй! Рисуй гусей. Но чота как-то сразу не заладилось. Ага. Не пошло. Грохнулся кинопрокат. Народ накупил видюков и отсматривал дома стопки архивов Голливуда. Да и крутить-то в кинотеатрах стало нечего. По инерции еще чего-то доснимали, с последними ростками «умного, доброго, вечного», а потом и вовсе все заглохло. И большинство театров опустело. Некогда стало народу шастать по театрам, если каждый день такой театр, что мама не горюй. И оказалось, что государства, которое раньше содержало всю махину студий и театров с их обслугой и давало деньги на самовыражение закоренелых вольнолюбцев, больше нет. И надо идти на поклон. Либо к бандитам, либо к чинушам, разница невелика. А после отрабатывать. Бандитам – деньгами и понтами. Чинушам – верноподанничеством. Какая там советская цензура, если у тебя паяльник в заднице, не важно, кто его держит «продюсер» или мэр.   
И наступила эра «эйрамджановых». Если, кто не помнит, был такой в начале девяностых дюже активный тинто брасс мценского разлива.
Конечно же, не всех нагнули так серьезно. Были же и мэтры, что успели первыми сжечь партийные билеты, как только стало можно. С этими считались.   
Но, наблюдая, как год за годом рушится страна, без пафоса, процесс был длинным, меня лично даже 93-й до конца не отрезвил, но лишь открыл глаза. И все же к какому-то моменту окончательно прозрев, что жопа, накрывшая страну, это не переходный период, не издержки, а начало долго пути по нисходящей, становилось нестерпимо тошно от бесконечной череды банкетов, фуршетов и балетов, льющихся с экрана, где власть имущие бухали-жрали в обнимку с мэтрами искусств. А сколько еще было сборищ «за кулисами» событий! Ну, любил, понимаешь, бухнуть Борис Николаевич с интеллигенцией, освобожденной им от гнета партноменклатуры. И те, что рангом пониже, тоже. И новоявленные нувориши. А у мэтров забот полон рот. Одному постановочку новую надо. Другому свой театрик. Третьему фестиваль провести. Так что процесс лобзаний был обоюдосладким. Ведь главное, чтобы культур-мультур не умирал.

Казалось бы, настало время для шедевров, для открытых запасников души, для творческих прорывов, «до полной гибели всерьез». Ан, нет. Гибель видели. Шедевров же, которыми нас худо-бедно радовали мэтры в тоталитарные года, как-то резко поубавилось. Парадокс. Давили злокозненные коммунисты искусство, давили, да так и не выдавили. А тут пришла свобода – рожай, не тужься! А в ответ – тишина. Будто все не вернулись с запоя.
И даже более того. Пошел обратный процесс, и многие из тех, кто еще в советском прошлом был причислен к «лику святых» - и многие заслуженно! – раз за разом стали выдавать что-то несусветное, а иногда и просто жалкое.
Не лучше дело обстояло и с литературой. После жадного поглощения любой литературной продукции и публицистики в годы перестройки, словно отрубило.

Из светлых залов Храма Духа, литература переехала в подсобку. Малая часть народа осатанело рубила «капусту», большая часть выживала, как могла. Где уж тут до новых повестей Распутина.
И вскрылась четкая закономерность, что касалась всех родов искусств. Если советская цензура порой тормозила гениальное, то, одновременно, она же не пускала и большую часть откровенного дерьма, которое после падения «заслонки» зло и беспощадно заполонило все. Причем, если  «запретное» в СССР, так или иначе, находило себе дорогу через самиздат и магнитофонные бабины, то фонтан дерьма в демократической России практически выдавил талантливое на обочину и похоронил под слоем говноизвержения, усугубив этот процесс ломкой советского образования, которое теперь по «профурсенковским» канонам клепало «качественного потребителя», а не творца. Все как-то ненавязчиво замкнулось на бабле.

