Сетевой клуб

Нужен ли сетевой клуб для дискуссий? Ну, это кому как. Российским властям такой клуб, по-видимому, не нужен. Ведь, с их точки зрения, в стране нет места для дискуссий даже в парламенте. Иначе обстоит дело с населением. Ему Дискуссионный клуб необходим уж потому, что в России слишком много накопилось нерешенных проблем.

Однако в плане физическом открыть Дискуссионный клуб удастся едва ли. Понимая это, запустить этот проект было решено в социальной сети. Благо перекрыть доступ гражданам к глобальной сети государство пока еще не решается.

В Дискуссионном клубе можно обсудить любую проблему. Например, выбор оптимального государственного устройства. Некоторые считают, что наилучшее устройство такого рода — это монархия.

О возрождении этого института говорится в статье, которая, сказать по правде, меня не заинтересовала. В отличие от одного комментария. Его автор заметил, что в когда страна совершает рывок в своем развитии, демократия в ней попирается, а управление принимает на себя руководитель государства — фактический монарх, как бы там не именовалась его должность.

Есть и более актуальная проблема. Это общественный контроль, недостаточность которого губительно влияет на институты государственной власти и, в частности, на судебную систему. Но, прежде чем открыть дискуссию о реформе этой системы, хотелось бы уточнить некоторые термины.

Для этого существуют энциклопедии, - может возразить читатель.

Это так. Однако далеко не все авторы энциклопедических статей способны вникнуть в суть описываемых понятий. Учитывая это (и опираясь на Субъектологию), попытаюсь сформулировать определения некоторых терминов.

Начнем с субъекта, располагающего ограниченной территорией, в пределах которой проживают (или пребывают лица), наделенные определенным гражданством. Это страна. В нашем случае — Россия.

В России имеется общество, но оно не является субъектом. Под обществом Свободная энциклопедия (к ней мы будем прибегать и в дальнейшем) понимает форму объединения людей, которую можно также описать как совокупность их отношений. Но ведь и прайд есть общество своего рода, представляющее небольшую устойчивую группу, например, львов, состоящую из нескольких родственных самок с потомством и самцом (самцами), члены которой живут и охотятся вместе.

Нас общество интересует как совокупность субъектов, каждый из которых изначально, вне какой-либо зависимости от места своего рождения или проживания, наделен правами человека. Впрочем, единого мнения о происхождении этих прав научное сообщество пока не выработало.

Во всяком случае, закона, который мог бы устанавливать правами человека, не существует. Его и не может быть, потому что права человека не относятся к компетенции государства. Оно, следовательно, не должно ограничивать права и свободы членов общества, которым, к слову, давно пора заключить Обшественный договор.

И, пожалуй, хуже всего обстоит дело с термином «государство». Во всяком случае общепризнанного определения этого термина ни ни науке, ни международному праву не известно. А коли так, рискну предложить свое.

Государство – это, прежде всего учреждение своего рода, присвоившее статус корпоративного управляющего делами страны. У него есть устав, роль которого играет Конституция. Есть и уставной фонд — это так называемое национальное достояние, существенную часть которого присвоили скороспелые отечественные олигархи.

Однако, в отличие от нормальных учреждений, у государства нет создателя, который только и мог бы утвердить его устав, а при необходимости и его изменения. Этот устав и регламентирует права и обязанности, которые в случае с государством распространяющиеся на его рабов, извините, граждан.

И, наконец, поскольку у государства нет учредителя, контролировать деятельность этого странного учреждения некому. Не отсюда ли вседозволенность государственной власти, пользующейся тем, что ее многонациональный источник не располагает механизмом, позволяющим ему, то есть источнику, контролировать источаемую им власть.

Не могут ли элементами такого рода механизма стать некоммерческие общественные организации (НКО), зарегистрированные порядке, установленном государством и опирающиеся на закон N212-ФЗ «Об основах общественного контроля в РФ»?

Как, есть ли у НКО право осуществлять контроль как над государством в целом, так и над отдельными его институтами?

