Николай Сванидзе «Особое мнение» 13.10. 2017

https://youtu.be/hKv0v8D4hec К. Ларина― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». В студии ведущая Ксения Ларина. И Николай Сванидзе как обычно отвечает на мои и ваши вопросы, уважаемые друзья. Номер sms +7-985-970-45-45. И здравствуйте, Николай Карлович.

Н. Сванидзе― Здравствуйте.

К. Ларина― Для нас новость, которую очень хочется обсудить именно с Николаем Карловичем, как с историком. По поводу уголовной ответственности до 12 лет. Именно об этом сегодня говорили в ГД. Готовят они там изменения в Уголовный кодекс. Снижение возраста уголовной ответственности за особо тяжкие преступления. Ну вот вы, наверное, в новостях слышали мотивацию Ивана Сухарева, который и предложил эти изменения внести. Ваш комментарий, Николай. По-моему это уже было в нашей жизни.

Н. Сванидзе― Было, было. Я даже могу точно сказать, когда это было. Это в 1935-м году 5 апреля, если мне память не изменяет, считалась одна из самых репрессивных статей в сталинском законодательстве. Когда уголовная ответственность была снижена до 12-летнего возраста. Вплоть до смертной казни. У нас смертная казнь, как известно сейчас отсутствует. Но тоже до 12-летнего возраста. И отменена была эта статья с 59-м году после смерти Сталина в разгар оттепели хрущевской.

К. Ларина― Тогда с чем это связывали?

Н. Сванидзе― Ну как с чем.

К. Ларина― С общими тенденциями.

Н. Сванидзе― Ну, просто чтобы всех рубить под корень. С 12-ти, так с 12-ти, какая разница. Началось это все страшное ужесточение с 32-го года. «Закон о трех колосках». Но никого не жалели. Ни женщин, ни детей. И таким образом с 35-го по 59-й четверть века практически действовал этот страшный совершенно закон. Возвращаться к нему – это конечно, прелестно. Это прелестно. То есть, в общем, практически без комментариев. Кроме одного. Вот депутат ГД, который это дело объяснял, он сказал, что речь идет об изнасилованиях…

К. Ларина― Терроризме.

Н. Сванидзе― Но, кроме того, насколько я понимаю, речь идет еще об участии в массовых беспорядках. И вот это, к сожалению, я боюсь именно то, что возбудило авторов этой инициативы на внесение вот этой статьи, этого депутатского законопроекта. Потому что ну изнасилование изнасилованием, но чего вдруг с 12 лет-то. Мало ли кто где кого убил, может убить и шестилетний ребенок кого-нибудь. Ну что, с 6 лет что ли будем судить. Почему это опускается до 12 лет. А вот массовые беспорядки это понятно, с чем связано. Это связано с  беспокойством, что подростки и молодежь идут на улицу, что они составят актив Навального.

К. Ларина― В будущем.

Н. Сванидзе― Уже частично в настоящем. Этим же сразу обеспокоились после всех событий весенних. Что он привлекает молодежь, нужно работать с молодежью. Со старшеклассниками, со студентами. Но прежде всего имеется в виду, конечно, старшеклассники, школьники. И поэтому снижают, чтобы напугать. Прежде всего, напугать, конечно, не детей, детей напугать сложно. Они маленькие. Родителей. Чтобы родители держали за штаны своих сопляков и не пускали их на улицу. Вот, собственно говоря, с чем это связано.

К. Ларина― Но подожди, у нас же сегодня уголовная ответственность наступает, по-моему, с 14 лет.

Н. Сванидзе― Вообще с 16, как я понимаю. Я не специалист.

К. Ларина― Зависит вот тяжести преступления.

Н. Сванидзе― Нет, там еще от каких-то обстоятельств. Там по каким-то статьям, по-моему, с 14 лет.

К. Ларина― Потому что 14 и 16 — те, которые уже сейчас выходят на улицы, и мы это видели. Но 12-летние вряд ли.

Н. Сванидзе― И, тем не менее, с захлестом. Но вообще всегда, когда начинают снижать возраст уголовной ответственности, это очень плохо пахнет. И это очень плохо характеризует страну, в которой это делается.

К. Ларина― То есть это не просто имитация какой-то деятельности бурной законотворческой.

Н. Сванидзе― Нет.

К. Ларина― Лишь бы чего-то принять. Это здесь есть какая-то конспирология, безусловно.