Можно бы, казалось, все списать на ломку экономики и наступивший беспредел, но скажите, кто силком бывших правдолюбцев и «борцов с системой» заставлял танцевать пьяный саморазрушительный канкан в обнимку с командой лохотронщиков, тем самым осеняя власть своим ореолом «интеллигенции»? Кто? Просто хотелось кушать? Но кушать хотелось всем, однако с таким азартом ложиться под власть и воспевать ее смогла лишь окрыленная «интеллигенция». Да, не вся. Но единичные голоса творцов, не утративших совести и элементарного рассудка, тонули в море восхвалений. Причем свои же их топили и шельмовали «красно-коричневыми» и «фашистами».
Вот и встал постепенно в полный рост вопрос: «А с кем вы, мастера искусств?»

Первые трещины между утонувшим в водовороте воровской вакханалии народом и оставшейся на плаву интеллигенцией,  пошли быстро. На собственном примере помню этот процесс. Зима 91-92-го. Мрачная, холодная Москва без освещения. Я подрабатывал ночным сторожем в коммерческой палатке по соседству с домом. Бандиты, первые бомжи, наркобарыги и новорожденные дельцы. Помню, как подьезжал на новой иномарке Александр Любимов, и, не выходя из машины, опустив стекло, затаривался на сотку грина вискарем. Еще шутил игриво, оставляя нам на чай: «Это вам от благотворительного фонда «Защиты детства». Обменников тогда было раз, два и обчелся, ближайший находился в одном из первых супермаркетов, что притулился с торца гостиницы «Пекин» под символичной вывеской «Колония». Вхожу и первым, кого вижу в пустом зале, Марк Захаров. С тележкой доверху забитой тогда еще диковинной заморскою жратвой. Нет, не подумайте, зависть не обуяла. Неужели мэтр, на чьих фильмах, в том числе, выросло мое поколение, не имел права побаловать себя калориями в ярких упаковках? Да, на здоровье. Но, то ли до конца еще не истребленный советский коллективизм, впитанный со школы, с дворовых понятий чести, то ли дикий контраст с тогдашнею Москвой, когда центральные проспекты были одним блошиным рынком, где бабушки в заштопанных пальто меняли домашнюю утварь на батон хлеба, сосиски и селедку. То ли… хрен поймешь. Помню лишь сидел до конца смены в тягостных раздумьях. Как же так, свербило в голове, Марк Анатольевич, а как же «…подняться в Небо – вот Работа! Подняться в Небо – вот это Труд»!? Нет КПСС, которую Вы так страстно не любили. Нет и привилегий, которыми клеймили ненавистную партийную верхушку. И у кого они теперь? Казалось бы, фигня и помнить ни к чему. Но зарубка сохранилась, будто что-то оборвалось в этот миг из сокровенного, из потаенного в душе.
А окончательно разбилось в 93-м. Когда кровавый ельцинский переворот интеллигенция приветствовала криками: «Раздави гадину»! Кровь двух с лишним тысяч молодых ребят и девочек, убитых в Белом Доме и его окрестностях и на вас, булаты окуджавы, в том числе. Как и жизни миллионов, унесенных на тот свет людоедскими реформами, последовавшими вслед за этим. Вы нам полжизни бренчали о «комиссарах в пыльных шлемах» и «оркестрах, под управлением любви», а закончили кровавой пеной «убей гадину».
Вот тут «и треснул мир напополам».