Как я думаю, таким правом НКО обладают в силу превосходства общества, интересы которого они представляют, над государством и, в частности, над судом, защищающим интересы государства, одним из институтов которого он и является.

Государство — это, как утверждают классики, аппарат насилия, с которым можно было бы смириться, если бы это насилие касалось только тех, кто переступает закон.

Государство, однако, насилует граждан наложников, простите, налогоплательщиков, но и членов общества, если те по доброй своей воле не соглашаются делиться с государством своим имуществом.

Да, но ведь государству нужно как-то наполнять свой бюджет, - может возразить оппонент.

Да, нужно, но, согласитесь, наполнение бюджета того или иного учреждения — это вопрос исключительной компетенции учредителя. А его, напомню, у государства как бы не существует.

Государство расходует свой бюджет на производство так называемых «государственных услуг». Однако эти услуги своим наложникам, извините, налогоплательщикам государство по идее должно оказывать беспошлинно. Кроме того, государству нужны деньги и на собственные нужды, себестоимость которых контролировать фактически некому.

Государство действует по праву сильного. Источником права, как известно, служит закон, являющийся атрибутом государства, которое, однако, не является создателем в отношении своих граждан.

А ведь только создатель может наделить создаваемую им тварь (творение) теми или иными правами.

Проиллюстрирую сказанное на понятном примере. Автор этих строк, выступив в роли создателя Дискуссионного клуба социальной сети Макспарк (против чего администрация сети возражений не высказала), наделил этот Клуб определенными Правилами.

Согласно Правилам вступить в Дискуссионный клуб может любой пользователь. Однако право быть членом сообщества влечет за собой обязанность соблюдать правила этого сообщества. В противном случае администрация Клуба его предупредит, а если пользователь не отреагирует на это замечание, удалит его из сообщества.

Всякое правоотношение распространяется как минимум на двоих субъектов. Один из них, будучи донором, создает некую возможность, а другой — реципиент этой возможностью вправе воспользоваться. Понимая, что прав без обязанностей не бывает.

Обязательства как таковые обусловливаются либо соглашением сторон, либо законом. Ну, или обычаем делового оборота. Такой обычай распространяется, в частности, на взаимоотношения автора этих строк и его кошки Дуси. Она, с точки зрения закона, представляет имущество. А с моей — Дуся — это любимое существо. И, как сказал бы Антуан Мари Жан-Батист Роже де Сент-Экзюпери, я отвечаю за него потому, что когда-то Дусю приручила моя дочь, которая, навсегда уезжая из страны, оставила ее мне.

У Дуси не много обязанностей. Одно из них заключается в том, что она должна пользоваться лотком. Дуся по опыту знает, что правильное выполнение этой обязанности влечет за собой право на еду. Поэтому, сделав свои дела, она задрав хвост, мчится на кухню, где для нее уже приготовлено что-то вкусненькое.

Вернемся к закону. Понятно, что он устанавливает права и обязанности граждан. Понятно и то, что закон вытекает из Конституции. Непонятно, а она-то откуда вытекает? Понятно, что устав учреждения принимает учредитель. А как быть, если у государства его нет?

Закон распространяется на членов общества, поскольку они имеют гражданство. Но для членов общества нормы нравственности и морали важнее закона. Способ, позволяющий разрешить это противоречие, есть, но об этом чуть ниже. Пока же ограничимся одной только репликой: у нас, в России, на легальной основе оценивать законность и обоснованность судебных актов некому.

Приведу краткий обзор сообщений СМИ об аресте журналиста РБК Александра Соколова, бывшего редактора газеты «Дуэль» и публициста Юрия Мухина, а также его соратника Валерия Парфенова. 29 июля 2015 года их за участие в организации, выступающей — только вдумайтесь в эту квалификацию — за подготовку к проведению референдума арестовал Хамовнический суд Москвы. Но и после признания судом в 2010 году созданной ими Армии воли народа (АВН) экстремистской, Соколов, Мухин и Парфенов продолжили свою незаконную, но, допускаю, общественно-полезную деятельность. Запрещенную судом АВН они переименовали в (экстремистскую?! - Е. А.) Инициативную группу по проведению (провокационного.- Е. А.) референдума «За ответственную власть». Но от своей задачи «создания инициативных групп» в целях организации референдума они не отказались.