Н. Сванидзе― Это не конспирология, это вполне определенная направленность деятельности.

К. Ларина― Сигнал.

Н. Сванидзе― И эта направленность репрессивная. И повторяю, это, к сожалению, рифмуется с совсем не самыми славными периодами нашей истории.

К. Ларина― Сейчас в новостях прозвучала пугающая совершенно новость, что Никита Белых помещен в больницу тюремную. Скажи, пожалуйста, за что так человека мучают, когда уже прекратят. Он уже год, по-моему, сидит. Год мучают человека. Уже превратили его в развалину. Он потерял все здоровье в этой тюряге. Почему, зачем, почему его не отпускают, зачем они это делают?

Н. Сванидзе― У меня нет ответа на этот вопрос. Потому что если бы он был просто одним из каких-то губернаторов, которых снимают, ну вот многих сейчас снимают. Но с ним поступили с особой жестокостью. С чем это связано я не знаю. Но он человек либеральных взглядов, но его же тогда пустили в губернаторы. Могли не пускать легко. У нас, как известно если центральная власть не хочет, чтобы какой-нибудь Имярек возглавлял регион, он его не возглавит. Значит разрешили. Что потом случилось.

К. Ларина― Якобы низкие у него были показатели, рейтинги на выборах «Единой России». Но разве за это убивают людей.

Н. Сванидзе― За это не сажают и не убивают. Мало ли у кого какие низкие показатели. Это для меня тайна, покрытая мраком. Я не знаю, в чем дело и почему действительно над человеком издеваются, его мучают. Это ни в какие просто ворота не лезет то, что с ним делают.

К. Ларина― Очень все это странно, потому что долго думали, ну хорошо, допустим, решили расправиться даже таким страшным способом. Ну, пусть это будет акция устрашения, вот логику трудно понять, но она у них такая допустим.

Н. Сванидзе― Тут понимаешь, чего я боюсь. Я боюсь, что мы рационализируем в данном случае действия нашей карательной системы. Она не всегда поддается рационализации. В данном случае был некий заказ. От кого – мы не знаем. И вот согласно этому заказу, вот это все теперь делается. И всё. И это не нужно, условно говоря, Кремлю, ну и спасать его не нужно. И это делается помимо него, вот идет и идет. И если с человеком не дай бог что-то случится еще более тяжкое, то и случится. Ну, чего бы уж совсем не хотелось.

К. Ларина― Процесс Улюкаева проходит, скажем так, в более спокойной, почти даже саркастически-юмористической обстановке. Они там подшучивают друг над другом. Улюкаев приносит каждый раз на процесс разные книжки. Последний раз пришел с книжкой Кафки «Процесс». Это какой-то договорняк, как ты думаешь?

Н. Сванидзе― Не знаю. Но это на ту же тему на самом деле. Тут тоже совершенно как мне представляется очевидный заказ. Но в данном случае мы знаем, чей. Это уже никто…

К. Ларина― Кто продюсер этого шоу.

Н. Сванидзе― Никакой загадки не составляет. И конечно, сила, влияние, мощь этого субъекта заказа она такова, что здесь это может продолжаться долго и результат, в общем, понятен. Результат будет в любом случае не оптимистичным для бывшего министра Улюкаева. А уж в какой мере – другой вопрос. Потому что делается это все топорно в результате, делается это все мощно, сильно…

К. Ларина― Демонстративно.

Н. Сванидзе― Например, не тонко и не грамотно. Сильно все напоминает действия слона в посудной лавке. В результате чего я думаю, что уже сам заказчик может и не рад, что он все это затеял. Потому что ему тоже достается. А он человек, деньги любят тишину, а он человек, который как я понимаю, не очень любит светиться, особенно в таком виде. Теперь все знают, что он заказал, что сам ходил с камерой не знаю, на каком месте и сам вызвал и сам инициировал и так далее. Ему это все надо? Тем не менее, уже поздно тормозить.

К. Ларина― Вообще все очень странно. Получается, его частная инициатива была. Он сам все это затеял. Сечин я имею в виду.

Н. Сванидзе― Ну конечно, речь идет о Сечине.

К. Ларина― Не спрашивая ни у кого разрешения.

Н. Сванидзе― Я не знаю, кто там у кого спрашивает. Сечин мог спросить только у одного человека.