Потом уже ничего не удивляло. Лишь вызывало раздражение. И «танцы на костях» с полуживым Ельциным на выборах 96-го за гонорары в коробках из-под ксерокса. И бесконечные камлания об ужасах ГУЛАГа. И поливание помоями любой светлой страницы в нашем прошлом. Страна, отхаркиваясь кровью, катилась в пропасть, а творческий «бомонд» с садо-мазохистским удовольствием распинал ее, припав к соскам семибанкирщины.
И жег вопрос, кому мы поклонялись? Кого мы вольно иль невольно возвели на пьедестал? С кем сверяли душу? Я не обобщаю. Были же и те, кто не продался. Но голоса их глохли в этой какофонии, а сами они, за редким исключением, были маргинализированы, как не вписавшиеся в новую реальность.
Вопрос этот не прост и многослоен. Продался, не продался – это упрощение. По сути, вся верхушка оказалась оборотнями, из партийных и комсомольских вожаков перековавшись в олигархов. Что требовать от остальных? При желании, многое можно понять и обьяснить. Взять тех же артистов. Интересный феномен. Проделав путь по социальной лестнице от крепостных в романовской России до забронзовевших идолов в СССР, они и по сей день претендуют на это высокое и ответственное звание «интеллигент». Но так ли это однозначно? Будучи студентом, я работал дворником и жил в коммуналке, где тусовали представители ГИТИСа и Щуки. И уже тогда сделал для себя ряд наблюдений, которые жизнь впоследствии неоднократно подтвердила. Яркие ребята. Импровизация нон-стоп. Грань между жизнью и игрой почти неразличима. Порою говорят ремарками из пьес, свято веря, что это их собственные мысли. Но ощущение такое, что одним из условий успешной смены внешних личин, есть пустота внутри. Это, как флейта. Кто в нее дует, того и музыка. Есть хорошая драматургия и сильный режиссер, на выходе вам Моцарт. Нет этого - сопелка. Так что потом не удивлялся, когда любимые, заслуженные и тэдэ как-то вдруг корявенько лажали в опусах а-ля эйрамджанов-стайл. Видел даже в этом положительный момент, как излечение от детского инфантилизма. Ведь все мы вольно иль невольно отождествляли личности и роли ими сыгранные. И возрастом это не лечится, просто уходит в подсознание. Титаны среди них единицы, где масштаб личности сопоставим масштабу роли, резонируя эффект. Основная масса – пластилин.
Но, возвращаясь к теме,  как эти публичные засосы с властью соотносятся с понятием «интеллигент»? Ведь отличительной чертой русской интеллигенции была традиционная оппозиционность к власти, не важно, хороша власть или плоха, критичный взгляд необходим в обоих случаях. Я уже молчу про нестяжательство и готовность к самопожертвованию, «родовые» признаки интеллигенции. Так что вывод лишь один – мухи отдельно, котлеты отдельно. Мерцающее явление интеллигенции не наследственное, не кастовое и, тем паче, не профессиональное. Оно не есть продукт образования или среды. Более того, оно даже по жизни не постоянное, ибо можно девять раз отжаться, а на десятый обосраться. Это, скорее, перманентный выбор, выбор здесь и сейчас. Между совестью и сиюминутной выгодой, между кривдой и правдой. А истинный интеллигент в этом смысле тот, у кого и выбора-то нет, его внутренний камертон настроен так выверено точно, что ни звон монет, ни фанфары славы, ни иной искус не в состоянии заглушить его. Если воспользоваться древнеславянской этимологией, где «совесть» - это «совместная весть», то это весть от Бога к сердцу и обратно. И только эта сонастройка вкупе с разумом дает право быть причастным к интеллигенции. А без нее – фигляр, артист, да хоть «отец русской демократии» - всего лишь запись в трудовой.

Не менее остро жег другой вопрос. Как представители былого пантеона могли скатиться в откровенную подельщину? Взять, к примеру, того же Рязанова, чьи фильмы были тоже «наше все». Чего он наснимал к закату? Это ж без слез смотреть нельзя, и слезы здесь отнюдь не из-за смеха. Списать на старческий маразм и творческую импотенцию? Допустим. Но Никиту Михалкова в слабоумии не упрекнуть. А именно его «утомленных в цитадели» можно с полным правом считать апофеозом этого маразма. Тенденцией. Я искренне недоумевал, как человек, снявший пронзительные «Пять вечеров», «Раба любви», «Свой среди чужих…» и далее по списку, смог наваять эту циничную и пошлую херню? Руки ему кто заламывал или бюджет стеснял? Ведь ни одного благого отзыва, а я перерыл много критики, в надежде разобраться в истоках этого явления. А он с упорством носорога, знай, твердит, что будущие поколения оценят его новый «вклад» в искусство. Хорошая отмаза. Еще пару поколений, пропущенных через болонскую систему и ЕГЭ и «Цитадель» затмит Феллини. Историю по ней начнут учить.
Как Пугачева из певицы превратилась в мадам Брошкину?..  Как Кончаловский после «Аси Клячиной» скатился к «Рябе»?.. Что выдал напоследок Астафьев, гений стиля, живой классик, после избавления от «пут цензуры»?.. И что делает в «Современнике» голая Пионерка?..  Длинный список.
И я не находил ответа, кроме банального «увяз коготок, всей птичке каюк». Так, видимо, и есть. Пропала сонастройка, и ни чутье, ни нюх, ни опыт не подспорье. Стоп-машина. Вместо творчества пошло художество (тире убожество). Жесткие правила игры.

