Три дня в Париже на халяву.

,                                                 В Париж  на четыре дня.

В мае 1994 года ко мне на завод по просьбе мэра Собчака прибыла представительная делегация французского концерна  BSN, богатейшей фирмы  Европы. Во главе делегации был сам владелец компании, Жан Рибу, семидесятилетний старец. Прибыли они частным самолетом и пробыли у нас два дня. Цель поездки – купить наше предприятие для организации завода по выпуску йогурта «Данон». Все бизнесменам у нас понравилось. Отметили они с удивлением  и наши успехи в области маркетинга – рекламные ролики, фирменную спецодежду, значки, систему сбыта. На других питерских заводах этого не было и в помине. Для закрепления деловых контактов господин Рибу пригласил в гости делегацию с нашей стороны. В июне состав группы был подобран, документы оформлены, и мы вылетели в Париж прямым рейсом. В группе находились, кроме меня, наладчик оборудования, главный энергетик комбината, начальник техотдела, председатель профкома, главный бухгалтер и заместитель управляющего нашего банка. Так сказать, представители всех слоев коллектива. В стране полным ходом шла приватизация и мы, как одно из крупнейших предприятий в городе шли в авангарде событий. Никто толком не знал, что делать, как проводить схему, поначалу было много противоречий, пока, наконец. Не вышел указ президента, в котором все подробно расставили по местам, и стало намного легче. Контрольный пакет акций мы распредели между членами коллектива за ваучеры, оставалось еще сорок девять процентов, на них было много охотников. Комбинат стоил в то время порядка ста миллионов долларов по смете капитального строительства, а какова его истинная цена сказать трудно, если просчитать по средним европейским ценам  стоимость земли, импортного оборудования, производственные здания и инженерные сети, то цифра, по меньшей мере, удвоится. Так что было за что бороться.

    В Париж прибыли во второй половине дня. В аэропорту Орли нас встретила очень любезная переводчица и усадила в микроавтобус. По дороге она весело болтала о последних парижских новостях, погоде и бытовой ерунде. Игорь Копошилин, главный энергетик, нацепив очки листал купленную в Пулково газету «Юманите», мне показалось, что держал он её вверх тормашками. Впрочем, это неважно. Удивило другое.

     - А скажите, любезная, как здоровье вашего президента?- степенно спросил Копошилин, поправляя бабочку на шее.

     - Сегодняшний бюллетень информирует о положительных процессах. А что?

     - Видите ли, от состояния здоровья господина Миттерана во многом зависят результаты наших переговоров,- заявил Игорь.

    Переводчица надолго замолчала.

        Отель, в котором нам предстояло жить, находился недалеко от Елисейских полей, практически в центре Парижа, в старинном доме. Портье, сверяясь с паспортами, выдал ключи от номеров, особое внимание, уделив Копошилину, одетому в строгий черный костюм и белую рубашку. Шляпа и бабочка завершали ансамбль русского бизнесмена. Получив ключи, мы разошлись по номерам, приводить себя в порядок после перелета. Настроение было приподнятое, все-таки Париж, мечта поэта, так сказать. Номер мне не понравился –   тесный, окна выходят в колодец двора, кровать скромная, мебели мало. Ну да ладно, зато в центре. Разложил вещи. Сполоснулся в душе и поспешил в номер к Андрюхе, нашему лучшему наладчику – у него сегодня День рождения. Надо же, как совпало. Решили и праздник, и приезд отметить, не откладывая в долгий ящик. Женщины быстренько накрыли стол, и все расселись кто куда. Не хватало только Копошилина. Странно, Игорь большой любитель застолий и к рюмке опаздывать ни в его правилах, это я знаю хорошо, ведь Игорь был моим первым наставником на заводе, на который я пришел работать после окончания института. Набрал его номер - к телефону долго никто не подходил, потом послышался встревоженный хриплый голос Копошилина,

    - Слушаю Вас!

                                                                -2-

       - Бонжур,месье! Кос косе?- начал прикалываться я.

     На том конце провода возникла пауза, и затем Игорек произнес глухим голосом,

       - Все уже шарман, пардон господин. Все о.кей! Честное слово.

       - Что шарман? Дуй сюда. Все ждут давно,- нетерпеливо казал я, назвав номер Андрея.

       - О, это Вы, Алексеич? Айн момент, а я думал администратор. Фу!- выдохнул в трубку Копошилин.

     Минут через пять Игорь появился, присел в уголок и вел себя непривычно тихо. Я знал, что он дня два мается с животом и отнес его поведение к обострению болезни. После трех рюмок Копошилин подозвал меня и, оглядываясь, прошептал,

   - Послушай шеф, тут со мной такое приключилось! Только, прошу тебя, никому не рассказывай, со свету сживут.

   - И что же, ну?- спросил я заинтригованный.

   - Короче, вошел я в номер и, обалдел - комната примерно три таких, - при этом он обвел руками номер Андрея.- Кровать, во! Что вдоль, что поперек. Мебель красного дерева, люстра хрустальная и все такое.

    Тут я понял, что произошло. На латинице наши фамилии пишутся очень похоже, и портье, смущенный маскарадом  и статью Игоря, посчитал, что это он генеральный директор, а никак не молодой мужчина в ковбойке и джинсах. Поэтому ключ от люкса, приготовленного для меня, был вручен Копошилину. Вот, оказывается, почему я оказался в тесной комнатке. Переселятся, не было смысла. Тем более, что мне предстоит  улетать отсюда  в Мюнхен уже через два дня. Пусть мужики побарствуют немного.

   - На кровати  разложены цветные журналы с голыми бабами, шоколад с бантиком,- продолжал Игорь Петрович.- Я полистал  их немного, и тут меня живот прихватило, как-то резко. Я в туалет бегом, а там унитаз такой странный, как лодка, на иностранный манер сделан. Разбираться, что к чему, времени уже не было, ну я и воспользовался тем, что видел. Начал искать веревочку или педаль, нет ни хрена. Вижу какая-то кнопка,  только нажал и мне рр-а-з, прямо в лицо струя воды снизу. Бляха – муха! А как же дерьмо то убрать? Пришлось пальцем размешивать и в мелкие дырочки понемногу проталкивать. Со страху вспотел весь. Закончил, сел на кровать передохнуть,  смотрю дверь еще одна, открыл. А там душ с ванной и унитаз человеческий стоит. Гадство какое-то. Только дух перевел, звонок трещит, я подумал, что у них тут видеокамера поставлена, засекли меня и теперь звонят. Тут еще ты, с французским языком. Все думаю, пропал. Или выселят на фиг или штраф выпишут. Вот что приключилось.

    Я смотрел на Игоря и думал, всего десять лет назад был он моим непосредственным начальником и презирал тогда Копа молодых выпускников вуза по черному и гонял по цехам как котов дрисливых, все жизни учил. А сам, похоже, застыл в том времени навсегда.

     За столом между тем набирало обороты непринужденное веселье.

    - Да здравствует Париж! Ура шефу! Мальчики мы же в Париже! Вы понимаете, мы в Париже! Ура! Ура! – кричала восторженная банкирша.

    - А что Париж? Подумаешь, Питер не хуже,- возражал главбух.

    - Сергей Федорович, Вы ничего не понимаете!- обиделась банкирша.- В Париже живет дух свободы, творчества и любви. Понимаете.

    -  Здесь только один дух и остался. А нас тело,- не сдавался Федорович.- Мы еще проверим, что тут за дух такой.

    - Вот поездим по фермам, заводам и конторам, узнаем какой тут дух,- съязвил Герц.

    - Циники вы, мальчики, нет в вас фантазии,- резюмировала банкирша.- Даже если мы целыми днями работать будем, ночь остается в нашем распоряжении.

