То, что справедливо и угодно Г‑споду

Среди эпических пассажей главы «Ваэтханан» — а в их числе есть «Шма» и десять заповедей — наличествует один короткий пассаж, из которого в иудаизме вытекают важнейшие выводы, касающиеся нравственной жизни. Вот этот пассаж вместе с предшествующим стихом:

«Строго соблюдайте заповеди Г‑спода, вашего Б‑га, Его свидетельства и установления, которые Он заповедал вам. Делайте то, что справедливо и угодно Г‑споду, чтобы и вам было хорошо. Тогда вы придете в прекрасную страну, которую Г‑сподь поклялся [отдать] вашим праотцам, и овладеете ею» (Дварим, 6:17–18).

Здесь есть очевидная загвоздка. В предшествующем стихе упомянуты заповеди, свидетельства и установления. К этому на первый взгляд и сводится весь иудаизм в том, что касается поведения людей. Раз так, какой смысл вложен в словосочетание «то, что справедливо и угодно Г‑споду»: неужели оно обозначает что‑то, не включенное в предшествующий стих?

Раши говорит, что имеется в виду «компромисс (то есть вы не настаиваете на строгом соблюдении своих прав) и действия в рамках или за пределами буквы закона (лифним ми‑шурат а‑дин)».

Закон задает минимальные требования: мол, мы обязаны делать «то‑то». Но нравственная жизнь — стремление к чему‑то большему, а не только к тому, чтобы мы делали то, что обязаны . Люди, производящие на нас самое сильное впечатление своими справедливыми и добрыми делами, — те, кто не просто соблюдает закон. Те, кого в нравственной жизни можно назвать святыми и героями, делают нечто большее. Они делают больше, чем им заповедано. Выкладываются на двести процентов. Вот какой смысл, по мнению Раши, Тора вкладывает в слова «то, что справедливо и угодно Г‑споду».

Рамбан цитирует Раши и соглашается с ним, но ниже высказывается несколько иначе:

«Вначале Моше говорит: соблюдайте Его установления и свидетельства, которые Он вам заповедал, а теперь Он устанавливает: даже в том, чего Он вам не заповедал, подумайте, как сделать то, что справедливо и угодно Г‑споду, ибо Ему милы доброта и справедливость.

Что ж, это великий принцип, так как в Торе невозможно упомянуть все стороны поведения человека с его соседями и друзьями, все его разнообразные взаимодействия и предписания всех обществ и стран. Но, поскольку Он упомянул о многих из них, например о таких, как “не разноси сплетни среди своих соплеменников”, “не мсти и не держи злобы на сынов своего народа”, “не стой [безучастно, видя] гибель ближнего”, “не проклинай глухого, перед слепым не клади препятствия”, “перед сединой вставай, старца почитай”, Он затем постановил в общем и целом, что человек должен во всем делать то, что справедливо и угодно Г‑споду, в том числе идти на компромисс и действовать за пределами строгих требований закона… Так человек должен вести себя во всех областях деятельности, пока не заслужит, чтобы его называли “добрым и порядочным” ».

Рамбан идет дальше, чем Раши. Последний заключил, что под «справедливо и угодно Г‑споду» подразумеваются повышенные требования к поведению, превосходящие то, к чему обязывает буква закона. Рамбан, по‑видимому, сообщает нам, что некоторые аспекты нравственной жизни вообще не подпадают под понятие «закон». Вот какой смысл он вкладывает в слова: в Торе невозможно упомянуть все стороны поведения человека с его соседями и друзьями.

Закон касается всеобщих явлений, принципов, применяемых повсеместно и во все времена. Не убивай. Не кради. Не лги. Но некоторые важные грани нравственной жизни — ни в малейшей мере не всеобщие. Они касаются конкретных жизненных обстоятельств и нашей реакции на эти обстоятельства. Что значит быть хорошим мужем или хорошей женой, хорошим отцом или хорошей матерью, хорошим учителем, хорошим другом? Что значит быть превосходным лидером, превосходным последователем или превосходным членом команды? Когда стоит похвалить другого, а когда уместно сказать: «С этой задачей ты мог бы справиться лучше»?..

Моше и Йеошуа несут скрижали. Иллюстрация к Библии Хольмана. 1890

Вот стороны нравственной жизни, которые невозможно свести к правилам поведения: ведь важны не только наши действия, но и то, как мы действуем, — проявляем ли мы при этом скромность, мягкость, деликатность и такт.

Нравственность существует ради людей, а среди людей не найдешь двух одинаковых.