А на дворе 2012-й. Привычный с детства мир на наших глазах стремительно и неотвратимо рушится, влетев пыльною кометой в полосу таких радикальных перемен, что не снились и самому Конфуцию. Хиханьки и хаханьки над «бреднями» о Третьей Мировой, агонии Запада, квантовых скачках и прочих мировых заговорах поредели. Все оказалось (неожиданно для большинства) серьезно. И глобально. Нет больше местечковости. Все в одной подлодке.
Вот и Россия, как и весь остальной мир, стоит перед глобальным выбором. И суть не в смене элиты. И даже не в смене политической системы. Это кожура. Суть в глобальной ломке мировоззрения, ибо все старые схемы выработали свой ресурс, и человечеству мучительно придется искать новый вектор развития цивилизации. Это неизбежно. Все умные головы от экономистов до оккультистов в этом едины. Да разве сами вы не ощущаете, что от мозаики знакомой картины мира каждый день отколупываются и облетают, как тополиный пух, фрагменты, оставляя свистящие пробоины?
Пока же зримо внешне мы наблюдаем острейший политический кризис в нашей стране, где на пороге эры хаоса и турбулентности, нам опять втюхивают «проверенную временем» ОПГ во главе с крепким паханатом. Это наш путь? Рабочий скот, пасущийся вокруг трубы, со стокгольмским синдромом в душе и водкой в венах?
Пятьсот доверенных лиц Путина, вы за этот стабилизец нас агитируете с масленичным прищуром кота Матроскина? Или вы даже не вникали? Ну да, у вас же репетиции, спектакли, концерты, сьемки и гастроли. В интернетах вы не сидите. Общаетесь сугубо в своем кругу. Вы дышите искусством! Где вам почитать статьи вашего лидера, срочно пиар-командой задрапированного в тогу публициста. Иначе бы узрели, что ни в одной из них Вова Обещалкин не прописал даже намека на механизмы реализации прекраснодушных начинаний. А в самой первой, «экономической», черным по белому – курс прежний, либеральный в самом его отьявленном монетаристском виде, которым мы уже двадцать лет идем, стерев ноги по колено, и в рамках которого принципиально не решаема ни одна из заявленных задач.
Мне говорят, да что ты до них докопался, делают люди свое дело, как дай Бог другим, и ладно, ну а то, что Путина поддерживают, наплевать, никто уже на это не ведется, все и всем давно понятно. Отчасти так. Если бы не одно НО. Творец, художник по призванию наделен природой тонкой нервной организацией, иначе быть не может. Так неужели эти «сподвижники» лысеватого альфа-самца не чувствуют  тот инфернальный гул, что стоит в стране?! Ведь дети вешаются!!! Рушатся дома, тонут пароходы, валятся с небес самолеты и спутники, взрываются котельные – куда ни ткни, прогнило все из былого советского наследия. Какую область жизни не возьми, отовсюду прет что-то сатанинское, противоестественное самой природе человека. Где вы живете, космонавты? В каком вакууме вращаетесь? Вы не видите разгула этнопреступности во всех городах? Вы не знаете, что в полиции пытают и убивают? Вы не в курсе, что органы опеки выдрали из семейных очагов семьдесят шесть тысяч детей, а на прицеле уже сто восемьдесят пять тысяч? И лишь мизерная часть из них отобрана у настоящих алкоголиков и наркоманов, поскольку больные дети и инвалиды органы опеки не интересуют, не ходовой товар. Забирают у нищих, коих у нас благодаря мудрому правлению треть страны. Вы не слышали, что список запрещенной литературы достиг тысячи наименований? Что «Бхагавадгиту» собирались запретить?! Нет? Это же Сред-не-ве-ко-вье. В полный рост. А, ну да, Джигарханян посетовал у Познера, что напрасно так скороспело отменили крепостничество. Не волнуйтесь, мэтр, Ельцин с Путиным исправили историческую ошибку. И воровство у нас отныне «цивилизованное», да, Станислав Сергеевич? А что бы сразу не убивать всех по личному хотению? Будет цивилизованно, научно, все по Дарвину, естественный отбор…