    - Позволю напомнить, господа. Что через час у нас ужин в кафе. В первый раз нас туда проводит Сюзанна, а в дальнейшем будем ходить самостоятельно. По ночам гулять только в группе и никаких  фантазий. Я ясно выразился? А сейчас расходимся и встречаемся в

                                                                 -3-

20:00 в холле.

      На ужин все надели лучшие наряды,  мужчины вырядились в одинаковые белые брюки, а женщины в вечерние платья. С брюками отдельная история, дело в том, что в последнее время у банка не хватало наличных денег для зарплаты, и так в связи с инфляцией возили их папиросными коробками, поэтому на рынке процветал бартер. Мы поставляли свою продукцию радиозаводам, швейным фабрикам и другим промышленным предприятиям, те рассчитывались с нами также товарами. С помощью бартера половину зарплаты на комбинате выплачивали натурой – телевизорами, чайниками, одеждой, обувью, то есть тем, что сбыт выменяет. Недавно привезли партию белых брюк и чешских туфлей. Все ИТР и заводоуправление получили одинаковые наборы, ну и по случаю взяли в поездку. Из-за этого мы выглядели, как спортивная команда.

     Кафе находилось рядом с отелем. Мы сдвинули в один ряд несколько столиков и принялись трапезничать. Не знаю, как  завтрак, но на ужин французы много не едят, зато вино пьют без ограничения. Заказ мы делали по меню, так дешевле, чем по карте. Подали паштет, утиную грудку  и на десерт мороженое, хлеб и воду подавали бесплатно. Вино мы заказали в графинах, и пили в своей манере - фужерами, без тостов. Напротив нас за маленьким столиком сидела  глубоко пожилая пара. Седовласый, худой мужчина пил маленькими глотками из крохотной рюмки какой-то алкогольный напиток, а  женщина смаковала кофе из миниатюрной чашечки. Копошилин долго наблюдал за парой, затем молча наполнил до краев фужер, поднялся с места и подошел к соседнему столику.

     - На, пей! Подарок от нас. Рашен туристо, ферштейн?- приветливо улыбаясь, обратился Копа к старому французу и поставил перед ним фужер с вином.

  Тот от неожиданности вздрогнул и  непонимающим взором уставился на странного русского. Бабуля поперхнулась кофе. Традиционная вечерняя идиллия пожилых людей оказалась нарушена.  Старик растерянно посмотрел по сторонам  и, в сильном смущении, вытянул вперед руки с поднятыми ладонями, как бы защищаясь от Игоря.  Бабуля откинулась на спинку стула  и изумленно подняв брови пыталась что-то сказать. Кафе было немаленьким, клиентов в этот час много, с ближайших столиков с интересом наблюдали за сценкой. А, казалось бы, чего тут такого, радушный русский решил угостить небогатого, по его мнению, ветерана бокалом хорошего вина? Так нет, парочка быстро собралась и, не допив свои напитки, прошаркала к выходу. Игорь пожал плечами и забрал назад презент. Тем не менее, это не дело, надо бы мужика осадить, а то вляпаемся в более серьезную ситуацию, самих выгонят куда-нибудь.

     После ужина решили прогуляться по вечернему Парижу. Погода позволяла. Мы  находились в самом центре города в 7-ом районе, у моста Александра Третьего. Лувр, улица Елисейские поля, собор Нотр Дам, Эйфелева башня  дворец де Орсе, Дом инвалидов -  все в радиусе пятьсот метров. Париж считается самой элегантной столицей мира, здесь, говорят, есть все для всех – для театралов, меломанов, ценителей живописи, для гурманов и любителей развлечений и деловых людей. Найдется, может быть, что- нибудь и для нас. Мы прошли по мосту и прошли насквозь до  Триумфальной арки по улице Елисейския поля, а она протянулась почти на два километра. Улица залита огнем светильников и реклам, видимость, как днем, туристов тоже полным-полно. Все глазеют на витрины шикарных магазинов и ресторанов. Постояли с грустью, наблюдая за клоунами,  возле знаменитого кабаре « Лидо», понаблюдали за публикой входящей в ночной клуб «Кюин», вход в который стоит сумасшедших денег. По этой стороне улицы народу было гораздо меньше, чем на противоположной, но та сторона была красивее.  Почему-то обрадовались, увидев русский ресторан «Распутин» Побродили по площади Согласия, я о ней много читал. Здесь, как на дьявольском конвейере, рубили головы королевским особам и революционерам. На площади установлен обелиск из розового гранита, считается, что ему больше трех тысяч лет и перевезен он из Египта, на макушке

                                                              -4-

обелиска золотой наконечник весом в два килограмма. Стащить этот кусок золота можно только вертолетом, высота камня больше двадцати метров. Очень понравились фонтаны, подсвеченные разным светом и в окружении ростральных колонн. В брызгах воды блестели скульптуры божеств и мифических персонажей. Наконец,  подошли к той самой легендарной  арке, заложенной Наполеоном после победы над русскими под Аустерлицем. Арка представляет собой в проекции гигантский куб высотой метров пятьдесят, вокруг стоят сто чугунных тумб с цепями, символизирующих «сто дней» правления Наполеона, я их специально пересчитал. На стенах арки выбиты названия сражений и фамилии военачальников Франции. Говорят, её строили почти тридцать лет. Когда мы поднялись по бесчисленным ступенькам на смотровую площадку башни-арки, перед нами открылся практически весь центр Парижа. Даже хорошо, что это происходило ночью. Стоишь, как-бы между небом и городом, все красивые здания подсвечены и отчетливо видны издалека. Если чуть пофантазировать, то возникает чувство полета, которое усиливал свежий ветерок, шевелящий волосы. Вот он Париж, загадочный и непознаваемый. Сколько людей тобой восхищалось и воспевало не счесть, но ты действительно достоин этого. Обратно возвращались по параллельным улочкам, где все настолько пропитано историей, что казалось, вот сейчас выскочат из-за угла мушкетеры на лошадях  со шпагами наголо или бешено летящая карета с лихим кучером на облучке. А может из-за этих решеток выйдут навстречу оборванцы из банды Анжелики и потребуют кошелек  или быстро перебегут узкую улочку шустрые монахи в закрывающих лицо плащах.

   Но не те и не другие на пустынных ночных улицах нам не показались. Зато, уже подходя к  своему отелю, натолкнулись  на живописную парочку. Молодого бородатого парня с мотоциклом и девушку в очень короткой юбке, открывающей почти на всю длину красивые стройные ноги. Мы молча прошли мимо, но Федорович решил задержаться, он и так устал до ужаса, еле поспевая за нами со своей палочкой, пусть поглазеет. Мы обогнали тетю, выгуливающую огромного пятнистого дога. Пес на наших глазах беспардонно навалил здоровенную кучу прямо на тротуаре. Пришлось обходить стороной.

У входа  в отель довольные, что не заблудились, стали ждать главбуха. Вот и он. Только идет вообще как-то странно, боком, и куртку  волочит по земле.

  - Ты чего Федорович?- спросил я.

  - Да упал, елки-палки. Смотрел на девчонку и поскользнулся на чем-то,- пожаловался главбух.- Алексеич глянь, пожалуйста. Кажется, я испачкался чуток.

   С этими словами Федорович повернул свой выпяченный зад на свет и убрал куртку.

Мы дружно грохнули со смеху, сдержаться было невозможно. От коленки и почти до пояса белая штанина новеньких брюк была уделана в собачьем дерьме.

    -Свеженькое! Французское дерьмецо, качественно прилипло даже не отваливается, - давясь от смеха, подначивал Герц.

