Погибла футбольная команда "Пахтакор".

https://youtu.be/6uGUbewjzsM

Погибла футбольная команда "Пахтакор".

11 августа 1979 года 17 футболистов команды "Пахтакор" вылетели на авиалайнере "Ту-134" компании "Аэрофлот", следовавшем рейсом Ташкент-Минск, для того чтобы принять участие в календарном матче чемпионата СССР с местным "Динамо".

Им навстречу двигался такой же лайнер по маршруту Кишинев-Ворошиловград-Куйбышев с 89 пассажирами и шестью членами экипажа на борту. На высоте 7800 метров произошло столкновение двух самолетов. По неизвестным причинам диспетчеры не разрешили самолету с "Пахтакором" на борту подняться на маршрут девять или 10 тысяч метров. Из-за этой роковой ошибки погибло 178 человек, в том числе 17 членов команды "Пахтакор".

Государственная комиссия определила, что виновными в происшедшем были два авиадиспетчера из Харькова. Впоследствии их осудили на 15 лет лишения свободы. После катастрофы решением федерации футбола СССР в течение двух лет "Пахтакору" было гарантировано место в высшей лиге независимо от итогового результата.

Чудом спасся главный тренер "Пахтакора" Олег Базилевич, который в последний момент не сел в самолет, а отправился в срочную командировку в Киев. Базилевичу разрешили привлечь в команду многих игроков из разных клубов. Однако "Пахтакор" уже не смог играть как прежде. Заняв в 1982 году восьмое место, в 1984 году он навсегда ушел из высшей лиги.

Монумент в память о погибших футболистах «Пахтакора». Фото Игорь Рабинер, «СЭ

Подробно:

Ташкентское кладбище имени Боткина. У самого входа -ухоженный монумент с четырьмя парами колонн. Территорию для него не пожалели. В центре — бросающийся за мячом вратарь, кольцом вокруг него — 17 имен погибших в один страшный для Узбекистана день, 11 августа 1979 года, футболистов «Пахтакора». Выше — надпись: «Пахтакор-79. Помним. Чтим. Гордимся».

Действительно — помнят, чтят, гордятся. С кем из узбекских людей футбола ни заговоришь — в какой-то момент разговор обязательно зайдет о 1979-м годе. Об одной из четырех известных авиакатастроф футбольных клубов мира. В одном трагическом ряду с «Торино» 1949-го, «Манчестер Юнайтед» 1958-го, «Шапекоэнсе» 2016-го. Стоит только поднять тему — история за историей, рана за раной. Я слушаю — и почему-то в голову приходит трагическое совпадение: как «Пахтакор», так и хоккейный ярославский «Локомотив» тридцатью с лишним годами позже не долетели до одного и того же города, Минска...

Подхожу, кладу гвоздики. В действительности на этом кладбище похоронены лишь пятеро — останки других 12 повезли в их родные края по всему Узбекистану. Но 11 августа каждого года здесь собираются все родственники погибших и очень много простых людей, болельщиков, которые пропустили через себя трагедию с двумя гражданскими самолетами, столкнувшимися в воздухе над деревней Куриловка неподалеку от украинского Днепродзержинска.

Один из этих узбекских болельщиков, как выяснилось из наших бесед, как-то раз даже поехал из Узбекистана к месту катастрофы на велосипеде (!) и привез оттуда по горсти земли на могилу каждого из погибших игроков. Там, в Куриловке, тоже есть памятник «Пахтакору» — 1979.

Приехать в Узбекистан и не поговорить с людьми на эту тему — о таком не могло быть и речи. Двумя моими собеседниками стали самый опытный игрок «Пахтакора» — 1979 Туляган Исаков, из-за травмы не попавший на борт того самолета, и Дмитрий Ан, сын капитана команды и полузащитника сборной СССР Михаила Ана.

Игорь Рабинер у монумента в память о погибших футболистах «Пахтакора». Фото Игорь Рабинер, «СЭ»

Фото «СЭ»

«Два раза пытался покончить с собой». Монолог Тулягана Исакова, игрока «Пахтакора» в 1979 году, не попавшего на роковой рейс из-за травмы

— 27 мая 1979 года стало вторым моим днем рождения. В тот день наш «Пахтакор» играл в Москве с «Динамо», и защитник соперников Александр Новиков по прозвищу Автоген нанес мне серьезную травму. Момент был игровой, не могу сказать, что он хотел меня покалечить. Но разозлил Новиков меня серьезно. Я сразу же начал мысленно готовиться к тому, чтобы в ответном матче уже его «убить», так врезать по ногам, чтобы надолго запомнил.