К. Ларина― Потому что если смысл был в этом какой-то, то ты абсолютно прав. Они должны были его как бы разоблачить, преступника наказать и все. А это все превращается в какой-то долгий спектакль. Публичный.

Н. Сванидзе― Вот эту ситуацию я готов попробовать рационализировать. Здесь может быть рациональное зерно в следующем. Сам Улюкаев интересный человек и опытный человек. И серьезный человек. Но недостаточно влиятельный и сильный и недостаточно крупный по своему статусу и по своим возможностям, чтобы ради него И. И. Сечин затевал такой сыр-бор. Поэтому я думаю, что его целью был не лично министр Улюкаев, его целью было правительство РФ. Я думаю, что, скорее всего, он через Улюкаева, конечно, он бил по всей верхушке правительства, вероятно по Дмитрию Анатольевичу Медведеву. И там уже с этим связаны какие-то интриги. Деталей которых мы знать не можем, а догадываться можем. Что это борьба вокруг премьерского кресла. Я думаю, что в этом все дело. Но этот номер на данный момент не прошел. Дальше мы не знаем, что будет.

К. Ларина― Эту тему мы продолжим – борьба против премьерского кресла. Это одна из главных тем этой недели.

Н. Сванидзе― Не против, а за премьерское кресло.

К. Ларина― Итак, по поводу премьерского кресла. Наше любимое агентство Блумберг сообщило, что по их источникам господин Медведев оставит свой пост после выборов Путина. Правительство будет распущено. И Медведева не вернут на этот пост, а вернут совсем другого человека и по информации Блумберга, это я сообщаю тебе и параллельно аудитории, называются три фамилии: Набиуллина, Собянин и Мантуров министр промышленности и торговли. Но при этом еще одна маленькая деталь, которая очень важна. Что якобы тот, кого выберет Путин на эту должность и будет его впоследствии преемником на выборах 24-го года. Такая коллизия. Как ты расцениваешь этот сюжет.

Н. Сванидзе― При всем уважении к Блумбергу, несмотря на его сомнительную фамилию, я должен сказать, что гадание на кофейной гуще.

К. Ларина― Правда?

Н. Сванидзе― Ну конечно. Потому что откуда Блумбергу знать. Во-первых, это может быть информация относительно точная на данный момент. А уже завтра, через неделю, через месяц там будут уже в розыгрыше совершенно другие фамилии. Кроме того, если эти фамилии вброшены, то велик шанс, что ни у кого из них перспектив нет. Потому что Путин любит удивлять. Если кого-то обсуждают…

К. Ларина― Точно не будет.

Н. Сванидзе― То, во всяком случае, это снижает его шансы резко. Просто сам факт обсуждения его шансы снижает. Поэтому из этих трех кандидатур ну может быть наиболее серьезно можно рассматривать в качестве премьера Собянина. Но я повторяю, что сам факт, что он вброшен, уже резко снижает эту вероятность. Откуда Блумберг знает, будет Медведев, не будет Медведев. Что будет в голове у того единственного человека, который принимает решение. Что Блумберг там трепанацию черепа что ли сделал.

К. Ларина― Не сам Блумберг это все роет, а ему сообщают.

Н. Сванидзе― Но сообщают-то на данный момент.

К. Ларина― Это да.

Н. Сванидзе― Что будет, когда никто не знает. К Медведеву претензии, что не может справиться с экономическим кризисом. А кто с ним может справиться в условиях полуизоляции, санкций, абсолютной монополизации экономики, отсутствия конкуренции. Кто справится с этим экономическим кризисом. Назовите мне этого лихого парня. Мало того, если какой-нибудь лихой парень справится, то он вряд ли будет преемником. Потому что преемника будут выбирать не из самых сильных кандидатов. Скорее. В соответствии с особенностями нашей системы. А из самых слабых кандидатов. И самых безопасных и самых лично верных кандидатов. Поэтому там я бы сказал, что чем у какого-то яркого экономиста, больше шанса у щенка алабая стать преемником. Потому что у него кличка Верный и он такой мягкий весь. Алабаи, кстати, собаки долгого взросления, поэтому он еще пару лет будет практически безопасен. Ну, полтора. Поэтому самые хорошие шансы. К тому же, если говорить о преемниках, а кто вообще сказал, что будет нужен преемник.

К. Ларина – В 24―м году?

Н. Сванидзе― Ну что 24-й год? Что, папа ваш 24-й год…

К. Ларина― А что будет в 24-м году?