    - Да уж Федорович, ты бы лучше под ноги смотрел, чем на бабьи ляжки,- заметил Копошилин.

  По винтовой лестнице на жилые этажи Федоровича вперед никто не пропустил. Прихрамывая и закрывая курткой свой позор, Федорович в одиночестве поплелся в свой номер. « Так, второй есть. И все связано с дерьмом», - отметил я мысленно.

  Ноги гудели с непривычки. Километров пять, если не больше отмахали, как пить дать.

Принял душ и завалился в кровать, уснул сразу. Разбудил меня какой-то громкий вой, влетевший в открытое окно. Я привстал и выглянул во двор, в окнах  напротив загорелся свет, там жильцы тоже высунули головы. С верху доносилось на всю катушку,- « Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит челове-е-е-к». Мать моя старушка! Это же Копа, он что сдурел? Я бросил взгляд на часы- ровно шесть. «Вот, гад, что же он  творит то?», - запаниковал я и в одних трусах, забыв обуть тапки, побежал на четвертый этаж. Копошилин, встав ногами на подоконник, высунул голову в форточку и солировал во всю глотку, переполошив всех постояльцев.

    - Ты, Штоколов долбанный, слезай к черту, - дернул я Копу  за штаны.

   Тот шмякнулся на пол. Пьяный паразит в хлам!

    - Ты сдурел что ли, старый, сейчас полицию вызовут.

    - А пусть вызывают. Хрен ли они, французы эти, совсем оборзели. Они, ты только подумай! Они с утра асфальт шампунем на улицах моют. У нас мыла толкового не купить. А они асфальт! Шампунем! Моют! Ух, гады! Широка страна моя….,- попытался Игорь снова запеть.

      Но я заткнул ему рот подолом рубахи и поднял с пола.

    - Марш спать! Утром поговорим, - скомандовал я и запихнул нарушителя в его номер.

 Утром пригласил Копошилина к себе и объявил,

   - Если ты не прекратишь квасить, я вначале расскажу всем в группе, а потом на заводе, как ты биде с унитазом спутал, а потом на хрен уволю тебя. А сейчас принеси мне сюда всю водку из номера.

Напуганный Копошилин мухой слетал на четвертый этаж и притащил две поллитровки.

   - Все, шеф сдаю патроны, прости,- я больше не буду, честное слово. Но и ты, пожалуйста, никому. Ладно?- повинился Игорь.

   - Ладно.

   - Пойду к Федоровичу, он обещал полечить, если я ему брюки выстираю.

   - Игорь!

   - Да я пошутил, пошутил.

 Ни фига он не пошутил. Федорович сам потом признался, что Копошилин ему помогал за стакан. Правда, выходок с его стороны по пьяному делу я больше не наблюдал.

Поскольку  после субботы всегда воскресение, а воскресенье везде выходной,  то и сегодняшний день мы были представлены сами себе. Правда ужин и обед в  кафе оплачивала фирма. Решили сходить в Лувр и к собору Парижской богоматери, и еще я очень хотел прогуляться по паркам города. Очень люблю я парки, гораздо больше, чем музеи. Там ходишь, смотришь, потом все забудешь, что  видел. А парк  это живое творенье, он притягивает. Только в парк надо ходить или с семьей или одному. Хитрые французы специально нас пригласили под выходные, чтобы прониклись атмосферой Парижа, расслабились перед переговорами. Где-то они правы .Конечно, мы не из Магнитогорска или Тюмени приехали, в Петербурге красот достаточно, можем и поспорить с Европой на равных, но все наши достопримечательности в обыденной жизни стали привычными и в суете редко замечаешь великолепие родного города. Это, естественно, утрировано, но можно ситуацию сравнить, как спор двух приятелей, из которых у одного «Майбах», а другого « Ролс-ройс». Какая из этих выдающихся марок предпочтительнее, красивее, элегантнее? Так и тут. Разумеется, город хорош, но видим то мы лишь оболочку, интерьер. А что внутри?  Чтобы это узнать, надо пожить тут немного. Книги, описания очевидцев, путеводители и исторические статьи действительно дают некоторое представление о Париже, но ведь там оценка субъективная или, что еще хуже – штампы.

  В Лувре надолго не задержались, так посмотрели на «Мадонну», святое дело и на  статую Венеры. Я, если честно, ожидал, что знаменитые шедевры вызовут больше чувств у ребят и у меня при их осмотре. Вот собор да, впечатлил. Сколько же народу здесь старалось при строительстве, сколько мастеров. Плоды коллективного труда безымянных  ремесленников меня всегда завораживают. Они уже давно ушли в землю, а здание стоит и стоит себе. Ведь эти колонны, окна, переплеты, башни, карнизы, фигуры хранят энергию их рук, их голоса, их чувства. Нотр-Дам строили почти 170 лет, воздвигнутый на острове он вроде, как сердце города. Тут неправедно казнили великого магистра ордена тамплиеров, надев ему предварительно на голову козлиную маску. Сейчас в память об этом на стенах стоят каменные фигуры с козлиными головами. Фасад украшен двумя гигантскими розами витражами с цветным стеклом, внутри множество статуй, в том числе, королей Людовигов. На башне установлен колокол весом в 12 тонн, легенда гласит, что при его отливке парижане бросали в расплавленный металл золото и серебро, поэтому звук  очень чистый. В часовнях, стоящим по бокам собора, висят картины и стоят скульптуры художников разных времен, в том числе, и современных. Существует многовековая традиция – 1 мая приносить в дар собору свои художественные работы. В соборе хранится величайшая реликвия христианского мира – Терновый венец с головы Христа и один из четырех гвоздей, которые были вбиты в тело Иисуса. В этом соборе также короновали Бонапарта Наполеона. У меня сложилось впечатление, что в Париже на каждом шагу присутствует Наполеон, как у нас царь Петр. И усыпальница здесь его и арка и церкви и площади связаны, так или иначе, с именем «маленького» императора.

     Утром в понедельник Сюзанна отвезла нас в головной офис фирмы, он оказался рядом с отелем, в пяти минутах езды. Встретил нас сам хозяин потом. Правда, передал на попечение своему сыну. Нам долго рассказывали историю компании, специалисты провели с группой трехчасовую лекцию о маркетинге, потом у нас были конфиденциальные переговоры, где от группы участвовал только я один. Остальной народ в это время развлекался рекламными кинолентами. После переговоров поехали на ужин в Эйфелеву башню. Это было круто. Сама по себе башня очень интересное сооружение, конечно, вблизи она не так импозантна, как с расстояния. Заклепки, металлоконструкции, огромные болты, тросы не тонкая, прямо скажем, работа, но вот вид, который открывается  со смотровой площадки - это без преувеличения здорово! Жаль, что в Петербурге кроме Исаакиевского собора нет подобного места. В ясную погоду с третьей площадки с высоты 274 метра при помощи зрительной трубы открывается вид на 140 километров вокруг, на  площадку ведет лестница с1790 ступенями. Мы воспользовались лифтом. Вокруг пылал огнями вечерний город. Четко прослеживались цепочками огней линии улиц и проспектов. По бодрствующей Сене плыли ярко освещенные кораблики, как на ладони просматривался Лувр, а за ним НотрДам и дальше еще какие-то дворцы и соборы, на северной стороне ярким пятном выделялось здание оперы, а за ним крылья мельницы кабаре « Мулен Руж». Потрясающий вид. Смотровая площадка окружена ограждением, но все равно, по окружности башни подвешена сетка. Сюзанна сказала, что это против прыжков самоубийц, которые облюбовали башню для сведения счетов с жизнью. Сегодня здесь целуются влюбленные парочки. В начале века башню хотели разобрать на металлолом, а потм одумались и не прогадали. В настоящее время она теле и радио – антенной служит, и связь с пожарными частями и полицией обеспечивает.