А получилось так, что эта травма сохранила мне жизнь. Ведь к 11 августа восстановиться не успел — и на роковой рейс в Минск не попал.

16 ноября «Динамо» приехало в Ташкент на матч второго круга — уже с совсем другим «Пахтакором», собранным из всех клубов высшей лиги. Я не играл — находился в таком состоянии после трагедии, что с тех пор не провел ни одного матча и решил закончить карьеру. Но после игры по настоятельной просьбе своего папы подошел к Новикову и... пригласил к нам домой. Сказал: «Мой отец хочет с тобой встретиться». А «Динамо» улетало на следующий день, так что возможность была.

Пришли. Папа тут же надел Александру чапан (узбекский длинный кафтан. — Прим. И.Р.). Новиков удивился: «Что это такое?» Отвечаю: «Это мой отец тебя отблагодарил за то, что ты жизнь мне спас».

После уже наливали ему водочки — у нас в Советском Союзе не могло быть, чтобы без этого дела! И угощали пловом. Всего разновидностей плова 28, но поскольку отец родом из Ферганской долины, то и плов готовил ферганский. Это блюдо всегда мужчины готовят. Им в Ташкенте и Стрельцова кормили, и «спартачей», и поколение киевских динамовцев — обладателей Кубка кубков и Суперкубка 1975 года. А те в ответ у себя дома — украинской кухней. Это на футбольном поле мы были противниками, а после игры все — товарищи!

Весной того 79-го, в апреле, мы со «Спартаком», будущим чемпионом, играли. Помню, что почему-то не в Москве, а в каком-то другом городе (Стаханове Ворошиловградской области Украины. — Прим. И.Р.). Еще тем составом, живым. Закончили вничью — 1:1. Забили у спартаковцев Олег Романцев, у нас — я. И играли с ним друг против друга — он ведь был крайним защитником, а я — фланговым нападающим.

Этот гол оказался для меня в футболе последним. А из 13 игроков «Пахтакора» в том матче несколько месяцев спустя не полетели в Минск и остались живы только четверо.

***

Мое отчество — Ульмасович — переводится с узбекского как «не умираешь». Вот я тогда и остался жив. А мое имя — Туляган — означает «заплатил». Назвали меня так потому, что до меня девять детей, моих братьев и сестер, умерли. В 30-е годы — от голода, нищеты, болезней. И когда я родился, папе с мамой сказали: «Назовите его Туляган. Потому что вы Богу уже заплатили сполна. Сколько можно?!» В августе 79-го выяснилось, что и правда — судьба меня сохранила.

Капитан команды Михаил Ан, тоже травмированный, сел в тот самолет, просто чтобы поддержать ребят. Перед катастрофой мы выиграли четыре матча подряд с общим счетом 9:2 — у ростовского СКА, «Нефтчи», минского «Динамо» и «Зари». Хотели продолжить эту серию в ответном матче с минчанами.

Ан был классным парнем и поле видел уникально. В начале карьеры даже полтайма не выдерживал, бросал в перерыве бутсы и говорил: «Как можно в такую жару играть в футбол?», однако потом освоился. А таких техничных игроков во всем советском футболе по пальцам можно было пересчитать — Володя Гуцаев, Давид Кипиани... Ан почти стал звездой — в сборную СССР просто так не приглашали. И молодежный чемпионат мира они с Володей Федоровым выиграли...

Федоров тоже был в большом порядке, в сборную вообще регулярно вызывался, на Олимпиаде-76 в Монреале играл, бронзовым призером стал. Весь состав из одних киевлян — и он. При этом был очень предан своей республике. Тот же Киев его приглашал много раз, а он не хотел! Его все время спрашивали: «Что в Киев не идешь? Европу увидишь, еврокубки все время. Что тебе в «Пахтакоре» делать?» Он отвечал: «Пока «Пахтакор» чемпионом не станет, я отсюда не уйду».

И не ушел...

Футболисты и тренеры команды.

ФК «Пахтакор»

***

Мог ли я тоже полететь с командой, как Ан? Мог. Но мне снова повезло.

8 августа «Пахтакор» дома обыграл 3:1 «Зарю». Я зашел в раздевалку, поздравил ребят — а 9-го улетел в Москву на лечение к знаменитому хирургу Зое Сергеевне Мироновой. Операцию мне делали в Ташкенте, она посмотрела и говорит: «Неужели у вас такие хирурги есть? Просто великолепно! Лечение точно такое же будете получать». — «А зачем мне тогда здесь его получать, если можно дома?» — «Смотрите сами. Хотите — ложитесь, хотите — езжайте домой».