Цель фигурантов описываемого дела следствие сформулировало так: «Расшатывание политической обстановки в сторону нестабильности и смену существующей власти нелегальным путем». Движение за референдум суд, очевидно, посчитал деянием, более опасным, нежели мошенничество Евгении Васильевой. В отношении этой деятельницы суд довольно долго ограничивался домашним арестом.

Упомянутое «расшатывание» суд посчитал преступлением против государства. Быть может, но разве есть закон, запрещающий расшатывать государственную лодку. А как быть, если она оказалась на мели? И, следовательно, просто не существует иного способа снять ее с этой мели, кроме раскачивания…

Правильно ли поступил суд, арестовав Соколова, Мухина и Парфенова? – поинтересовался автор этих строк у членов сообщества «Народный суд». 7% от общего числа проголосовавших на этот вопрос ответило положительно; 76% – отрицательно; 9% не сочли для себя возможным оценивать действия суда и еще 8% свое мнение предпочли высказать в комментариях. Всего в голосовании приняло участие более тысячи пользователей.

Некоторые участники опроса, как видим, не посчитавшие возможным оценивать действия суда. Они, по-видимому, убеждены в том, что у народа нет права контролировать судебную власть. Но разве допущение о том, что власть, источаемая многонациональным источником, не распространяется на судебную ветвь, не противоречит ст. 3 российской Конституции. И что делать с законными, но явно несправедливыми, как в случае с АВН, судебными решениями?

С точки зрения государства, никто не смеет вмешиваться в отправление правосудия. Положение о полной самостоятельности судебной власти закреплено нормами законодательства (Конституция, ч.1 ст. 120, закон «О статусе судей в РФ», ст. 1; закон «О Конституционном Суде РФ», ст. 1,7; конституционный закон «О судебной системе РФ, ст. 1, 5; ГПК РФ, ст. 8; АПК РФ, ст. 5; УПК РФ, ст. 1, 8).

Да, мы не сможем обойтись без государства и генерируемого им правового поля. Но это не значит, что мы должны примириться с произволом мантиеносных вершителей судеб, которые, пренебрегая нормами нравственности и морали, принимают, казалось бы, законные, но несправедливые решения, которые, вступая в силу, становятся правосудными по определению (Конституционного суда РФ).

Едва ли кто-то, будучи в здравом уме и трезвой памяти, решится отрицать целесообразность профилактики неправосудных судебных решений. А ведь способ такой профилактики существует. И заключается в дополнении закрытого перечень оснований пересмотра судебных решений по новым и вновь открывшимся обстоятельствам таким основанием как аргументированное заявление зарегистрированного субъекта общественного контроля о несправедливости того ли иного судебного решения. Это позволит ввести в законное русло право зарегистрированных субъектов общественного контроля на пересмотр вступивших в силу судебных решений

Возможная поправка вполне соответствует ст. 3 Конституции РФ, устанавливающей статус многонационального российского народа в качестве единственного источника государственной власти в России. И если этот источник не окажется выше государства, невозможно будет обеспечить бьеф, который только и позволит ему пролиться на государство и создаваемые им институты.

Если же государство будет игнорировать источник своей власти, этому «источнику» не останется иного, как воспользоваться своим природным правом на смену власти путем государственного переворота, как это в свое время сделал до сих пор не осужденный за такой переворот г-н Ульянов (Ленин).

Однако ничего, кроме гражданской войны такой переворот не сулит. Другое дело – «тихая революция», которую можно осуществить, узаконив поправку, обеспечивающую общественный контроль над судебной системой.

Возникает один только вопрос: достаточно ли у членов российского общества сил, чтобы заставить государство принять поправку, способную обусловить профилактику «громкой» революции, которая, если разразится, срубит древо российской государственности «под самый корешок». На радость зарубежным «партнерам».

Настоящая статья основана на авторской публикации