Такая Российская Федерация досталась Путину В.В.

Статья В. Волкова, опубликованная в
журнале "Эксперт" №15, 15 апреля 2002 года.

 Ни слова о прошлом

За десять лет значительная часть организованной преступности встроилась в респектабельное легальное бизнес-сообщество.


Вадим ВОЛКОВ,
Европейский Университет в Санкт-Петербурге,
Государственный Университет Высшая Школа Экономики, Санкт-Петербургский филиал

В середине 1990-х годов широкую известность получили данные о масштабах организованной преступности, опубликованные Аналитическим центром по социальной и экономической политике при президенте РФ. Согласно этим данным, преступные группировки контролировали или владели (конкретное содержание отношений собственности не уточнялось) 40000 предприятий, включая 2000 в государственном секторе. Три четверти предприятий выплачивало охранную дань криминальным структурам ("Известия", 26 января 1994 г.). Аналитический Центр Академии Наук опубликовал еще более ошеломляющие данные, согласно которым 55% капитала и 80% голосующих акций находились в руках организованной преступности ("Независимая газета", 21 сентября 1995 г.). Основываясь на этих данных, Центр стратегических и международных исследований в США авторитетно заключил, что примерно две трети российской экономики находится под контролем преступных синдикатов и что российская организованная преступность представляет угрозу национальной безопасности США (W. Webster, Russian Organized Crime. Global Organized Crime Project. Washington: Center for Strategic and International Studies, 1997, p.2.).
Потом, правда, выяснилось, что те сорок тысяч предприятий, о которых говорилось в правительственной статистике, это в четыре раза больше, чем число средних и крупных предприятий, приватизированных к этому времени и в два раза больше количества существующих крупных предприятий. То есть если эти данные и имели за собой какую-либо реальность, то это были преимущественно мелкие фирмы. Тем не менее, их правдоподобность не вызывала сомнений, поскольку тогда, в середине 1990-х, повсеместное присутствие организованных преступных группировок (ОПГ) в экономических отношениях и влияние бандитской субкультуры в повседневной жизни были очевидны. Было понятно и то, что борьба с организованной преступностью велась слабо, а правоохранительные органы занимались во многом сходным бизнесом и были, скорее, вовлечены в экономическую конкуренцию с ОПГ, чем в борьбу с ними от лица государства.
Сегодня ситуация совершенно другая. Можно сказать, что классические бандиты исчезли, известные наводившие ужас ОПГ отошли на второй план, а криминальная субкультура живет, в основном, в телесериалах и приключенческой литературе. Уместен простой на первый взгляд вопрос: куда ушла или во что превратилась организованная преступность? Почему исчез бандит как социальный тип?