Умоляя Б‑га назначить ему преемника, Моше начал свою просьбу со слов: «Пусть Г‑сподь, Б‑г, [дающий] дыхание всему живому» . В раввинистической литературе это прокомментировали так: Моше хотел сказать, поскольку все люди разные, он просит Б‑га назначить лидера, который обходился бы с каждым человеком так, как лучше для его индивидуальных особенностей, сознавая: то, что одному человеку идет на пользу, другому может нанести вред . Это умение сообразить, как правильно среагировать на поведение данного конкретного человека в данный конкретный момент, — неотъемлемая часть не только лидерских качеств, но и хорошего поведения человека вообще.

Раши начинает свой комментарий к Берешит с вопроса: если Тора — книга законов, почему она начинается не с первого закона, данного народу Израиля? Ведь этот закон появляется только в Шмот, 12. Почему в Тору включены рассказы об Адаме и Хаве, Каине и Эвеле, праотцах, праматерях и их детях? Раши дает на это ответ, не связанный с нравственностью: его объяснение связано с правом еврейского народа на свою страну. Но Нецив (рабби Нафтали‑Цви‑Йеуда Берлин) пишет, что истории из Берешит приведены в Торе в качестве поучения: по ним видно, что праотцы вели себя порядочно даже с чужестранцами и идолопоклонниками. Поэтому, пишет он, мудрецы называют Берешит «книгой порядочных» .

Нравственность — не просто комплекс правил, даже если это такой изощренный кодекс, как 613 заповедей и их развитие в раввинистической литературе. Нравственность — это еще и то, как мы реагируем на людей, учитывая их индивидуальные особенности. История об Адаме и Хаве в саду Эдена — как минимум отчасти о том, какая червоточина вкралась в их отношения, когда муж, говоря о жене, назвал ее «Иша» («женщина»): это же обобщенное наименование, тип. Только когда он дал ей имя собственное — «Хава», он стал относиться к ней как к индивиду, учитывая ее особенности, и только тогда Б‑г «сделал одежду из кожи и одел» их.

Так же различаются бог Аристотеля и Б‑г Авраама. Аристотель полагал, что богу ведомы только всеобщие явления, а не конкретные случаи. Это бог науки, эпохи Просвещения, Спинозы. А вот Б‑г Авраама учитывает своеобразие каждого из нас: то, чем каждый из нас отличается от других, наряду с тем, в чем мы похожи.

В итоге это различие между двумя великими принципами иудейской этики — справедливостью и любовью. Справедливость — нечто всеобщее. Согласно принципу справедливости, со всеми людьми нужно обходиться одинаково: с богачами и бедняками, с могущественными и бессильными, не делая между ними различий на основании цвета кожи или классовой принадлежности. Но любовь — нечто конкретное. Родители любят детей за то, чем каждый из них уникален. В нравственной жизни справедливость и любовь сосуществуют. Поэтому ее нельзя свести исключительно ко всеобщим законам. Вот что подразумевает Тора, когда говорит о «том, что справедливо и угодно Г‑споду» в дополнение к заповедям, установлениям и свидетельствам.

Хороший учитель знает, что ему следует сказать слабому ученику, который, поднатужившись, выполнил задание лучше, чем от него ожидали, а что — ученику способному, выполнившему задание лучше всех одноклассников, но не так хорошо, насколько мог бы. Хороший работодатель знает, когда хвалить, а когда подбрасывать заковыристые задачи. Мы все должны понимать, когда нужно настаивать на судебном разбирательстве (справедливом), а когда лучше простить. Почти все люди, оказавшие решающее влияние на нашу жизнь, — это те, кто, как мы чувствовали, понимает нас, видя в каждом из нас индивидуальность. Для этих людей мы не растворялись в толпе прочих. Поэтому, хотя нравственность включает в себя всеобщие правила и не может без них существовать, она также включает в себя взаимоотношения, которые невозможно свести к правилам.

Однажды рабби Исраэль из Ружина спросил ученика, сколько разделов в «Шульхан арухе». Ученик ответил: «Четыре». «Что ты знаешь о пятом разделе?» — спросил Ружинский ребе. «Но пятого раздела нет», — возразил ученик. «Есть, — ответил Ружинский ребе. — Он гласит: всегда обходись с людьми, как менч ».

Итак, пятый раздел кодекса законов касается поведения, которое невозможно свести к закону. Именно умение так себя вести необходимо, чтобы делать то, что справедливо и угодно Г‑споду.