В раздевалке после «Зари» мне сказали: «Аксакал, быстрее возвращайся!» Я был ветераном команды, и ребята так ко мне обращались. Вспомнил об их пожелании и позвонил жене, попросил, чтобы она сходила в республиканский Спорткомитет посоветоваться, что мне дальше делать. Она узнала и говорит: «Сказали возвращаться. Завтра команда в Минск полетит, ты с ними, а оттуда — в Курган к медицинскому светиле, профессору Илизарову».

А тогда наш бывший тренер Вячеслав Соловьев, которому я многим был обязан, работал в Федерации футбола СССР. Говорю ему: «Только прилетел, а мне говорят сразу лететь обратно». Он мне: «Ты все равно до конца сезона выбыл. Летел шесть часов. Отдохни два-три дня в Москве, а потом полетишь». Я послушал его и остался. Выходит, не только Новиков, но и Соловьев тогда спас мне жизнь.

11 числа именно супруга Соловьева мне позвонила: «Ты — второй Бобров!» Я сперва не понял, о чем она. Объяснила. Всеволод Бобров тоже чудом от авиакатастрофы спасся, когда в 1950 году погибла хоккейная команда ВВС, а он не полетел. Сразу после этого поехал в Спорткомитет, а после этого вылетел в Ташкент.

Спасся и главный тренер Олег Базилевич, с которым у нас были хорошие отношения. Он к своей жене в Сочи чуть раньше улетел, его руководство отпустило — давно не виделись. Оттуда должен был прилететь на игру в Минск. Ему потом очень тяжело было, он не мог всего этого выдержать. Говорил, что капитан последним покидает корабль, а его на том корабле не было. И он внутренне себя винил. Но в чем он виноват? До конца сезона доработал — и ушел.

И я себя тоже винил, что не с ними. У нас многонациональная команда была. У русских, когда хоронят, принято помянуть, а мусульманам нельзя. Вот пример — Володя Сабиров. Отец узбек, мать русская. В одном месте пьют, в другом — молятся...

***

Команда у нас тогда подобралась хорошая, из местных воспитанников, задачи высокие ставили. Просто так тогда в «Пахтакор» не попадали, конкуренция была большой. Не случайно перед катастрофой мы четыре матча подряд выиграли — в высшей лиге чемпионата СССР!

Что у нас плохо было — каждый год тренер менялся. Нашел меня Михаил Якушин. Он и Вячеслав Соловьев больше всех, считаю, сделали для команды за те 13 лет, которые я в ней играл. С кем только ни работал — Аркадьев, Елисеев, Красницкий, Башашкин... А перед 79-м Александра Кочеткова заменил Базилевич. Начал прививать новый стиль игры — агрессивный, с прессингом, как у их с Валерием Лобановским киевского «Динамо».

Киевлян под руководством Базилевича с Лобановским мы, кстати, в их триумфальном 75-м в Ташкенте под руководством Соловьева 5:0 обыграли. Мы с Мишей Аном по дублю сделали. Это было в октябре, а в июне мы у них и в Киеве 1:0 выиграли, и я тоже забил! Это было через полтора месяца после того, как они «Ференцварош» в финале Кубка кубков разгромили. А 5:0 — вообще через 11 дней после ответного матча с «Баварией» за Суперкубок Европы!

Базилевич все это хорошо помнил и относился ко мне очень уважительно. Даже когда я посреди сезона в 30 лет бросил футбол, он оставил меня в тренерском штабе, потому что я очень хорошо знал всех местных ребят.

Предсезонка, да, у него была очень тяжелая, трехразовые тренировки. Интенсивность высоченная, когда пульс — 180 ударов в минуту. Бег в футболе рваный, на разных скоростях — и все это в тренировках на научной основе учитывалось. Пауз между упражнениями почти не давал: 10-15 секунд — потом опять.

Трудно было. Но мы знали: что зимой заложишь, то летом и получишь. И как раз летом ребята почувствовали, что можно всех обыгрывать. Он и молодежь не боялся ставить. У этой команды была большая перспектива.

***

Один из самых легендарных узбекских футболистов Берадор Абдураимов в 78-м входил в тренерский штаб «Пахтакора», но в 79-м возглавил команду второй лиги, и это уберегло его от беды. Еще повезло вратарю Саше Яновскому (дяде полузащитника «Алании», ЦСКА и «ПСЖ» Игоря Яновского. — Прим. И.Р.). Он в том году перешел в «Пахтакор», начинал сезон в стартовом составе, но потом проиграл конкуренцию Сергею Покатилову. В результате летел днем раньше с дублем. Тоже судьба!