Силовое предпринимательство
С социологической точки зрения более продуктивно рассматривать все силовые структуры как явления одного порядка, независимо от того, являются ли они ОПГ, частными охранными предприятиями, группами работников правоохранительных органов или сотрудников госбезопасности и т.п., то есть независимо от их правового или морального статуса. Важно то, что они в действительности делают, каковы их функции в переходной экономике. Их основную деятельность можно определить как силовое предпринимательство -- совокупность организационных решений и способов действия, применяемых для конвертации организованной силы (угроз или насилия) в деньги или другие рыночные блага на постоянной основе. Итак, основой силового предпринимательства является социально организованное насилие.
Изначально, во второй половине 1980-х эту предпринимательскую нишу открыли бывшие уголовники и бригады, образованные спортсменами, которые занимались охранным рэкетом -- по сути, вымогательством денег у частных предпринимателей и кооперативов за охрану от себе подобных. К началу 1990-х годов любая частная силовая структура, будь то ОПГ или легальное охранное предприятие, а также государственная силовая организация, действующая неформально (многочисленные РУБОПы, СОБРы, и т.д.), могла успешно заниматься силовым предпринимательством, умело управляя имеющимся силовым ресурсом и находя ему все новое и новое коммерческое применение. Все они занимались физической охраной, возвратом долгов, решением имущественных споров и принуждением к исполнению судебных решений, информационным обеспечением, обслуживанием бартерного обмена, и т. д. То, что не было своевременно обеспечено слабеющим государством (безопасность, арбитраж, охрана прав собственности), и составило сферу деятельности внелегального силового частного предпринимательства.
Обострившаяся к середине девяностых конкуренция в сфере силового предпринимательства, выразившаяся как в форме криминальных войн и спорадических мер против организованной преступности, так и в конкуренции за новых клиентов, вызвала постепенную трансформацию частных силовых структур, в особенности ОПГ, и использование ими новых форм собственности. Выживание ОПГ уже зависело не столько от силового потенциала и криминальной репутации, сколько от возможности создания финансово-экономической базы и политической протекции. Многие ОПГ оставались верными криминальной субкультуре и изначальной политике максимального изъятия денег и других ресурсов у экономических субъектов, с которыми им удавалось установить охранные отношения ("подогнать под крышу"). Однако ряд ОПГ, таких как солнцевская и подольская в Москве, тамбовская в Петербурге и уралмашевская в Екатеринбурге прошли через фазу адаптации. Адаптация включала: а) постепенное перераспределение прав собственности в пользу экономических субъектов; б) переход от охранной дани к доходам от инвестиций в легальную экономику как основному источнику обогащения (капитализация охранной дани); в) установление неформального пакта с региональными властями и избавление от криминальных видов бизнеса. В результате этих процессов к концу 1990-х годов произошла значительная дифференциация в среде ОПГ, завершившаяся созданием бизнес-групп и вертикальной дезинтеграцией многих ОПГ. Нереформированные ОПГ, сохранившие криминальный стиль и традиции, стали объектом все более интенсивного прессинга со стороны правоохранительных органов. К ним относятся ОПГ которые управляются оставшимися в живых ворами в законе, этнические ОПГ, образованные выходцами из Казани или кавказского региона, а также местные ОПГ "радикальной" направленности, например, группировки Саши-Акулы и Андрея Маленького в Петербурге, верхушка которых уже предстала перед судом.
В качестве более подробной иллюстрации этих процессов можно привести истории двух влиятельных региональных ОПГ, тамбовской и уралмашевской.

