Аденауэр - Эрхард: Германский тандем успеха

«Сначала был Аденауэр». Именно так немецкий исследователь А. Баринг охарактеризовал становление западногерманского государства — Федеративной Республики Германии. Да и что еще можно к этому добавить? Разве только то, что, помимо бундес-канцлера Конрада Аденауэра, был еще его министр экономики, специалист по «экономическим чудесам» Людвиг Эрхард. Да еще около 45 млн. трудолюбивых, бережливых и аккуратных немцев, оказавшихся в зоне оккупации западных держав в мае 1945…

Сказать, что весной 1945 года Германии не было, — это ничего не сказать. Ее не было до неприличия. Нет, в материальном плане она пострадала меньше, чем, скажем, СССР. Зато судьба германского государства на сто с лишним процентов находилась в руках победителей. Народ был разорен физически и опустошен морально. Улицы немецких городов, нередко страшно разрушенных англо-американской авиацией, были забиты беженцами — примерно треть населения оккупированной Германии статистика относила к числу лиц, потерявших прежнее место жительства. Наличие нескольких миллионов инвалидов войны эффектно венчало общую картину. Дополнительной «радостью» для немцев было предвкушение выплат 20 млрд. долларов репараций.

В этом хаосе усилия США и Англии в их оккупационных зонах были направлены на поиск своих среди чужих — немцев, которые разделяли бы ценности трансатлантической демократии, без громкого нацистского прошлого, плюс ярых антикоммунистов. И отыскали…

Бывший обер-бургомистр Кельна Конрад Аденауэр был в числе тех, кого американская оккупационная администрация считала благонадежным «в доску» и после захвата руин Кельна восстановила его в должности. Однако после того, как Кельн перешел под контроль британских властей, Аденауэр был уволен «за недостаточную компетентность». Управленчески некомпетентный Аденауэр, видимо, от огорчения, сосредоточился на политической деятельности в рамках Христианско-демократического союза (ХДС). Он обрел крепкую опору в лице формально беспартийного единомышленника — профессора Людвига Эрхарда, который возглавил экономическое ведомство Бизонии (такое зоологическое название носила объединенная англо-американская зона оккупации). После провозглашения в 1949 г. ФРГ ХДС сумел победить на выборах с минимальным перевесом над социал-демократами. В ходе голосования по кандидатуре лидера ХДС на пост канцлера «за» проголосовало 202 депутата, «против» — 200. Потом Аденауэр скажет, что решающим голосом стал его собственный. С перевесом в 2 голоса ФРГ получила канцлера на ближайшие 14 (!) лет, а Эрхард унаследовал министерство экономики.

Как это ни парадоксально, на первый взгляд, катастрофическое положение отчасти облегчало задачу команде Аденауэра — нужно было не реформировать, боясь испортить прежние действенные механизмы, а конструировать германскую экономику заново. Массовый голод 1946 — 47 гг. в западной зоне оккупации, подобного которому немцы не видели и во время войны, не оставлял надежд, что население будет с благоговением вспоминать дореформенные времена. Наконец, во многом немецким реформаторам просто повезло. «Холодная война» побуждала США забыть прошлое ради стратегической важности ФРГ. Следствием подобной амнезии стало прощение значительной части репараций и «зеленый» финансовый поток в западногерманскую экономику по «плану Маршалла» (с 1948 по 1957 гг. — 1,5 млрд. долл.). Капиталовложения в германскую тяжелую промышленность со стороны иностранных инвесторов предопределялись мощной индустриальной базой именно этих, западных районов Германии. Наконец, нашпигованная американскими войсками новая республика не нуждалась в собственных вооруженных силах и здорово экономила на военных расходах.

Тем не менее, заслуги Аденауэра и Эрхарда более чем колоссальны. Отличительной чертой их либеральной поначалу экономической политики был жесткий контроль государства над экономическими процессами. Государство бдительно следило за «правильностью» развития экономики и нуждами населения, активно вмешивалось с инвестициями в отрасли или предприятия, нуждавшиеся в этом. Оно же создало бархатные условия для зарубежных частных инвестиций. Сбалансированная налоговая политика позволяла и расширять производство, и обеспечивать поступления в бюджет. Кроме того, чтобы не разворовать и не растратить попусту финансовые инъекции из-за рубежа, как показывает отечественный опыт, тоже нужно немало честности и таланта. Наконец, и это, пожалуй, главное — «отцы ФРГ» не боялись думать самостоятельно, не прибегали к внешним рецептам, умея делать деньги на достоинствах и слабостях собственного народа. Когда оккупационные власти обратились к Эрхарду за разъяснениями, как он посмел изменить их хозяйственные директивы, тот флегматично парировал: «Я не изменил их, а отменил».

А началось все с денежной реформы, замены старых «рейхсмарок» на новые «дойчмарки» (made in USA). Она подчистую ограбила среднестатистического немца (хотя, казалось бы, куда дальше) и подстегнула рост цен. Скудные сбережения были заморожены. Но…
Но в том же 1948 г. немцы увидели диковинную картину — магазины, забитые товарами на любой вкус. Первый месяц население, хрустя в кармане 40 новыми марками (все, что им изначально причиталось по реформе), одичало бродило в экскурсиях по магазинам, вспоминая картины десятилетней давности. Затем, после ближайшего рождества, пошли на убыль цены, а резко возросшее промышленное производство позволило работникам получать приличную, а главное, стабильно возрастающую зарплату.

Предприниматели вовсе не были всесильны — ультиматум от «рыночного социального государства», каковым провозгласила себя ФРГ, требовал, чтобы бизнес был «ответственным». А ответственный бизнесмен может транжирить на личные нужды порядка 10% прибыли. Остальное должно было тратиться на расширение производства. Государство же суровым оком отслеживало политику монополий, ввело благоприятное для рабочих и служащих трудовое законодательство (за 50-е гг. рабочая неделя сократилась с 48 до 40 часов). Продуманная налоговая политика позволяла поддерживать пособия по безработице и пенсии на весьма достойном уровне.

Валовой национальный продукт ФРГ за пять лет после проведения денежной реформы вырос на 68%, объем промышленного производства — почти втрое (превысив и довоенный уровень на добрых 65%). Позитивный внешнеторговый баланс принес федеральному банку к 1960 г. резервы в 32 млрд. марок. В начале 50-х гг. число безработных стабильно составляло 2 млн.; во второй половине этого же десятилетия рабочие руки (вместе с их носителями) уже приходилось выписывать из-за границы.

Однако совершенно очевидно, что «экономическое чудо» Аденауэра — Эрхарда могло свершиться только при наличии высочайшей исполнительности, ответственности и самодисциплины народа. Другими словами, именно в Германии.
За время своего правления Аденауэру не удалось создать подлинно великое государство — на международной арене далеко еще не сложились необходимые условия. Однако именно он заложил основы европейской интеграции на основе франко-германского союза, дал немцам уверенность в завтрашнем дне и вернул им чувство гордости за собственную страну.

А Эрхарду в 1963 г. тоже довелось отведать вкус канцлерской власти. Однако тот, кто был незаменимым министром экономики, в ранге полномочного правителя оказался не на своем месте. Что ж, кесарю — кесарево…