Матильда Российской империи

А что, собственно, произошло? Появилось произведение киноискусства: фильм, сюжетом которого стал роман наследника российского престола Николая Романова и балерины императорского театра Матильды Кшесинской с момента знакомства 22-летнего цесаревича и 18-летней танцовщицы в 1890 году и до момента коронации Николая с супругой Александрой Фёдоровной в 1896 году.

Сам факт взаимной симпатии Николая и Матильды подтверждён их личными дневниковыми записями, предметом спора остается глубина этих отношений. Фильм исходит из того, что Николай и Матильда были близки.

И в чём проблема?

Проблема, оказывается, в том, что эта гипотеза в произведении искусства «оскорбила чувства верующих». То есть вероятность романа красивого молодого человека царственной крови с красавицей балериной обрушила мировосприятие людей, полагающих, что канонизированный после мученической смерти Николай (который на момент убийства уже не был императором) не может быть героем в любовной истории. Это, в их понимании, является «искажением исторических событий» и «антироссийской и антирелигиозной провокацией в сфере культуры». Участник создания федеральной политической повестки дня глава Чечни Рамзан Кадыров «от имени всех жителей» сообщил, что в Чечне «не станут тратить время на просмотр безнравственного, бездуховного и аморального по отношению к своей Родине фильма».

Как нетрудно догадаться, ни один из авторов приведенных выше зубодробительных цитат фильма не видел. Я не уверен, что они также знакомы с исторически достоверными деталями отношений Николая и Матильды.

Тогда о чём вопль?

А вопль о том, что Николаю Александровичу Романову посмертно отказано в праве быть живым человеком – любящим мужчиной, обладателем красивой женщины, драматически разрывающимся между порывом души и долгом наследника царской короны. Кадр из фильма «Матильда»

Отказано кем? Людьми, которые по непонятным причинам решили, что имеют право формировать и агрессивно защищать своё представление о морали и нравственности – для всего общества, для государственной власти.

«Ты – царь. Ты имеешь право на всё, кроме любви».

Эти люди – фанатики и экстремисты. Они угрожают взрывать кинозалы и убивать людей, пришедших на просмотр разрушающего их картину мира фильма, бросают бутылки с зажигательной смесью в киностудию, поджигают автомобили. Они отказывают гражданам в праве самостоятельно составить впечатление и высказать оценки о произведении искусства, в конце концов (и в каком-то смысле – самое главное) самостоятельно принять простое решение: смотреть или не смотреть.

Удивительно и чрезвычайно опасно: государство не останавливает этих людей: вплоть до 20 сентября, пока ситуация не дошла до абсурда, не было никаких задержаний. Следственный комитет не возбуждает очевидные по составу уголовные дела, прокуратура не возбуждается, высшие лица государственной власти то ли стыдливо, то ли трусливо молчат. Никто не сказал до сих пор: «Кыш, оглашенные!» и не подписал бумагу с перечнем уголовно наказуемых деяний. Подлинный паралич власти.

Что за этим стоит?

На мой взгляд, причина проста: атакующие фильм «Матильда» заявляют, что защищают государство, его «устои» и «скрепы». Эти люди – так называемые «социально близкие» власти нарушители закона. Они – охранители неприкосновенности властвующих особ от любой критики, любой человеческой оценки, любой открытости.

Может ли глава государства любить и быть любимым? Может ли он быть влюблен, будучи неженатым? А будучи женатым? Он мужчина или миф о бестелесной великодержавности? Можно ли показывать его в постели любви? Вообще глава государства – живой человек или икона?

Фильм «Матильда» неожиданно для многих, но совершенно логично стал детонатором выхода на поверхность общественной жизни давно зревшего черносотенного потока агрессивного человеконенавистничества, кропотливо выращенного властями под дланью Владимира Путина.

«Бешеный принтер» Государственной Думы выплюнул один за другим десятки изуверских законов, согласно которым власти имеют право смотреть через замочную скважину в постель граждан, подслушивать, подсматривать, воровать частную переписку, сажать за репосты в социальных сетях, публично высказанные политические оценки, выходы на улицы и площади без согласия чиновников.

Пяти лет не прошло с момента принятия «закона подлецов», согласно которому дети-инвалиды не могут быть усыновлены гражданами государств, отказавшим в приёме российским убийцам, жуликам и ворам, и тогда казалось, что это уже дно, но сколько раз после этого нам грубо постучали снизу?

Приступы такой прогосударственной политики – это оголтелая и бескомпромиссная борьба с инакомыслием, борьба со свободой. Её начало именно государство. Поэтому не нужно удивляться варварским плодам этой борьбы.

Для несвободного человека абсолютно нетерпимо видеть рядом с собой свободного. Несвобода может быть только тотальной, иначе она не имеет смысла. Кислород свободы сбивает несвободного человека с ног, лишает его почвы под ногами. В конце концов, может сделать несвободного человека свободным.

Российское государство оказалось бессильно перед выращенными им агрессивными и социально опасными несвободными людьми. Оно оказалось покорным рабом, бессловесным холопом этих людей.

Эти люди оказались социальной опорой государства и сказать им «стоп!» власти не могут. Это будет то же самое, что сказать «стоп!» самому себе.

Такой паралич – это полное государственное банкротство. Главной ценностью Российского государства в XXI веке оказались средневековые штампы и страхи, рефлексы и приступы. Государство боится их потерять, даже под угрозой того, что его публичным лицом становятся озлобленные и опасные для людей мракобесы.

Это – реальный государственный тупик, закупоривание всех жизненно важных сосудов, остановка развития страны, полный государственный регресс.

Мракобесие стало государственной идеологией в современной России.

…«Матильда» с очаровательной улыбкой искушения говорит живым: вы способны любить? Значит, будете спасены. Неспособны? Бездна ненависти поглотит вас.

Лев Шлосберг