Н. Сванидзе― А никто не знает, что будет в 24-м году. Вот у вас в студии гениальный политический обозреватель Сергей Марков сказал, что Путин может 130 лет проживет. Потому что он ведет активную половую жизнь у него замечательное медицинское обслуживание.

К. Ларина― Половую?

Н. Сванидзе― Половую. Вопросы к Маркову. Не ко мне.

К. Ларина― Как-то так я заинтересовалась.

Н. Сванидзе― К Маркову вопросы.

К. Ларина― А его не переспросили?

Н. Сванидзе― Не знаю.

К. Ларина― Маркову веришь, а Блумбергу нет.

Н. Сванидзе― Я верю своим коллегам политическим аналитикам. В курсе, вероятно. Поэтому понимаете, 130 лет это большой срок. Даже если не 130, то все равно в 24-м году, ну что Конституция что ли. Ну что такое Конституция, что, ее изменить сложно. Ну, так какие проблемы. Кто сказал, что вообще понадобится преемник. Поэтому, возвращаясь, к Блумбергу, я бы был скромнее на его месте. Чистое гадание на кофейной гуще.

К. Ларина― Хорошо, тогда поговорим о том, что уже произошло. Среди отставленных и назначенных, один из интересных сюжетов это конечно, пируэт Андрея Турчака. Которого сняли с должности губернатора псковского, но зато назначили на лидера «Единой России». Что это означает. Вообще с точки зрения этих игр в иерархии. Это повышение или понижение?

Н. Сванидзе― Это сложный вопрос. Я пока не готов на него ответить. Потому что вроде бы как называется политиком федерального уровня. Формальным руководителем крупнейшей партии, партии власти. А с другой стороны он перестает быть хозяином у себя, своего региона. Потому что у нас губернатор назначается, конечно, реально президентом и снимается президентом. Но пока он назначен и еще не снят, он у себя там вполне полновластный хозяин. А в «Единой России» какой он там хозяин. Там не он хозяин. И вообще как там хозяйничать-то.

К. Ларина― Это такая должность статусная. Представительная.

Н. Сванидзе― Именно что представительная. Больше никак.

К. Ларина― Будут по телевизору все время показывать его. Будут спрашивать его мнения.

Н. Сванидзе― Зачем ему…

К. Ларина― Они любят.

Н. Сванидзе― Ну, любят это другой вопрос. Мало ли. Некоторые водку любят пить, но это вряд ли полезно.

К. Ларина― Но просто фигура такая одиозная. Все, что связано с этим драматическим сюжетом с Олегом Кашиным, который напрямую выходит на эту фамилию…

Н. Сванидзе― Были подозрения просто в прямой уголовке.

К. Ларина― Репутация у него, скажем прямо, не слишком…

Н. Сванидзе― Простая. Да, есть такое дело.

К. Ларина― И когда человека не просто отправляют, кого там отправили в финно-угорское общество, помнишь. Кого-то из бывших губернаторов.

Н. Сванидзе― Да, да.

К. Ларина― Это все-таки такое повышение. Это другой уровень, другой статус и приближают к себе. То есть это значит, что одобряют этого человека.

Н. Сванидзе― Не знаю.

К. Ларина― Пожимают ему руку публично.

Н. Сванидзе― Ой, я не знаю. Вот пожимают руку публично, вот я вижу фотографию в сети, Владимир Владимирович Путин и Рамзан Ахматович Кадыров стоят и жмут друг другу руки. Рядышком. Вот это я понимаю одобрение. Какой еще губернатор может так по-братски сфотографироваться с президентом. Не то что сидишь и отчитываешься перед ним, а он на тебя строго смотрит. Вот это да, это одобрение. А в данном случае я не уверен, что это одобрение. Но тут если брать в плане возможностей хозяйственных, материальных и других, конечно, губернатор по-прежнему большой человек. Но как политическая фигура – нет. Сейчас статус губернатора настолько снижен, в любой момент как щенка – пинка под зад. Даже без разговоров. И всё. Забудешь даже заявление написать. Сам узнаешь о собственном заявлении постфактум.

К. Ларина― А вот эти люди, которые соглашаются и с таким благоговением принимают этот подарок из царских рук. Они понимают, отдают себе отчет, что это такое. Что их ждет.