Тамбовские
История тамбовской группировки (тамбовских или тамбовцев) берет свое начало в 1988 году, когда в Ленинграде встретились два уроженца г. Тамбов, приехавшие получать высшее образование: недоучившийся студент Ленинградского оптико-механического института Владимир Кумарин и выпускник Ленинградского института физкультуры им. Лезгафта по кафедре бокса Валерий Ледовских. Первоначально они собрали бригаду, охранявшую наперсточников. Далее эта бригада пополнялась уже не строго по земляческому, а скорее по спортивному принципу (многие участники пришли из силовых видов спорта). Само название группировки уже не отражало ее географическое происхождение. Как и названия других подобных группировок, оно, в первую очередь, способствовало внутренней дифференциации разраставшейся рэкетирской среды - в это же время появились малышевские, пермские, казанские, мурманские, и т.д. Тамбовские получили широкую известность благодаря серии телевизионных репортажей журналиста Александра Невзорова. По словам Кумарина, "...Невзоров начал выпускать репортаж за репортажем об ужасных "тамбовцах" - для нас это как реклама была. Так все к нам и полезли сами. Хотя было и такое, что людей искусственно заманивали, не буду отрицать" (цит. по Андрей Константинов, Бандитский Петербург'98. С-Петербург: Олма-пресс, 1999, с.359).
В начале 1990-х группировка начала стремительно расти, пополняя свои ряды бывшими спортсменами и присоединяя небольшие уже сформировавшиеся бригады. Кроме упомянутых "основателей", в верхний эшелон тамбовских входили бывший тренер по боксу, впоследствии депутат Госдумы по списку ЛДПР Михаил Глущенко ("Хохол"); лидеры великолукской бригады братья Гавриленковы; будущий директор частного охранного предприятия "Скорпион" Александр Ефимов (осужден в 1999 году); бизнесмен Олег Шустер, некоторое время владевший местным 11-м телеканалом; а также набиравшие силу авторитеты Вася "Брянский", Степа "Ульяновский" и Боб "Кемеровский". Каждому из них подчинялось несколько бригад. По различным оценкам, численность ОПГ в 1990 году достигала от 300 до 500 человек. На этом этапе тамбовские занимались стандартным силовым предпринимательством, навязывая охранные услуги и контролируя экономическую деятельность компаний и кооперативов, как в легальной, так и в теневой сферах, от импорта оргтехники и экспорта леса, до игорного бизнеса и проституции.
В 1990 году часть тамбовских, включая Кумарина и Ледовских, оказалась за решеткой, но уже к началу 1994 года все были вновь на свободе. Теперь основная угроза, с которой столкнулась группировка, исходила не от правоохранительных органов, а от внутреннего конфликта, начавшегося в 1993 году. Это был типичный для этой среды конфликт. Одна фракция ОПГ, великолукская бригада, конфисковала у бизнесмена, работавшего под "крышей" Кумарина, большую партию вина (на сумму более 1 млн. долл.), закупленного накануне Игр доброй воли. Не желая возвращать вино или деньги, великолукские решили устранить лидера другой фракции. В июне 1994 года на Кумарина было совершено покушение, но ему чудом удалось выжить. В результате внутреннего расследования и последовавшей за этим войны все авторитеты великолукской бригады были постепенно устранены. В течение 1994-95 годов были убиты Н. Гавриленков ("Степаныч"), "Анжей", Косов, Рунов и Гаврисенков. В. Гавриленков был ранен во время покушения на него в отеле "Невский палас".
В результате конфликта Кумарину удалось консолидировать руководство ОПГ. В 1995 году началась ее активная переориентация на инвестиции в легальную экономику. Обычно на этом этапе структура ОПГ начинает меняться. В классическом варианте ОПГ предоставляли охрану и контролировали сделки предприятий, получая 20-30% прибыли, а руководство этих предприятий ("барыги", "лохи") рассматривались лишь как источник дани. Во многих случаях ОПГ могли произвольно конфисковывать их активы, поскольку рассматривали коммерсантов как свою собственность и подчиненную группу. Но по мере капитализации охранной дани в ОПГ стали появляться особые, "доверенные" коммерсанты, являвшиеся полноправными участниками и управлявшими инвестиционной деятельностью группировки. Вместе с ее ведущими авторитетами они являлись совладельцами крупных холдингов и занимали директорские должности. Сами же авторитеты часто оформлялись туда как заместители по вопросам безопасности. Многие коммерческие проекты тамбовских, например, реализовывались через братьев Вячеслава и Сергея Шевченко, депутатов Госдумы (ЛДПР) и Законодательного собрания Петербурга, соответственно. Оба являлись владельцами сети магазинов, ночных клубов, УКВ-радиостанции и издательской сети. Местная политическая протекция также обеспечивалась спикером Законодательного собрания Виктором Новоселовым. Силовой потенциал тамбовских был легализован через создание частных охранных предприятий.
Стратегический интерес тамбовских вскоре переместился в сферу энергоресурсов северо-западного региона. В начале 1990-х основным поставщиком топлива в северо-западный регион была сибирская кампания "Сургутнефтегаз". Ей принадлежали большинство нефтебаз, бензоколонок и других объектов топливно-энергетической инфраструктуры. Городские и областные власти находились в зависимости от ценовой политики сибирской монополии и объема поставок. Необходимость реорганизовать топливно-энергетический рынок стала особенно насущной после топливных кризисов 1994 года. Для изменения ситуации необходимо было ввести других игроков и создать конкуренцию на рынке нефтепродуктов. Но было и параллельное решение, которое позволяло тому, кто его осуществит, с одной стороны, помочь властям приобрести больший контроль за рынком, а с другой стороны, воспользоваться ситуацией в свою пользу. Суть этого решения, которое и начало осуществлять руководство тамбовской ОПГ, состояло в том, чтобы отрезать местную топливно-энергетическую инфраструктуру от своей материнской компании, то есть взять под контроль дочерние предприятия "Сургутнефтегаза" в Петербурге и Ленинградской области и связать их с альтернативными поставщиками нефтепродуктов. Используя тактику выгодных предложений и предложений, от которых нельзя отказаться, а также различные манипуляции с правами собственности, тамбовская ОПГ осуществила этот план в течение трех лет. В то же время, следуя примеру московских властей, петербургское руководство приняло решение создать компанию, призванную защищать интересы региональных потребителей. В сентябре 1994 года городская администрация совместно с рядом ведущих бизнесменов создали Петербургскую топливную компанию (ПТК). К началу 1998 года все бывшие дочерние предприятия "Сургутнефтегаза", а также новые компоненты топливно-энергетической инфраструктуры, созданные тамбовскими, официально вошли в холдинг ПТК.