В тот момент ведь никто не знал изначально, сколько человек погибло. Был страх, что гораздо больше, потому что обычно основа с дублем летали вместе. Но тогда в Минск — по отдельности. Ишбутаевых два брата было, один тоже с дублерами улетел.

Писали, что массажист Анатолий Дворников с журналистом Олегом Якубовым, которые должны были с командой лететь, накануне загуляли и не успели на рейс. Это не так — они успели. Просто их не пустили на борт — потому что пьяные были. И Дворникова вообще сразу выгнали из команды. У нас с этим было строго — и футболистов за нарушения режима наказывали прилично. А выяснилось, что его тем самым спасли от смерти...

Потом фильм вышел, «Тайна гибели «Пахтакора». Там была версия, что самолет могли сбить, когда он пролетал над каким-то военным объектом. Не верю. Подвели под это теорию, будто первый секретарь ЦК Компартии Украины (где над деревней Куриловка под Днепродзержинском произошла катастрофа. — Прим. И.Р.) Щербицкий враждовал с первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана Рашидовым. Но делать им, что ли, нечего, кроме как гражданские самолеты подбивать?..

Похороны состоялись через неделю после гибели самолета — 18 августа. 17 грузовых машин, в них 17 гробов. В шесть утра в аэропорту прошел траурный митинг, потом эта кавалькада поехала по городу, и в такое время вдоль дорог стояло 200 тысяч человек. Все плакали.

Как узнали, что их в это время будут хоронить, если официальной информации не было? Новости в народе тогда быстро расходились. До этого всю неделю на стадионе по 50-60 тысяч собиралось, спрашивали друг друга — когда привезут? Пятерых похоронили в Ташкенте, на том же кладбище Боткина, где мемориал установлен. В Самарканд я ездил хоронить Базарова, в Навои — Ишбутаева, в Бухару — Сабирова. Случались, конечно, скандалы. Гроб просили открыть. Не разрешали, конечно, — солдаты охраняли. И что там увидишь, в этом гробу, когда два самолета столкнулись и с такой высоты падали?

Базаров, 18-летний мальчишка, вообще не должен был тем рейсом лететь, он в дубле играл. Но к нему приезжал отец, у которого был день рождения, и он попросил руководство, чтобы сын мог улететь в Минск на день позже. Разрешили...

Новый состав «Пахтакора» после трагедии

***

Выздоровев, я мог еще в конце того сезона поиграть. Меня и высокие руководители уговаривали продолжить, и Базилевич тоже — но я отказался. Психологически уже невозможно было это сделать. Как можно приехать на базу, а там — никого из пацанов, с которыми столько пройдено?!

Спать не мог, снились ребята постоянно. И я бросил, не хотел больше играть. И летать до сих пор боюсь, в самолет сажусь очень редко. Даже от приглашения из ООН отпраздновать Навруз отказался.

Но тренером — остался. Работать все-таки надо, семью кормить. Через полгода, когда Базилевич ушел, меня отправили на учебу в Высшую школу тренеров. В 80-м поступил и два года проучился в Москве. Это было настоящее образование, а не то, что сейчас, когда за два месяца все заканчивают!

А «Пахтакору» тогда Федерация футбола СССР дала три гарантированных года в высшей лиге без вылета. Я говорил, что у нас в первой и второй лигах достаточно качественных местных футболистов, которые могли бы заиграть. Но руководство решило иначе — собрать опытных игроков из других клубов. Каждую команду попросили отдать по игроку.

Любой приезжий человек играет не за просто так. И многие ставили условия: если машину дадите — я приеду. Никаких претензий — у каждого своя жизнь. Но в такой момент приезжаешь — должен от души играть! А я заезжаю на базу, просыпаюсь, меня люди спрашивают: «Как дела?», а я даже в лицо многих не знаю. Какой тут футбол может быть, какая команда? И все равно в итоге пришли к тому, что большей частью стали играть свои.

Но и многие приезжие чем могли — помогли. Тот же Валерий Глушаков, дядя Дениса. Позже, с тренером Иштваном Секечем, пришел Андрей Якубик. Он у себя в московском «Динамо» не заиграл, зато в «Пахтакоре» — здорово. В 82-м даже стал лучшим бомбардиром чемпионата СССР. А обратно вернулся — опять ничего не получилось. Здесь вся команда на него играла.

***

Память о «Пахтакоре» — 79 хранится в Узбекистане как надо. Это святое! В августе каждый год — памятные мероприятия. Обязательно проводим международные турниры — детский, ветеранский. Сборная СССР иногда приезжает играть с ветеранами «Пахтакора». Я как председатель совета ветеранов футбола Узбекистана делаю все, что от меня зависит, чтобы все было достойно.