  Ужинали на втором этаже башни на высоте 115 метров. Места здесь бронируются за несколько недель, но с нами ведь БСН, а это примерно тоже самое, что ЛеВИЗ для Ленинграда. Ужин ничем оригинальным, кроме трюфелей, не запомнился. Да, еще коньяк пили очень редкий и дорогой.

   На следующий день ездили по заводам и молочным фермам. Вернулись в пять часов вечера. Сразу пошли гулять. Захотелось посмотреть парижское метро. Наша подземка лучше, красивее. Вышли на конечной станции, вышли наверх, оказалось арабский квартал. Решили погулять по экзотике и пожалели об этом, еле отбились от уличных торговцев и сутенеров, возвращаясь обратно к  станции метро, обходя слишком оживленный перекресток, свернули в узкий тихий проулок. Когда проходили мимо какой-то мастерской из её дверей  к нам под ноги неожиданно выбросили кучу тряпья. Пришлось обходить, при этом Галина Алексеевна, наш профсоюзный босс, зорким оком увидела в ворохе что-то интересное, нагнулась и стала тащить, оказалось кусок ткани «люрекс» цвета морской волны с серебристой нитью. Кусок оказался приличной длины и Галина, присев, принялась его сматывать в рулончик. В этот момент с другой стороны кучи нарисовался молодой негр в безрукавке и бейсболке с длинным козырьком, ему тоже приглянулся торчащий среди тряпья кусок яркой материи. Не долго думая и не обращая на нас внимания,стал сноровисто собирать в руки ткань. Мы стояли в сторонке и  посмеиваясь подбадривали Галину, как и следовало, ожидать, наступил момент, когда всю слабину парочка выбрала. Негр, оскалившись, резко дернул на себя ткань, но не тут-то было, Галина свою добычу держала крепко и в отличие от черного паренька имела опыт перетягивания каната, приобретенный на комсомольских слетах. Сжав зубы, девушка гневно посмотрела на парня. Ра-а-з! И лента выскользнула из рук противника, Галя потеряла равновесие и, падая на пятую точку, все же успела подтянуть к себе вторую половину ткани. Негр, недовольно бурча, удалился, а Галя, отряхнув платье, победно улыбнулась и затолкала приз в пакет. Вот так, нам чужого не надо, а свое ни в жизнь не отдадим! Знай наших. На корпоративный новогодний вечер Галина Алексеевна появилась в шикарном платье из отвоеванного «люрекса». Платье было ей к лицу.

    Заграницей большинство ребят впервые. Я видел, что состояние их слегка шокированное. Об этом свидетельствовали и их физиономии, и характер вопросов, и реплики. Конечно, еще вчера бегали по заводу в Питере, но сегодня в самом центре Европы ужинают на Эйфелевой башне. Я видел, в какой задумчивости стоял Федорович у витрины магазина бытовой техники, как непроизвольно гладил рукой Андрей шикарный лимузин, как стоял с открытым ртом Копошилин у входа в ночной ресторан. А ведь они еще не были в магазинах, это предстоит им после моего отъезда.

   Забрели в парк Монсо, тот который изобразил в своем шедевре Клод Моне. Тут мало туристов в основном парижане валяются на траве, пьют вино, закусывают, что-то обсуждают, весело смеются. В парке множество водопадов, искусственных водоемов, гротов, окружает парк помпезная решетка с гербами. Отличное место для отдыха и приведения мыслей в порядок. Погуляли по аллеям, которые были натурой для множества живописцев. Федорович, завидев на аллеях прогуливающихся с хозяевами собак, прекратил вертеть головой и смотрел исключительно под ноги, видимо, боялся снова вляпаться.   Я купил картинку на картоне у местного художника с понравившимся мне видом и по сей день люблю на нее смотреть.

     Утром мне улетать в Мюнхен. Собрал подопечных на последний инструктаж. Я, разумеется, не Анатолий Кашперовский, но установку попытался сделать. Шопинг меня не трогал, а вот поведение некоторых членов группы волновало.  Беспокоился я напрасно. Оставшиеся дни группа провела без приключений, если не считать забавного происшествия с ужином. Фирма заказала ужин в одном из кафе на улице Риволи, Герц, как главный, записал название, ну и пошли. Вошли в кафе, расселись за самым большим столом и начали наворачивать сухарики с маслом, которые всегда выставлены на столах. Подошел официант, спрашивает, что господа желают? Господа пожелали ужинать. На невинный вопрос официанта, как будут господа рассчитываться, прозвучал ответ – никак. Официант переспросил и получил тот же ответ. Озадаченный обер пошел к метрдотелю с докладом, типа пришли, есть хотят, а платить отказываются. Может быть, виной был плохой английский Герца или слишком веселое настроение группы. Подошел важный метр и вежливо поинтересовался, с какой целью господа пожаловали. Ответ не заставил себя ждать интернациональным «ням-ням», на вопрос как платить будут карточками или наличными прозвучало снова веселый и в тоже время нетерпеливый ответ,

   - Я, Герц! Мани ноу, « ням-ням» ес! БСН – заказ.

     Смущенные, вышколенные служащие не понимали гостей до тех пор пока Галина не догадалась показать им волшебную визитку фирмы «Данон» группы БСН и жестами объяснить, дескать, тут все схвачено. Метрдотель попросил визитку и пошел куда-то звонить, минут через пять он подбежал к начинающим сердится русским гостям, которые к тому времени уже съели все сухари и масло, и доложил, что произошла досадная ошибка. Хозяин кафе просит у уважаемых гостей прощения, но заказанный ужин их ждет давно в другом кафе, всего в двадцати метров отсюда, господа просто ошиблись дверью. Пришлось всем вставать, принять извинения и перейти в другое кафе с похожим названием. Для Герца была не видна разница между названиями « Ля Мантебло» и « Ля Матиблон». Когда я сейчас покупаю « Данон», всегда вспоминаю этот случай.

   Еще разок прокололся Копошилин. Тяга к прекрасному полу вывела старого ловеласа на ночную охоту, только вместо Пляс Пигаль, практичный Игорь рассчитывал развлечься на дармовщинку. Оставил все свои деньги в номере, чтобы их не отняли ночные грабители, вышел на площадь и проголосовал шикарной блондинке в кабриолете. Женщина, видимо, спросила, куда месье хочет, тот назвал единственное запомнившееся название - Монблан и был, естественно, туда доставлен. Договорится, по причине незнания языка, Игорю с улыбчивой дамой ни о чем не удалось, домой пригласить она его не догадалась и высадила по месту требования у черта на куличках. Без копейки денег, незадачливый искатель приключений с картой в руках два часа  возвращался домой на своих двоих. Потом Игорь очень сожалел, что не прибег при объяснении с дамой к жестам. Интересно, где бы он тогда заночевал, вполне вероятно, что в полиции.
   Вообще парижанки это отдельная тема. Мне показали только одну, и этого было достаточно, чтобы легко узнавать их в толпе. Вроде женщины, как женщины, но походка, глаза, уменье носить одежду, какой-то неуловимый шарм выделяет их сразу среди прочего слабого пола. Наши русские женщины в своей массе, куда красивее французских дам и лицом и фигурой, но парижанки подают себя бесподобно. Небрежность и строгость, легкомысленность и практичность, супермода и повседневность, так гармонично сочетаются в их облике, что тяжело оторвать взгляд.

   Париж не вся Франция. Страна так и осталась для меня книжными образами, но Париж я запомнил навсегда и, как говорится, деньги будут, еще съездим.     