Взяв фамилию матери, Кумарин (ныне Барсуков) стал вице-президентом компании, а ее президентом стал вице-губернатор Юрий Антонов.
Для тамбовских ПТК оказался чем-то вроде "троянского коня". Чем сильнее ОПГ вовлекалась в приобретение в собственность предприятий и фирм и в управление ими, тем более она была вынуждена подчиняться законам и правилам, отличавшимся от тех, которые были приняты в преступной среде. Многие пишут о влиянии преступной среды на стиль бизнеса в России, но мало кто обращал внимание на влияние бизнес-стиля на преступную среду. Тамбовская ОПГ стала в гораздо большей степени зависеть от профессиональных менеджеров, финансистов и бухгалтеров. Экономические интересы ОПГ, воздействующие на нее императивы рыночной экономики и стремление ее верхушки к подражанию бизнес-элите (иногда, чисто функциональное) постепенно превратили ее криминальную репутацию - мощный фактор экономии издержек в охранном бизнесе - в отрицательный актив. Теперь ПТК стремится формально оставаться в рамках закона и в результате сращивания с региональными властями вынуждена все более полагаться на окологосударственные структуры в обеспечении прав собственности и безопасности. "ПТК имеет четкую инфраструктуру и абсолютно прозрачна для города как налогоплательщик", -- утверждал в конце 1999 года ее президент и вице-губернатор города Антонов (цит. по "Личности Петербурга", 2000, № 1, с.8). Главным консультантом по безопасности ПТК являлся один из бывших начальников ГУВД.
Но к концу 1999 года ситуация стала ухудшаться, и бизнес-группа начала терять ключевых людей. В октябре в своем служебном автомобиле был взорван депутат Виктор Новоселов, в начале 2000 года был арестован бывший депутат Сергей Шевченко, а его брат объявлен в розыск. Вскоре был убит и ближайший помощник Барсукова бывший тренер по борьбе из Военного института физкультуры Георгий Поздняков ("Смена", 27 апреля 2000, с.3). Лозунг "Петербург - криминальная столица России", активно "раскручивавшийся" накануне губернаторских выборов противниками действующего губернатора, лишь добавил проблем бизнес-группе "ПТК-тамбовские". Но на этот раз на вызов, брошенный тамбовским, был дан не совсем обычный ответ, что можно рассматривать как готовность учитывать новые правила игры. В газете "Смена" Барсуков опубликовал статью со следующим названием: "Тамбовцы, как и петербуржцы, - это всего лишь жители российских городов". В названии отразилось стремление "отмыть" слово тамбовские от привычной ассоциации с преступным миром и переопределить себя в качестве граждан, работающих на общее благо. В самой статье выражается протест против термина "криминальная столица" и рассказывается о том, какую пользу городу приносит ПТК. Барсуков, в частности, утверждает, что 90% общественного транспорта заправляется ПТК и что город владеет 14,5% акций холдинга, в котором занято 2,5 тыс. человек.("Смена", 20 апреля, 2000, с. 4) Несмотря на эти усилия, ему впоследствии все же пришлось покинуть должность вице-президента ПТК. Этот шаг, тем не менее, едва ли следует считать потерей контроля. Его можно рассматривать и как реализацию принципа разделения владения и управления. По словам основателя ОПГ, "мы же занимаемся не только бензином, но и недвижимостью, торговлей продуктами. И действительно, думаю, что все у нас только-только начинается" (Константинов, Бандитский Петербург'98, с. 388).