Н. Сванидзе― Из царских рук с благоговением принимается любой подарок в соответствии с традициями нашей страны. Любой. Потому что это царские руки.

К. Ларина― И отказаться нельзя.

Н. Сванидзе― Нельзя. Радоваться надо.

Надо кланяться и благодарить.

К. Ларина― Ужас. А, про «Единую Россию» заодно спрошу тебя.

Н. Сванидзе― Чтобы два раза не вставать.

К. Ларина― Да. На твой взгляд, насколько сегодня вообще эта политическая сила является силой?

Н. Сванидзе― Не так как несколько лет назад, конечно. Значительно слабее. Потому что совершенно очевидно, что президент, который представляет собой единственную политическую силу в стране, вот лично президент Путин Владимир Владимирович, как физическое лицо и институт государственной власти одновременно. Он дистанцировался от «Единой России». То есть он не то что совсем от нее дистанцироваться и сказал, что нет, не хочу видеть их. Нет, он уже совершенно очевидно водится больше не с ней. А он через ее голову так же, как через голову чиновничества, через голову бюрократии, которая остается, конечно, его главной поддержкой реальной, тем не менее, он апеллирует к народу в целом. Он сейчас ведет себя как многоопытный политик популистского типа. То есть его главное орудие это уже не партия. Его главное орудие – это СМИ. СМИ и силовые структуры, вот два столпа, конечно, главных. Партия «Единая Россия» ему, в общем, сейчас… Ну, она ему, конечно, помогает, естественно. Через нее вся законотворческая деятельность в думе проходит, через нее. Это не значит, что она от нее исходит. Исходит она совершенно от других структур. От силовых прежде всего. У нас законотворческом занимаются не законодатели. Законодатели утверждают законы. А инициируют их совсем в других местах. Но, тем не менее, конечно она такая полезная партия. Но не настолько, чтобы прямо Путин на нее опирался.

К. Ларина― Но тут тоже, кстати, можно проследить некую драматургию. Потому что изначально была «Единая Россия», которая была подушкой для президента, для Путина. Потом не помню какие-то были выборы, когда по сути он их отодвинул на второй план и появился этот фронт… То есть такая имитация общественной поддержки.

Н. Сванидзе― Сейчас у меня такое впечатление, что во фронте он немножко не то что разочарован, фронт не давал повода в нем разочароваться. Он все делал то, что было нужно.

К. Ларина― То есть масштабы уже другие.

Н. Сванидзе― Но просто надоело ему немножко. Он скучает. Скучает. Ты помнишь замечательный фильм, по-моему, «Похождения принца Флоризеля».
К. Ларина― Конечно. С Олегом Далем.

Н. Сванидзе― Блистательный фильм по Стивенсону. И там его секретаря и личного помощника играет Дмитриев.

К. Ларина― Игорь Дмитриев.

Н. Сванидзе― И там кто-то из вельмож придворных подходит к Дмитриеву и говорит: как настроение у его высочества? — Скучает. Вот скучает. Ну надо же как-то себя развлекать.

К. Ларина― Но тут многого не напридумываешь. Достаточно ограниченные…

Н. Сванидзе― В таких разреженных высях, где глоток кислорода, в общем, за благо. Конечно, много не напридумываешь.

К. Ларина― Самое главное. Вернее не главное, значимое в этой предвыборной подготовке то, что мы знаем уже, что он не собирается идти от партии «Единая Россия».

Н. Сванидзе― Мы не знаем, чего он собирается.

К. Ларина― Что он типа самовыдвигаться будет.

Н. Сванидзе― Это не то, что мы это знаем или не знаем, такая информация.

К. Ларина― Информация поступила.

Н. Сванидзе― Просачивается. Но это было бы логично. Идти не от партии, а самовыдвиженцем как бы от всего народа.

К. Ларина― От мира.

Н. Сванидзе― От мира всего. От всех сразу миров. Это на самом деле было бы логично и это было бы правильно.

К. Ларина― То есть и с этим связано с этой тоской и скукой и поисками чего-то такого непонятного сам факт того, что он еще не заявляется официально, не стартует предвыборная кампания.