.   

,                                                 В Париж  на четыре дня.

В мае 1994 года ко мне на завод по просьбе мэра Собчака прибыла представительная делегация французского концерна  BSN, богатейшей фирмы  Европы. Во главе делегации был сам владелец компании, Жан Рибу, семидесятилетний старец. Прибыли они частным самолетом и пробыли у нас два дня. Цель поездки – купить наше предприятие для организации завода по выпуску йогурта «Данон». Все бизнесменам у нас понравилось. Отметили они с удивлением  и наши успехи в области маркетинга – рекламные ролики, фирменную спецодежду, значки, систему сбыта. На других питерских заводах этого не было и в помине. Для закрепления деловых контактов господин Рибу пригласил в гости делегацию с нашей стороны. В июне состав группы был подобран, документы оформлены, и мы вылетели в Париж прямым рейсом. В группе находились, кроме меня, наладчик оборудования, главный энергетик комбината, начальник техотдела, председатель профкома, главный бухгалтер и заместитель управляющего нашего банка. Так сказать, представители всех слоев коллектива. В стране полным ходом шла приватизация и мы, как одно из крупнейших предприятий в городе шли в авангарде событий. Никто толком не знал, что делать, как проводить схему, поначалу было много противоречий, пока, наконец. Не вышел указ президента, в котором все подробно расставили по местам, и стало намного легче. Контрольный пакет акций мы распредели между членами коллектива за ваучеры, оставалось еще сорок девять процентов, на них было много охотников. Комбинат стоил в то время порядка ста миллионов долларов по смете капитального строительства, а какова его истинная цена сказать трудно, если просчитать по средним европейским ценам  стоимость земли, импортного оборудования, производственные здания и инженерные сети, то цифра, по меньшей мере, удвоится. Так что было за что бороться.

    В Париж прибыли во второй половине дня. В аэропорту Орли нас встретила очень любезная переводчица и усадила в микроавтобус. По дороге она весело болтала о последних парижских новостях, погоде и бытовой ерунде. Игорь Копошилин, главный энергетик, нацепив очки листал купленную в Пулково газету «Юманите», мне показалось, что держал он её вверх тормашками. Впрочем, это неважно. Удивило другое.

     - А скажите, любезная, как здоровье вашего президента?- степенно спросил Копошилин, поправляя бабочку на шее.

     - Сегодняшний бюллетень информирует о положительных процессах. А что?

     - Видите ли, от состояния здоровья господина Миттерана во многом зависят результаты наших переговоров,- заявил Игорь.

    Переводчица надолго замолчала.

        Отель, в котором нам предстояло жить, находился недалеко от Елисейских полей, практически в центре Парижа, в старинном доме. Портье, сверяясь с паспортами, выдал ключи от номеров, особое внимание, уделив Копошилину, одетому в строгий черный костюм и белую рубашку. Шляпа и бабочка завершали ансамбль русского бизнесмена. Получив ключи, мы разошлись по номерам, приводить себя в порядок после перелета. Настроение было приподнятое, все-таки Париж, мечта поэта, так сказать. Номер мне не понравился –   тесный, окна выходят в колодец двора, кровать скромная, мебели мало. Ну да ладно, зато в центре. Разложил вещи. Сполоснулся в душе и поспешил в номер к Андрюхе, нашему лучшему наладчику – у него сегодня День рождения. Надо же, как совпало. Решили и праздник, и приезд отметить, не откладывая в долгий ящик. Женщины быстренько накрыли стол, и все расселись кто куда. Не хватало только Копошилина. Странно, Игорь большой любитель застолий и к рюмке опаздывать ни в его правилах, это я знаю хорошо, ведь Игорь был моим первым наставником на заводе, на который я пришел работать после окончания института. Набрал его номер - к телефону долго никто не подходил, потом послышался встревоженный хриплый голос Копошилина,

    - Слушаю Вас!

                                                                -2-

       - Бонжур,месье! Кос косе?- начал прикалываться я.

     На том конце провода возникла пауза, и затем Игорек произнес глухим голосом,

       - Все уже шарман, пардон господин. Все о.кей! Честное слово.

       - Что шарман? Дуй сюда. Все ждут давно,- нетерпеливо казал я, назвав номер Андрея.

       - О, это Вы, Алексеич? Айн момент, а я думал администратор. Фу!- выдохнул в трубку Копошилин.

     Минут через пять Игорь появился, присел в уголок и вел себя непривычно тихо. Я знал, что он дня два мается с животом и отнес его поведение к обострению болезни. После трех рюмок Копошилин подозвал меня и, оглядываясь, прошептал,

   - Послушай шеф, тут со мной такое приключилось! Только, прошу тебя, никому не рассказывай, со свету сживут.

   - И что же, ну?- спросил я заинтригованный.

   - Короче, вошел я в номер и, обалдел - комната примерно три таких, - при этом он обвел руками номер Андрея.- Кровать, во! Что вдоль, что поперек. Мебель красного дерева, люстра хрустальная и все такое.

    Тут я понял, что произошло. На латинице наши фамилии пишутся очень похоже, и портье, смущенный маскарадом  и статью Игоря, посчитал, что это он генеральный директор, а никак не молодой мужчина в ковбойке и джинсах. Поэтому ключ от люкса, приготовленного для меня, был вручен Копошилину. Вот, оказывается, почему я оказался в тесной комнатке. Переселятся, не было смысла. Тем более, что мне предстоит  улетать отсюда  в Мюнхен уже через два дня. Пусть мужики побарствуют немного.

   - На кровати  разложены цветные журналы с голыми бабами, шоколад с бантиком,- продолжал Игорь Петрович.- Я полистал  их немного, и тут меня живот прихватило, как-то резко. Я в туалет бегом, а там унитаз такой странный, как лодка, на иностранный манер сделан. Разбираться, что к чему, времени уже не было, ну я и воспользовался тем, что видел. Начал искать веревочку или педаль, нет ни хрена. Вижу какая-то кнопка,  только нажал и мне рр-а-з, прямо в лицо струя воды снизу. Бляха – муха! А как же дерьмо то убрать? Пришлось пальцем размешивать и в мелкие дырочки понемногу проталкивать. Со страху вспотел весь. Закончил, сел на кровать передохнуть,  смотрю дверь еще одна, открыл. А там душ с ванной и унитаз человеческий стоит. Гадство какое-то. Только дух перевел, звонок трещит, я подумал, что у них тут видеокамера поставлена, засекли меня и теперь звонят. Тут еще ты, с французским языком. Все думаю, пропал. Или выселят на фиг или штраф выпишут. Вот что приключилось.

    Я смотрел на Игоря и думал, всего десять лет назад был он моим непосредственным начальником и презирал тогда Копа молодых выпускников вуза по черному и гонял по цехам как котов дрисливых, все жизни учил. А сам, похоже, застыл в том времени навсегда.

     За столом между тем набирало обороты непринужденное веселье.

    - Да здравствует Париж! Ура шефу! Мальчики мы же в Париже! Вы понимаете, мы в Париже! Ура! Ура! – кричала восторженная банкирша.

    - А что Париж? Подумаешь, Питер не хуже,- возражал главбух.

    - Сергей Федорович, Вы ничего не понимаете!- обиделась банкирша.- В Париже живет дух свободы, творчества и любви. Понимаете.

    -  Здесь только один дух и остался. А нас тело,- не сдавался Федорович.- Мы еще проверим, что тут за дух такой.

    - Вот поездим по фермам, заводам и конторам, узнаем какой тут дух,- съязвил Герц.

    - Циники вы, мальчики, нет в вас фантазии,- резюмировала банкирша.- Даже если мы целыми днями работать будем, ночь остается в нашем распоряжении.