Уралмашевские
Уралмашевская ОПГ стала называться по месту своего образования -- району города Екатеринбург, прилегающему к Уральскому машиностроительному заводу. Ее основателями были местные спортсмены (С. Воробьев, А. Хабаров, С. Терентьев, С. Курдюмов и др.), а также братья Григорий и Константин Цыгановы, имевшие опыт деятельности в теневой экономике советского периода. Как и множество других подобных образований по всей стране, уралмашевские установили контроль над местным рынком и кооперативным сектором, а также наладили подпольное производство и продажу алкоголя. Когда в конце 1991 года завод "Уралмаш" столкнулся с серьезным дефицитом наличности и не мог выплачивать зарплату, воспитанники заводского спортклуба предложили свою помощь, а взамен получили право пользования несколькими помещениями, включая дворец культуры, который вскоре стал главным офисом фирмы "Интерспорт" и штабом ОПГ. Как и сотни других ОПГ, уралмашевские получали 20-30% прибыли хозяйственных субъектов, которым они обеспечивали охрану и контроль за соблюдением контрактов. Но в отличие от других, они начали активно вкладывать деньги в охраняемые предприятия.
В 1992-93 годах в Екатеринбурге шла интенсивная война, в которой уралмашевским противостояли сначала группировки традиционной уголовной направленности (синие), а затем ОПГ центральная (центровые), сформировавшаяся из спортсменов и городской молодежи вокруг центрального рынка. Едва ли необходимо пересказывать все драматические эпизоды этой гангстерской войны, тем более, что они уже неоднократно описывались в прессе (см. обзор в "Мафия в Екатеринбурге: общественное мнение и пресса об организованной преступности". Ред. В.Б. Житенев. Екатеринбург: Новая гильдия, 1993). В итоге синие проиграли и остались, в основном, в криминальных видах бизнеса. Противостояние уралмашевской и центральной ОПГ закончилось смертью Константина Цыганова и лидера центровых Олега Вагина, а также около двух десятков авторитетов и коммерсантов с обеих сторон. Но в целом конфликт закончился в пользу уралмашевских. В результате центровые остались в гостиничном, игорном бизнесе и торговле, а уралмашевская ОПГ стала активно продвигаться в обработку меди, энергетический сектор и сферу коммуникаций. Группировка также проводила благотворительные акции, субсидируя городской транспорт и спортивные школы.
Весной 1993 года правоохранительные органы арестовали Григория Цыганова, предъявив ему обвинение в вымогательстве. На пресс-конференции глава регионального ГУВД заявил, что арестован лидер организованной преступности. Уралмашевские были публично названы организованным преступным сообществом (ОПС). В ответ на это, Андрей Панпурин, один ведущих бизнесменов города, президент "Евро-азиатской компании" и директор Уральского брокерского дома также созвал пресс-конференцию, на которой предложил другое видение ситуации, утверждая, что "Уралмаш - это финансовая группа, а не ОПГ" и что она переориентировалась на "социально значимую деятельность". Без какой-либо иронии предприниматель объяснил природу ее экономического успеха: "Стиль работы Уралмаш, в отличие от других, самый цивилизованный и демократичный: никто не душил бизнесменов, многие проблемы нивелировались, уходила боязнь идти на контакты с партнерами.
Константин Цыганов является фигурой стабилизирующего фактор для сотрудничающих с ним предприятий. Он поддерживал баланс сил, который с его арестом может быть нарушен" (цит. по "Вечерний Екатеринбург", 29 мая 1993, с.1). Через некоторое время Цыганов был выпущен на свободу.
Значительный силовой ресурс ОПГ позволял обеспечивать безопасность бизнеса и контроль за исполнением обязательств для хозяйственных субъектов, принадлежащих ОПГ или ее партнерам - набор услуг, спрос на которые был предельно высок в условиях, когда государство было не в состоянии их предоставить. Если рассматривать лишь экономический аспект деятельности ОПГ, то можно предположить, что уралмашевские одними их первых нашли продуктивный способ использования силового ресурса, сосредоточившись на защите инвестиций и предоставлении гарантий прав собственности бизнесменам, участвовавшим в совместных инвестиционных проектах. Согласно данным правоохранительных органов, члены ОПГ уралмаш учредили около 200 компаний и 12 банков и выступали долевыми участниками еще в 90 компаниях. Основные инвестиции группы были направлены в холдинг предприятий по переработке меди "Европа", нефтеперерабатывающий комплекс "Уралнефтепродукт", компании мобильной и пейджинговой связи "Уралвестком" и "Континентал-Линк", торговлю автомобилями и производство пива ("Справка в отношении ОПС, действующих в Свердловской области". Аналитическая записка Свердловского УФСБ, 1998, с. 2). В то же время, было отмечено снижение числа уголовных преступлений, совершенных участниками ОПГ ("Обзор структуры организованных преступных формирований Свердловской области." Отчет Свердловского РУБОП, 1998, с.8.).
К середине 1990-х годов ОПГ уралмашевская превратилась в региональную бизнес-группу с полуофициальным названием "Уралмаш", которая состояла из предприятий и фирм, объединенных отношениями собственности, и неформальной "надстройки" с собственным силовым ресурсом, используемым для обеспечение безопасности и прав собственности. Бандиты превращались в капиталистов, но их полулегальный статус уже не соответствовал масштабам их деятельности. Лидеры бизнес-группы "Уралмаш" начали устанавливать отношения с властями, а последние уже не могли игнорировать новую силу, появившуюся в регионе. Первым знаком установления пакта стала активная поддержка, оказанная оппозиционному Москве Эдуарду Росселю на губернаторских выборах в 1995 году. Позже Россель заявит в одном из своих интервью, что по его сведениям, у уралмашевских больше нет никаких проблем с законом. Наибольшее значение, по его мнению, имеет реальный вклад группировки в региональную экономику: "Я дал им приказ инвестировать в строительную индустрию региона" (цит. по "Независимая газета", 11 июня 1999, с.4). Лидеры Уралмаш вошли в движение "Преображение Урала", которое активно занималось обеспечением общественной поддержки губернатору. В 1996 году, накануне президентских выборов Александр Хабаров организовал "Движение рабочих в поддержку Бориса Ельцина", за что получил благодарственное письмо от переизбранного президента и часы с дарственной надписью от губернатора. "Я действительно горжусь ими", признался Хабаров. "Мне не просто их подарили. Меня отметили. Меня признали за человека, да? Это стоит того, чтобы помнить об этом" (С. Мостовщиков, "Конец бандитизма в России", Эксперт, 1999, № 26, с.55).
Летом 1999 года движение "Преображение Урала" снова оказало поддержку Росселю на губернаторских выборах. Незадолго до этого, 6 мая того же года региональное отделение Министерства юстиции зарегистрировало Общественно-политический союз (ОПС) "Уралмаш". В него вошли все оставшиеся в живых основатели группировки уралмашевская и еще десяток белых воротничков, никогда не державших в руках что-либо тяжелее калькулятора. Аббревиатура ОПС (организованное преступное сообщество), ранее употреблявшаяся правоохранительными органами была таким образом переопределена его участниками и формально закреплена государственным органом в новой расшифровке. Символическая значимость этого события очевидна. На практике, регистрация ОПС "Уралмаш" дала возможность ее членам формально участвовать в выборах и в региональных политических процессах, то есть, по сути, легализовало политическую надстройку, реализующую интересы определенной группы собственников.