Тот мемориал, который вы увидели, — уже третий. Первый правительство Узбекской СССР сделало еще тогда, в 79-м, но еще дважды к юбилеям обновляли, переделывали. Могилу Геннадия Красницкого (легенда узбекского футбола, форвард «Пахтакора» и сборной СССР 1960-х годов. — Прим. И.Р.) перенесли на видное место центральной аллеи кладбища Боткина, раньше он был похоронен на отшибе.

Большой молодец Алла Тазетдинова, вдова погибшего в авиакатастрофе второго тренера Идгая Тазетдинова. Всю жизнь после трагедии Алла Сергеевна посвятила увековечению памяти «Пахтакора» — 79. Дружила со всеми вдовами, организовывала все памятные мероприятия, помогала выходу фильмов и книг. Она умерла в прошлом году и оставила завещание, чтобы ее похоронили рядом с мужем. 41 год спустя. И даже памятник на месте катастрофы, в украинской Куриловке, установлен благодаря ее усилиям.

Разговоры о том, что Жуковский, один из авиадиспетчеров, по чьей вине случилась трагедия, покончил жизнь самоубийством в лагере, — неправда. Отсидел срок и умер своей смертью.

Сейчас говорю с вами более или менее спокойно, потому что прошло более сорока лет — и слез уже не осталось. А представьте, в каком состоянии был тогда! Два раза пытался покончить с собой, потому что мне постоянно, каждый день снились ребята, и хотел быть с ними.

Когда едва не повесился и отец понял, что я совсем плохой, — выгнал из дома, чтобы не сидел в четырех стенах. Уехал в другое место, где люди со мной постоянно общались. И отец, видя мое состояние, сказал: «Бросай футбол, ты уже отыграл свое». И я бросил, хотя по физическому состоянию мог бы играть еще лет пять.

Памятник погибшим в авиакатарстрофе футболистам.

Wikimedia Commons

«Один узбек поехал на место гибели на велосипеде. Взял с Украины землю, привез на родину и посыпал ею могилу отца». Монолог сына Михаила Ана, капитана «Пахтакора», игрока сборной СССР

— Отец не должен был лететь на тот роковой выезд в Минск, — говорит футбольный тренер Дмитрий Ан. — Он был травмирован, но получилось так, что приехал проводить «Пахтакор». Команда летела обычным рейсовым самолетом, на нее было зарезервировано определенное количество мест — и одно оказалось свободным. Во-первых, главный тренер Олег Базилевич полетел пораньше — навестить семью. Во-вторых, не смог полететь еще один футболист.

До сих пор непонятно, почему он решил полететь с командой. Ведь и он, и мама боялись летать на самолетах, ощущали дискомфорт. Панических атак не было, но страх имелся... Наверное, просто решил поддержать ребят — он ведь был капитаном. А тот «Пахтакор» был настоящей командой — один за всех и все за одного.

Команда была на самом пике, выиграла, по-моему, три матча подряд (четыре. — Прим. И.Р.). Она разыгралась, и он захотел поддержать командный дух. Точно знаю, что у них были отличные отношения в коллективе. Все общались семьями. До сих пор поддерживаю контакт с сестрой вратаря Сергея Покатилова.

Мы с мамой в момент страшной новости отдыхали в Сочи. Помню, что она плакала. Бежала, за руку меня держала, я вырывался... Все не помню, но то, что бежали и она меня тащила, в памяти засело. Когда у ребенка стресс, он такие моменты запоминает. Мне кажется, что мы срочно выехали из гостиницы и улетели.

Все говорят, что отец был очень хорошим человеком. У меня есть друг постарше, он тоже учился в спортинтернате на отделении футбола. Его тетка рассказала интересный момент. Она работала в Федерации велоспорта Узбекской ССР, и они были в каком-то городе. Туда же, по совпадению, на выезд приехал и «Пахтакор». И так получилось, что для велосипедной делегации не оказалось двух билетов на обратный рейс.

Так папа с Владимиром Федоровым, с которым они вместе становились чемпионами Европы среди молодежных сборных, отдали им свои билеты, поехали в гостиницу и вернулись в Ташкент уже на следующий день. Притом что на тот момент они уже были в команде мастеров, их весь Узбекистан знал. Но не то что носы не задрали, а вот так благородно поступили! Они с Федоровым и на поле понимали друг друга с полуслова, и в жизни.

А недавно мне звонил один летчик, советский кореец. Сказал, что у него осталось папино удостоверение, которое он когда-то взял у отца на память. Через много лет он его мне вернул.