    - Позволю напомнить, господа. Что через час у нас ужин в кафе. В первый раз нас туда проводит Сюзанна, а в дальнейшем будем ходить самостоятельно. По ночам гулять только в группе и никаких  фантазий. Я ясно выразился? А сейчас расходимся и встречаемся в

                                                                 -3-

20:00 в холле.

      На ужин все надели лучшие наряды,  мужчины вырядились в одинаковые белые брюки, а женщины в вечерние платья. С брюками отдельная история, дело в том, что в последнее время у банка не хватало наличных денег для зарплаты, и так в связи с инфляцией возили их папиросными коробками, поэтому на рынке процветал бартер. Мы поставляли свою продукцию радиозаводам, швейным фабрикам и другим промышленным предприятиям, те рассчитывались с нами также товарами. С помощью бартера половину зарплаты на комбинате выплачивали натурой – телевизорами, чайниками, одеждой, обувью, то есть тем, что сбыт выменяет. Недавно привезли партию белых брюк и чешских туфлей. Все ИТР и заводоуправление получили одинаковые наборы, ну и по случаю взяли в поездку. Из-за этого мы выглядели, как спортивная команда.

     Кафе находилось рядом с отелем. Мы сдвинули в один ряд несколько столиков и принялись трапезничать. Не знаю, как  завтрак, но на ужин французы много не едят, зато вино пьют без ограничения. Заказ мы делали по меню, так дешевле, чем по карте. Подали паштет, утиную грудку  и на десерт мороженое, хлеб и воду подавали бесплатно. Вино мы заказали в графинах, и пили в своей манере - фужерами, без тостов. Напротив нас за маленьким столиком сидела  глубоко пожилая пара. Седовласый, худой мужчина пил маленькими глотками из крохотной рюмки какой-то алкогольный напиток, а  женщина смаковала кофе из миниатюрной чашечки. Копошилин долго наблюдал за парой, затем молча наполнил до краев фужер, поднялся с места и подошел к соседнему столику.

     - На, пей! Подарок от нас. Рашен туристо, ферштейн?- приветливо улыбаясь, обратился Копа к старому французу и поставил перед ним фужер с вином.

  Тот от неожиданности вздрогнул и  непонимающим взором уставился на странного русского. Бабуля поперхнулась кофе. Традиционная вечерняя идиллия пожилых людей оказалась нарушена.  Старик растерянно посмотрел по сторонам  и, в сильном смущении, вытянул вперед руки с поднятыми ладонями, как бы защищаясь от Игоря.  Бабуля откинулась на спинку стула  и изумленно подняв брови пыталась что-то сказать. Кафе было немаленьким, клиентов в этот час много, с ближайших столиков с интересом наблюдали за сценкой. А, казалось бы, чего тут такого, радушный русский решил угостить небогатого, по его мнению, ветерана бокалом хорошего вина? Так нет, парочка быстро собралась и, не допив свои напитки, прошаркала к выходу. Игорь пожал плечами и забрал назад презент. Тем не менее, это не дело, надо бы мужика осадить, а то вляпаемся в более серьезную ситуацию, самих выгонят куда-нибудь.

     После ужина решили прогуляться по вечернему Парижу. Погода позволяла. Мы  находились в самом центре города в 7-ом районе, у моста Александра Третьего. Лувр, улица Елисейские поля, собор Нотр Дам, Эйфелева башня  дворец де Орсе, Дом инвалидов -  все в радиусе пятьсот метров. Париж считается самой элегантной столицей мира, здесь, говорят, есть все для всех – для театралов, меломанов, ценителей живописи, для гурманов и любителей развлечений и деловых людей. Найдется, может быть, что- нибудь и для нас. Мы прошли по мосту и прошли насквозь до  Триумфальной арки по улице Елисейския поля, а она протянулась почти на два километра. Улица залита огнем светильников и реклам, видимость, как днем, туристов тоже полным-полно. Все глазеют на витрины шикарных магазинов и ресторанов. Постояли с грустью, наблюдая за клоунами,  возле знаменитого кабаре « Лидо», понаблюдали за публикой входящей в ночной клуб «Кюин», вход в который стоит сумасшедших денег. По этой стороне улицы народу было гораздо меньше, чем на противоположной, но та сторона была красивее.  Почему-то обрадовались, увидев русский ресторан «Распутин» Побродили по площади Согласия, я о ней много читал. Здесь, как на дьявольском конвейере, рубили головы королевским особам и революционерам. На площади установлен обелиск из розового гранита, считается, что ему больше трех тысяч лет и перевезен он из Египта, на макушке

                                                              -4-

обелиска золотой наконечник весом в два килограмма. Стащить этот кусок золота можно только вертолетом, высота камня больше двадцати метров. Очень понравились фонтаны, подсвеченные разным светом и в окружении ростральных колонн. В брызгах воды блестели скульптуры божеств и мифических персонажей. Наконец,  подошли к той самой легендарной  арке, заложенной Наполеоном после победы над русскими под Аустерлицем. Арка представляет собой в проекции гигантский куб высотой метров пятьдесят, вокруг стоят сто чугунных тумб с цепями, символизирующих «сто дней» правления Наполеона, я их специально пересчитал. На стенах арки выбиты названия сражений и фамилии военачальников Франции. Говорят, её строили почти тридцать лет. Когда мы поднялись по бесчисленным ступенькам на смотровую площадку башни-арки, перед нами открылся практически весь центр Парижа. Даже хорошо, что это происходило ночью. Стоишь, как-бы между небом и городом, все красивые здания подсвечены и отчетливо видны издалека. Если чуть пофантазировать, то возникает чувство полета, которое усиливал свежий ветерок, шевелящий волосы. Вот он Париж, загадочный и непознаваемый. Сколько людей тобой восхищалось и воспевало не счесть, но ты действительно достоин этого. Обратно возвращались по параллельным улочкам, где все настолько пропитано историей, что казалось, вот сейчас выскочат из-за угла мушкетеры на лошадях  со шпагами наголо или бешено летящая карета с лихим кучером на облучке. А может из-за этих решеток выйдут навстречу оборванцы из банды Анжелики и потребуют кошелек  или быстро перебегут узкую улочку шустрые монахи в закрывающих лицо плащах.

   Но не те и не другие на пустынных ночных улицах нам не показались. Зато, уже подходя к  своему отелю, натолкнулись  на живописную парочку. Молодого бородатого парня с мотоциклом и девушку в очень короткой юбке, открывающей почти на всю длину красивые стройные ноги. Мы молча прошли мимо, но Федорович решил задержаться, он и так устал до ужаса, еле поспевая за нами со своей палочкой, пусть поглазеет. Мы обогнали тетю, выгуливающую огромного пятнистого дога. Пес на наших глазах беспардонно навалил здоровенную кучу прямо на тротуаре. Пришлось обходить стороной.

У входа  в отель довольные, что не заблудились, стали ждать главбуха. Вот и он. Только идет вообще как-то странно, боком, и куртку  волочит по земле.

  - Ты чего Федорович?- спросил я.

  - Да упал, елки-палки. Смотрел на девчонку и поскользнулся на чем-то,- пожаловался главбух.- Алексеич глянь, пожалуйста. Кажется, я испачкался чуток.

   С этими словами Федорович повернул свой выпяченный зад на свет и убрал куртку.

Мы дружно грохнули со смеху, сдержаться было невозможно. От коленки и почти до пояса белая штанина новеньких брюк была уделана в собачьем дерьме.

    -Свеженькое! Французское дерьмецо, качественно прилипло даже не отваливается, - давясь от смеха, подначивал Герц.