Вертикальная дезинтеграция
Приведенные в данной статье примеры не единичны. Во многом ОПГ стали жертвами своего собственного успеха. Стремясь захватить контроль над определенными сегментами легального рынка и капитализировать доходы, полученные от охранной и другой противозаконной деятельности, ОПГ и их лидеры сами стали объектами воздействия жестких императивов рыночной экономики. Когда силовые предприниматели становятся владельцами капитала, успешное использование активов и распоряжение ими начинает все более зависеть от логики и правил экономического действия. Здесь уже высокий уровень насилия ведет к неоправданным затратам и риску. Кроме того, вместо мускулов и наглости стали больше цениться навыки профессионального менеджмента. ОПГ постепенно превращались в региональные бизнес-группы.
Переориентация на легальный бизнес сопровождалась привлечением кадров из государственных правоохранительных органов и специальных служб для охраны собственности, а также наймом юристов для правового оформления деятельности или решения имущественных споров. По мере того, как лидеры экономически успешных ОПГ развивали отношения с законными властями и интегрировались в легальный бизнес, члены среднего и низшего звена группировок становились ненужными. Многие из них теперь пополняют ряды обычной, неорганизованной преступности. Этот процесс можно назвать вертикальной дезинтеграцией. Если в середине 1990-х молодые люди, склонные к насилию и риску, приехав в большие города имели возможность стать участниками организаций с жесткой дисциплиной и постоянным источником дохода, то к 2000 году эти возможности практически исчерпались. В результате общество все чаще сталкивается с другого рода опасностью - ростом жестоких преступлений (грабежей, уличного насилия), совершаемых небольшими группами и часто сопровождающихся тяжкими телесными повреждениями или убийствами. Если жертвами ОПГ были, в основном сами участники ОПГ, а также работавшие с ними коммерсанты и чиновники, то жертвами неорганизованной преступности становятся простые граждане. Сегодня именно мелкие неорганизованные группы, а также ОПГ, сохранившие традиционную криминальную ориентацию, должны стать основным объектом деятельности правоохранительных органов.

Помимо статьи, позволю себе добавить репортаж о ярком представителе того времени.