Н. Сванидзе― Ну, во-первых, это свойство его характера. И он имеет возможность это свойство демонстрировать. То есть над ним не капает. Он может выжидать сколько угодно. До последнего. Это раньше в трековых велосипедных гонках было такое понятие – «сюрпляс», когда велосипедист сидит на велосипеде и не едет. И балансирует на нем. Потому что считается тот, кто поедет первым, кто будет впереди, тот в проигрышной позиции. Тот, кто сзади – в выигрышной. Поэтому каждый ждет, что тот другой не выдержит этот сюрпляса и поедет первым. Вот сейчас президент занимается таким сюрплясом. И он имеет возможность ждать, смотреть, как, что, кто. Кто-то занервничает, у кого-то истерика. Кто-то еще что-то. Но ему интересно. Он ловец человеческих душ.

К. Ларина― Возвращаемся в программу «Особое мнение». Мы тут в перерыве говорили о культуре. Как старые пердуны вспоминали былые времена. Какие были прекрасные актеры. А в наше время. Пни сплошные. Но на самом деле мой вопрос в связи с показом фильма, допустим, «Спящие» сериала на Первом канале, который сейчас активно обсуждается везде. Мы говорили про Даля, про других актеров про Игоря Дмитриева. Ведь эти великие артисты, Банионис, они снимались не только в шедеврах. Они снимались и во вполне себе плохих советских, в том числе и пропагандистских фильмах. Но к ним никогда ничего не прилипало. Мы никогда не говорили, что как ему не стыдно в этом сниматься. Потому что они были гениальные артисты, они везде были гениальные. А вот к этим почему-то у нас претензии есть. Почему? К тем, кто снимается, допустим, в сериале «Спящие» в этой агитке.

Н. Сванидзе― Я не знаю, какие к ним претензии.

К. Ларина― Все ругаются. Как не стыдно в таком сниматься.

Н. Сванидзе― Я не читал, что по этому поводу написано. В советские времена артистам деваться было некуда. Предлагают играть в фильме таком достаточно серьезном, за нормальные деньги, семью надо кормить обратно же. Ну и куда деваться. Тогда все боевики политические носили пропагандистский характер. Но об этом никто не думал. Там какой-нибудь со Жженовым, как назывался…

К. Ларина― «Резидент».

Н. Сванидзе― Да. «Ошибка резидента», потом «Судьба резидента».

К. Ларина― Тульев.

Н. Сванидзе― Ну, потрясающие роли. Его и Ножкина, никто не думал о том, что это пропаганда. Но в чем отличие, кстати. Отличие в том, что тогда были только враги внешние. Внутренних врагов не было. А чем интересен фильм «Спящие» — это, в общем, такая первая ласточка, конечно. В нем помимо врагов внешних, враги внутренние. Которые пляшут под дудку внешних. Которые льют воду на их мельницу. Которые под руководством американской разведки тут готовы взрывать и переводить стрелку на ФСБ. И слова «либерал», «журналист»…

К. Ларина― Правозащитник. И предатель.

Н. Сванидзе― … и «правозащитник» — они произносятся как ругательные. Тут явно какая-то дама стервозного типа средних лет с короткой стрижкой и с фамилией, которая заканчивается на «ская», и журналист и правозащитник, причем эти слова произносятся так, как будто говорят «садист» и «развратник». Что-нибудь в этом роде. Явно угадывается покойная Анна Политковская. Не нужно даже большое воображение включать. Ее тут убивают по наущению иностранной разведки. А стрелку переводят на ФСБ. И вообще этот сериал интересен тем, у меня как раз никаких нет претензий к актерам. Ну, вообще что кого-то в чем-то упрекать. Это действительно смешно на мой взгляд. Каждый сам хозяин своей судьбы. Но я говорю о фильме в целом. Он, на мой взгляд, смотрибельный, если уж ты задала вопрос. Но что это такое – это внятно изложенная…

К. Ларина― Иллюстрированная.

Н. Сванидзе― Я бы сказал переведенная на русский язык, вербализованная картинка устройства мира глазами Федеральной службы безопасности. Вот так Федеральная служба безопасности видит нашу страну и мир.

К. Ларина― Минуточку. Ты считаешь это взгляд ФСБ или все-таки взгляд власти.

Н. Сванидзе― Это взгляд ФСБ, которая сейчас у власти. Вот я бы так сказал. У нас сейчас у власти ФСБ и это взгляд этой уважаемой службы на мир, на устройство, на прекрасное. Этот взгляд на самом деле мало изменился с 16-го века. С 1565 года, когда царь Иван Васильевич Грозный учинил опричнину. Он мало изменился с декабря 1917 года, когда была учреждена всероссийская чрезвычайная комиссия. Вот это все с тех пор очень мало изменилось. И вот это единство врагов внешних, врагов внутренних, которые опасны, которые все время норовят продать родину по мелочи, которые мать родную продадут за американские деньги. Вот это представление о правозащитниках как о врагах. Это представление о либералах как шпионах. Это все, конечно, в этом фильме, несомненно, имеет место.