    - Да уж Федорович, ты бы лучше под ноги смотрел, чем на бабьи ляжки,- заметил Копошилин.

  По винтовой лестнице на жилые этажи Федоровича вперед никто не пропустил. Прихрамывая и закрывая курткой свой позор, Федорович в одиночестве поплелся в свой номер. « Так, второй есть. И все связано с дерьмом», - отметил я мысленно.

  Ноги гудели с непривычки. Километров пять, если не больше отмахали, как пить дать.

Принял душ и завалился в кровать, уснул сразу. Разбудил меня какой-то громкий вой, влетевший в открытое окно. Я привстал и выглянул во двор, в окнах  напротив загорелся свет, там жильцы тоже высунули головы. С верху доносилось на всю катушку,- « Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит челове-е-е-к». Мать моя старушка! Это же Копа, он что сдурел? Я бросил взгляд на часы- ровно шесть. «Вот, гад, что же он  творит то?», - запаниковал я и в одних трусах, забыв обуть тапки, побежал на четвертый этаж. Копошилин, встав ногами на подоконник, высунул голову в форточку и солировал во всю глотку, переполошив всех постояльцев.

    - Ты, Штоколов долбанный, слезай к черту, - дернул я Копу  за штаны.

   Тот шмякнулся на пол. Пьяный паразит в хлам!

    - Ты сдурел что ли, старый, сейчас полицию вызовут.

    - А пусть вызывают. Хрен ли они, французы эти, совсем оборзели. Они, ты только подумай! Они с утра асфальт шампунем на улицах моют. У нас мыла толкового не купить. А они асфальт! Шампунем! Моют! Ух, гады! Широка страна моя….,- попытался Игорь снова запеть.

      Но я заткнул ему рот подолом рубахи и поднял с пола.

    - Марш спать! Утром поговорим, - скомандовал я и запихнул нарушителя в его номер.

 Утром пригласил Копошилина к себе и объявил,

   - Если ты не прекратишь квасить, я вначале расскажу всем в группе, а потом на заводе, как ты биде с унитазом спутал, а потом на хрен уволю тебя. А сейчас принеси мне сюда всю водку из номера.

Напуганный Копошилин мухой слетал на четвертый этаж и притащил две поллитровки.

   - Все, шеф сдаю патроны, прости,- я больше не буду, честное слово. Но и ты, пожалуйста, никому. Ладно?- повинился Игорь.

   - Ладно.

   - Пойду к Федоровичу, он обещал полечить, если я ему брюки выстираю.

   - Игорь!

   - Да я пошутил, пошутил.

 Ни фига он не пошутил. Федорович сам потом признался, что Копошилин ему помогал за стакан. Правда, выходок с его стороны по пьяному делу я больше не наблюдал.

Поскольку  после субботы всегда воскресение, а воскресенье везде выходной,  то и сегодняшний день мы были представлены сами себе. Правда ужин и обед в  кафе оплачивала фирма. Решили сходить в Лувр и к собору Парижской богоматери, и еще я очень хотел прогуляться по паркам города. Очень люблю я парки, гораздо больше, чем музеи. Там ходишь, смотришь, потом все забудешь, что  видел. А парк  это живое творенье, он притягивает. Только в парк надо ходить или с семьей или одному. Хитрые французы специально нас пригласили под выходные, чтобы прониклись атмосферой Парижа, расслабились перед переговорами. Где-то они правы .Конечно, мы не из Магнитогорска или Тюмени приехали, в Петербурге красот достаточно, можем и поспорить с Европой на равных, но все наши достопримечательности в обыденной жизни стали привычными и в суете редко замечаешь великолепие родного города. Это, естественно, утрировано, но можно ситуацию сравнить, как спор двух приятелей, из которых у одного «Майбах», а другого « Ролс-ройс». Какая из этих выдающихся марок предпочтительнее, красивее, элегантнее? Так и тут. Разумеется, город хорош, но видим то мы лишь оболочку, интерьер. А что внутри?  Чтобы это узнать, надо пожить тут немного. Книги, описания очевидцев, путеводители и исторические статьи действительно дают некоторое представление о Париже, но ведь там оценка субъективная или, что еще хуже – штампы.

  В Лувре надолго не задержались, так посмотрели на «Мадонну», святое дело и на  статую Венеры. Я, если честно, ожидал, что знаменитые шедевры вызовут больше чувств у ребят и у меня при их осмотре. Вот собор да, впечатлил. Сколько же народу здесь старалось при строительстве, сколько мастеров. Плоды коллективного труда безымянных  ремесленников меня всегда завораживают. Они уже давно ушли в землю, а здание стоит и стоит себе. Ведь эти колонны, окна, переплеты, башни, карнизы, фигуры хранят энергию их рук, их голоса, их чувства. Нотр-Дам строили почти 170 лет, воздвигнутый на острове он вроде, как сердце города. Тут неправедно казнили великого магистра ордена тамплиеров, надев ему предварительно на голову козлиную маску. Сейчас в память об этом на стенах стоят каменные фигуры с козлиными головами. Фасад украшен двумя гигантскими розами витражами с цветным стеклом, внутри множество статуй, в том числе, королей Людовигов. На башне установлен колокол весом в 12 тонн, легенда гласит, что при его отливке парижане бросали в расплавленный металл золото и серебро, поэтому звук  очень чистый. В часовнях, стоящим по бокам собора, висят картины и стоят скульптуры художников разных времен, в том числе, и современных. Существует многовековая традиция – 1 мая приносить в дар собору свои художественные работы. В соборе хранится величайшая реликвия христианского мира – Терновый венец с головы Христа и один из четырех гвоздей, которые были вбиты в тело Иисуса. В этом соборе также короновали Бонапарта Наполеона. У меня сложилось впечатление, что в Париже на каждом шагу присутствует Наполеон, как у нас царь Петр. И усыпальница здесь его и арка и церкви и площади связаны, так или иначе, с именем «маленького» императора.

     Утром в понедельник Сюзанна отвезла нас в головной офис фирмы, он оказался рядом с отелем, в пяти минутах езды. Встретил нас сам хозяин потом. Правда, передал на попечение своему сыну. Нам долго рассказывали историю компании, специалисты провели с группой трехчасовую лекцию о маркетинге, потом у нас были конфиденциальные переговоры, где от группы участвовал только я один. Остальной народ в это время развлекался рекламными кинолентами. После переговоров поехали на ужин в Эйфелеву башню. Это было круто. Сама по себе башня очень интересное сооружение, конечно, вблизи она не так импозантна, как с расстояния. Заклепки, металлоконструкции, огромные болты, тросы не тонкая, прямо скажем, работа, но вот вид, который открывается  со смотровой площадки - это без преувеличения здорово! Жаль, что в Петербурге кроме Исаакиевского собора нет подобного места. В ясную погоду с третьей площадки с высоты 274 метра при помощи зрительной трубы открывается вид на 140 километров вокруг, на  площадку ведет лестница с1790 ступенями. Мы воспользовались лифтом. Вокруг пылал огнями вечерний город. Четко прослеживались цепочками огней линии улиц и проспектов. По бодрствующей Сене плыли ярко освещенные кораблики, как на ладони просматривался Лувр, а за ним НотрДам и дальше еще какие-то дворцы и соборы, на северной стороне ярким пятном выделялось здание оперы, а за ним крылья мельницы кабаре « Мулен Руж». Потрясающий вид. Смотровая площадка окружена ограждением, но все равно, по окружности башни подвешена сетка. Сюзанна сказала, что это против прыжков самоубийц, которые облюбовали башню для сведения счетов с жизнью. Сегодня здесь целуются влюбленные парочки. В начале века башню хотели разобрать на металлолом, а потм одумались и не прогадали. В настоящее время она теле и радио – антенной служит, и связь с пожарными частями и полицией обеспечивает.