И именно поэтому никаких поблажек. Никому. Все нынче по «гамбургскому счету». Такое время. Ни капельки не верю в вашу надбытность. Все вы знаете, и все вы чувствуете. Пример тому – свежий видеоблог Кончаловского с пафосным названием «Ужаснись себе», где он долго перечисляет нашу страшную статистику. Только вывод  у него дюже «элитарный». Оказывается, народ во всем виноват. Голосует не за тех. Вот, мол, мы, думающая прослойка, проснулись, а народ дремуч, вонюч и неспособен. Давно ль проснулись? Ась? Где вас двадцать лет болтало? Чо так резко припекло? Народ, да будет Вам известно, эту власть давно не выбирает. И в 93-м не выбирал. И в 96-м не выбирал. В 2000-м выбрал между ударными волнами гексогена и обещаньями «мочить в сортире». Поверил, лишь бы пьяный боров отвалил. И вот опять не выбирает. «Выбирают» за него. Потому он, народ, сегодня и на улице. А Вы очнулись, и ну опять нас тыкать в грязные портянки, «просвещать». Или просто жареным запахло?
Все вы, суки, чуете. Достаточно взглянуть в мертвящие, словно замороженные глаза Говорухина, когда он обличал «интернетовских подонков», что льют грязь на светлый образ «отца нации». Достаточно послушать лепет Михалкова, когда его разбила в пух и прах сестра вора-олигарха. Казалось бы! Талант-то не пропьешь, а уж такому краснобаю, карты в руки. Но, нет драматургии, чтоб талантливо сыграть, не канает Вова Пукин на роль Гамлета, приходится мычать. Или, как Хаматовой, завуалировано оправдываться. А Калягин и вовсе запричитал, спасите, помогите, обструкция, избавьте от нападок! Милый, а ты как думал? Отработал антрепризу и забыл? Нет, дорогой, нынче такое время, что каждый пук на вес. А ты влез в жесткую политическую драчку, чего же ты хотел? Пиши теперь хоть в «Спортлото».

Скажут, они оранжевой угрозы испугались? Так главный оранжист у нас в Кремле. Вот его и Генри Киссинджер приехал успокаивать. И сразу базу новую для НАТО строят под Ульяновском. И Вова приободрился. В Кремле у нас Госдеп, в Кремле. Немцовы и касьяновы – разменная монета, сошки. Народ их сам на митингах освистывает. А главный модератор, член Совета «JP Morgan», не покладая рук кует нам нанолампочки.

А! Появился новый веский аргумент. Проханов, Дугин, Глазьев вещают нам о перезагрузке Путина, версия «Путин 2.0». Мол, только изберем, и тут он всем покажет с новой силой. Олигархов прищемит, вернет все разворованное и, собственноручно же порушенное, быстро соберет обратно. Так держать! Аж, дух захватывает. Если случится это чудо, сам поставлю пудовую свечу и буду каждый день молиться на него. Но пока не вижу ни малейшего намека, как Путин будет делать сам себе сепуку и возвращать «свои» 150 с гаком миллиардов. Перезагрузку надо начинать с себя, я не ошибся? Пока же вижу опубликованный план приватизации 2.0, где «Голдмен Сакс» и Ко сгребут все наши госкорпорации в охапку, начиная с «Обьединенной зерновой компании». Не хлебом единым, как говорится. Можно и лебеду жевать.

На сем заканчиваю сей затянувшийся и предвзятый спич. Для себя я разобрался. Это не интеллигенция. И потому нет к этим людям ни ненависти, ни отвращения, ни даже злобы. Скорее, жалость. Искренне не понимаю, зачем на склоне лет людям самодостаточным, состоявшимся, не бедным разменивать свою судьбу, харизму, репутацию на поклонение «ворам в законе». Если они еще не осознали, что нынешняя власть - «корабль обреченных», это их проблемы. Каждому свое. Тонуть будут заодно.

А русская интеллигенция сидит сегодня по 282-й статье. Или мерзнет на митингах. Никуда она не делась. Как и совесть.