К. Ларина― Прости, что мы говорили перед передачей, мне кажется важный момент. Что по сути, это переложенная на художественный язык та самая официальная пропаганда, которой сегодня заполнены все политические ток-шоу. Весь политический эфир федеральных каналов.

Н. Сванидзе― Я бы не сказал, что на художественный язык. На кинематографический.

К. Ларина― То есть что называется: а теперь давайте закрепим.

Н. Сванидзе― То есть на язык слова и картинки. То, что в головах у этих людей, а у этих людей в головах очень часто это искренне. Другой вопрос, что с такой картинкой мира сложно развивать страну и управлять страной. Тем не менее, у них в головах эта картинка. Это бдительность, это постоянная забота о том, чтобы враг не одолел. Это абсолютная уверенность в том, что Советский Союз разрушили американцы. Что там прямо говорится битым словом. Это абсолютная уверенность в том, что и сейчас они норовят разрушить и не остановятся даже перед террористическими актами и в этом случае их приспешниками будут либералы, журналисты и правозащитники.

К. Ларина― Пятая колонна.

Н. Сванидзе― Да, вот это все в этом фильме мы видим, это все наглядно, с хорошими актерами. С неплохим драйвом. Назвать этот фильм, конечно, это не «Мертвый сезон» прямо скажем.

К. Ларина― И даже не «ТАСС уполномочен заявить».

Н. Сванидзе― И даже не «ТАСС уполномочен заявить». Но это вполне качественно сбитое, неплохо срежиссированное и сыгранное, вполне смотрибельное кино.

К. Ларина― И очень опасное, на мой взгляд.

Н. Сванидзе― Характерное я бы так сказал.

К. Ларина― Когда начинали смотреть, хотелось смеяться и хохотать. И мы так переписывались со смехом, обсуждая этот фильм. А когда чем дальше…

Н. Сванидзе― Переписывались в смысле…

К. Ларина― С товарищами, с друзьями.

Н. Сванидзе― Не с американским посольством.

К. Ларина― Нет. Но зря смеетесь, мне кажется, что там смешного мало. Потому что вот там есть еще одна вещь подленькая. Есть такое сведение счетов со многими людьми. Читается, в том числе в тех образах, которые ты назвал и Алексей Навальный, который там как бы условный Навальный, там взрывают машину.

Н. Сванидзе― Я не исключаю, что там можно спорить, можно прочитать и Бориса Немцова.

К. Ларина― Понятно…

Н. Сванидзе― Все хороши. Все мать родную продадут за печеньки и доллары.

К. Ларина― Но при этом мать родная это родина и власть, и чекисты, конечно, абсолютно безгрешные.

Н. Сванидзе― Абсолютно, рыцари.

К. Ларина― Пойдешь ли ты на премьеру фильма «Матильда»?

Н. Сванидзе― Хотя здесь есть один момент интересный. Который мне понравился. Тоже очень интересно. Что главный герой такой наш Джеймс Бонд, которого очень хорошо играет Петренко на мой взгляд. Он в какой-то момент пытает человека, надев ему на голову полиэтиленовый пакет. И ничего. Это как бы нормально.

К. Ларина― Врагов можно пытать. Про «Матильду», поскольку все-таки состоится, 24-го будет премьера в Москве. И 26-го будет прокат. И мы сегодня даже опрос проводили: не боитесь ли вы на фильм «Матильда» идти. Ты не боишься?

Н. Сванидзе― Нет, не боюсь идти на фильм «Матильда». Если будет у меня время, я не могу сказать, что я жажду на него пойти. Я скорее на него пойду не из интереса к фильму, а сюжет мне этот очень хорошо известен. Я им занимался.

К. Ларина― Сам такой фильм сделал.

Н. Сванидзе― Только документальный. Но я пойду просто, я бы сказал из соображений гражданской ответственности. Потому что, ну наезжают.