  Ужинали на втором этаже башни на высоте 115 метров. Места здесь бронируются за несколько недель, но с нами ведь БСН, а это примерно тоже самое, что ЛеВИЗ для Ленинграда. Ужин ничем оригинальным, кроме трюфелей, не запомнился. Да, еще коньяк пили очень редкий и дорогой.

   На следующий день ездили по заводам и молочным фермам. Вернулись в пять часов вечера. Сразу пошли гулять. Захотелось посмотреть парижское метро. Наша подземка лучше, красивее. Вышли на конечной станции, вышли наверх, оказалось арабский квартал. Решили погулять по экзотике и пожалели об этом, еле отбились от уличных торговцев и сутенеров, возвращаясь обратно к  станции метро, обходя слишком оживленный перекресток, свернули в узкий тихий проулок. Когда проходили мимо какой-то мастерской из её дверей  к нам под ноги неожиданно выбросили кучу тряпья. Пришлось обходить, при этом Галина Алексеевна, наш профсоюзный босс, зорким оком увидела в ворохе что-то интересное, нагнулась и стала тащить, оказалось кусок ткани «люрекс» цвета морской волны с серебристой нитью. Кусок оказался приличной длины и Галина, присев, принялась его сматывать в рулончик. В этот момент с другой стороны кучи нарисовался молодой негр в безрукавке и бейсболке с длинным козырьком, ему тоже приглянулся торчащий среди тряпья кусок яркой материи. Не долго думая и не обращая на нас внимания,стал сноровисто собирать в руки ткань. Мы стояли в сторонке и  посмеиваясь подбадривали Галину, как и следовало, ожидать, наступил момент, когда всю слабину парочка выбрала. Негр, оскалившись, резко дернул на себя ткань, но не тут-то было, Галина свою добычу держала крепко и в отличие от черного паренька имела опыт перетягивания каната, приобретенный на комсомольских слетах. Сжав зубы, девушка гневно посмотрела на парня. Ра-а-з! И лента выскользнула из рук противника, Галя потеряла равновесие и, падая на пятую точку, все же успела подтянуть к себе вторую половину ткани. Негр, недовольно бурча, удалился, а Галя, отряхнув платье, победно улыбнулась и затолкала приз в пакет. Вот так, нам чужого не надо, а свое ни в жизнь не отдадим! Знай наших. На корпоративный новогодний вечер Галина Алексеевна появилась в шикарном платье из отвоеванного «люрекса». Платье было ей к лицу.

    Заграницей большинство ребят впервые. Я видел, что состояние их слегка шокированное. Об этом свидетельствовали и их физиономии, и характер вопросов, и реплики. Конечно, еще вчера бегали по заводу в Питере, но сегодня в самом центре Европы ужинают на Эйфелевой башне. Я видел, в какой задумчивости стоял Федорович у витрины магазина бытовой техники, как непроизвольно гладил рукой Андрей шикарный лимузин, как стоял с открытым ртом Копошилин у входа в ночной ресторан. А ведь они еще не были в магазинах, это предстоит им после моего отъезда.

   Забрели в парк Монсо, тот который изобразил в своем шедевре Клод Моне. Тут мало туристов в основном парижане валяются на траве, пьют вино, закусывают, что-то обсуждают, весело смеются. В парке множество водопадов, искусственных водоемов, гротов, окружает парк помпезная решетка с гербами. Отличное место для отдыха и приведения мыслей в порядок. Погуляли по аллеям, которые были натурой для множества живописцев. Федорович, завидев на аллеях прогуливающихся с хозяевами собак, прекратил вертеть головой и смотрел исключительно под ноги, видимо, боялся снова вляпаться.   Я купил картинку на картоне у местного художника с понравившимся мне видом и по сей день люблю на нее смотреть.

     Утром мне улетать в Мюнхен. Собрал подопечных на последний инструктаж. Я, разумеется, не Анатолий Кашперовский, но установку попытался сделать. Шопинг меня не трогал, а вот поведение некоторых членов группы волновало.  Беспокоился я напрасно. Оставшиеся дни группа провела без приключений, если не считать забавного происшествия с ужином. Фирма заказала ужин в одном из кафе на улице Риволи, Герц, как главный, записал название, ну и пошли. Вошли в кафе, расселись за самым большим столом и начали наворачивать сухарики с маслом, которые всегда выставлены на столах. Подошел официант, спрашивает, что господа желают? Господа пожелали ужинать. На невинный вопрос официанта, как будут господа рассчитываться, прозвучал ответ – никак. Официант переспросил и получил тот же ответ. Озадаченный обер пошел к метрдотелю с докладом, типа пришли, есть хотят, а платить отказываются. Может быть, виной был плохой английский Герца или слишком веселое настроение группы. Подошел важный метр и вежливо поинтересовался, с какой целью господа пожаловали. Ответ не заставил себя ждать интернациональным «ням-ням», на вопрос как платить будут карточками или наличными прозвучало снова веселый и в тоже время нетерпеливый ответ,

   - Я, Герц! Мани ноу, « ням-ням» ес! БСН – заказ.

     Смущенные, вышколенные служащие не понимали гостей до тех пор пока Галина не догадалась показать им волшебную визитку фирмы «Данон» группы БСН и жестами объяснить, дескать, тут все схвачено. Метрдотель попросил визитку и пошел куда-то звонить, минут через пять он подбежал к начинающим сердится русским гостям, которые к тому времени уже съели все сухари и масло, и доложил, что произошла досадная ошибка. Хозяин кафе просит у уважаемых гостей прощения, но заказанный ужин их ждет давно в другом кафе, всего в двадцати метров отсюда, господа просто ошиблись дверью. Пришлось всем вставать, принять извинения и перейти в другое кафе с похожим названием. Для Герца была не видна разница между названиями « Ля Мантебло» и « Ля Матиблон». Когда я сейчас покупаю « Данон», всегда вспоминаю этот случай.

   Еще разок прокололся Копошилин. Тяга к прекрасному полу вывела старого ловеласа на ночную охоту, только вместо Пляс Пигаль, практичный Игорь рассчитывал развлечься на дармовщинку. Оставил все свои деньги в номере, чтобы их не отняли ночные грабители, вышел на площадь и проголосовал шикарной блондинке в кабриолете. Женщина, видимо, спросила, куда месье хочет, тот назвал единственное запомнившееся название - Монблан и был, естественно, туда доставлен. Договорится, по причине незнания языка, Игорю с улыбчивой дамой ни о чем не удалось, домой пригласить она его не догадалась и высадила по месту требования у черта на куличках. Без копейки денег, незадачливый искатель приключений с картой в руках два часа  возвращался домой на своих двоих. Потом Игорь очень сожалел, что не прибег при объяснении с дамой к жестам. Интересно, где бы он тогда заночевал, вполне вероятно, что в полиции.
   Вообще парижанки это отдельная тема. Мне показали только одну, и этого было достаточно, чтобы легко узнавать их в толпе. Вроде женщины, как женщины, но походка, глаза, уменье носить одежду, какой-то неуловимый шарм выделяет их сразу среди прочего слабого пола. Наши русские женщины в своей массе, куда красивее французских дам и лицом и фигурой, но парижанки подают себя бесподобно. Небрежность и строгость, легкомысленность и практичность, супермода и повседневность, так гармонично сочетаются в их облике, что тяжело оторвать взгляд.

   Париж не вся Франция. Страна так и осталась для меня книжными образами, но Париж я запомнил навсегда и, как говорится, деньги будут, еще съездим.     

.