К. Ларина― Да, я бы тоже пошла исключительно из этих соображений. Мне хочется поддержать и группу творческую. Потому что такой рекламы никому не пожелаешь, как сам Учитель говорит. Вернула сеть «Синема парк» и «Формула кино» «Матильду» в прокат. Они вначале отказались. Но с другой стороны по сообщениям самого Учителя каналы телевизионные решили не давать рекламу этого фильма.

Н. Сванидзе― Я не знаю. Потому что, насколько мне известно, Первый канал и НТВ отказываются от комментариев, а как я слышал телеканал «Россия-1» говорит, что это вообще не так. Поэтому я здесь…

К. Ларина― Рекламу мы не видим. Очень много фильмов рекламируют. Больших блокбастеров.

Н. Сванидзе― Но вообще в подвешенном состоянии судьба фильма, конечно. Он получил действительно, прагматически если говорить или цинично, получил превосходную рекламу. Уже без всякого телевидения. Действительно там резонирует, дай бог как. Но при этом теперь выступил патриарх, как известно. С определенных позиций. Я думаю, у этого тоже есть свои причины.

К. Ларина― Он там что-то говорил про фильм «печально известный», «лживый» – что-то типа этого.

Н. Сванидзе― Да, я думаю, что патриарх тоже должен каким-то образом сопротивляться давлению своих консерваторов, внутрицерковных консерваторов. Которые очень активны и очень сильны. И он, по-видимому, ни в коем случае не должен казаться им либералом. Или не должен казаться своей пастве либералом. Поэтому он старается тоже забирать в сторону консерватизма. Я думаю, с этим связана его критика в адрес фильма, который я боюсь, он тоже не глядел еще.

К. Ларина― Из тех, кто нам известен из иерархов церкви, этот фильм посмотрел владыка Илларион. И по сведениям…

Н. Сванидзе― Критически высказался.

К. Ларина― Не то слово. Категорически не принял этот фильм и я думаю, что с его слов патриарх такие выводы и делает. Скорее всего. Потому что это явно человек, которому он доверяет.

Н. Сванидзе― Возможно. Но здесь нужно проводить очень серьезную разграничительную линию. Между критикой фильма, который уже отсмотрен, а владыка Илларион посмотрел его. И гонениями на этот фильм и запретом этого фильма.

К. Ларина― И гонениями на самого автора.

Н. Сванидзе― Да, я не исключаю, что если посмотрю этот фильм, абсолютно не исключаю, что он мне тоже не понравится. Ну почему собственно он мне обязан нравиться. Но это не значит, что его нужно запрещать.

К. Ларина― Кстати, поскольку это международный фильм, там много занято в том числе актеров зарубежных, и Ларс Айдингер, который играет главную роль Николая Второго и по-моему, польская актриса, которая исполняет роль самой Матильды Кшесинской. Они не приезжают. Они всерьез боятся…

Н. Сванидзе― Они испугались бедные. Потому что тут такая свистопляска. Господи. Им это надо? Зачем им это. Их понять совершенно можно.

К. Ларина― Ну повторю еще, что фильм 24-го премьера. И дальше он выходит в прокат. Я считаю, что его надо пойти посмотреть. Если вы хотите поддержать человека. Я имею в виду Алексея Учителя. Вопросы хотела задать. Давай так. Последнее, наверное, по поводу памятника Борису Немцову. Сквер имени Немцова и памятник появится в Киеве. В Вашингтон – перекрестку, где находится посольство, присвоено имя Немцова. Почему Путин запрещает увековечивание памяти Бориса в Москве?

Н. Сванидзе― Я не думаю, что Путин запрещает. Я не думаю, что к нему вообще обращались с таким вопросом. Я думаю, что к нему с таким вопросом никто не обращался. И это запрещают на других уровнях исполнительной власти. На более низких.

К. Ларина― Силовики, наверное, те же.

Н. Сванидзе― Ну, да. Наверное, да. Может быть, московские власти. Не знаю. Но запрещают, потому что запрет вряд ли вызовет раздражение у самых высоких государственных лиц. А разрешение может вызвать. Поэтому в таких случаях идет запрет. В таких случаях придерживаются тактики тащить и не пущать. И, конечно, в ближайшее время не приходится ожидать памятника Борису Ефимовичу Немцову. Надеюсь, что мы доживем, тем не менее, до того времени, когда памятник этому замечательному человеку будет стоять.

К. Ларина― Спасибо. Николай Сванидзе и Ксения Ларина. Пока