Мабус Яхбулон вчера в 01:04
#Второй Голодомор на Беларуси 1932—34 гг.
Голодоморов в СССР, вообще, было 3.
Первый 1921-1923 г.г., спровоцированный Троцким и Раковским-Рейковером.
Правительство Троцкого нуждалось в деньгах, и оно имело только два источника — дальнейшие внешние займы, и за счёт продажи зерна.
Троцкий брал займы, но и не отказывался от конфискации урожая.
Западные общественные организации протестовали против продажи зерна большевистским правительством, однако Троцкий объявил, что голод кончился и переименовал Помгол в Наследгол.
Начальницей Помгола была сестра Льва Троцкого, Ольга Каменева…
Второй голодомор 1932-1933 года, устроенный продолжателями их дела: Сталиным – Кагановичем - Хатаевичем - Ягодой.
У крестьян, которые не укладывались в планы хлебозаготовок и задолжали государству зерно, конфисковали любое другое продовольствие. Оно не засчитывалось, как уплата долга и было только карательной мерой.
Политика натуральных штрафов должна была заставить крестьян сдать государству якобы скрытое от него зерно, которого в действительности не было.
Сначала карательным органам позволяли отбирать только мясо, сало и картофель, однако впоследствии они взялись и за другие продукты длительного хранения.
В августе 1932 года под предлогом того, что раскулаченные крестьяне и "другие антисоциальные элементы" разворовывают грузы из товарных поездов и колхозное и кооперативное имущество, Сталин предложил новый репрессивный закон об охране государственного имущества.
Закон предусматривал за такие нарушения расстрел с конфискацией имущества, а при смягчающих обстоятельствах - 10 лет заключения.
Осужденные не подлежали амнистии.
За карательным документом закрепилось народное название "закон о пяти колосках", поскольку виновным в хищении государственного имущества фактически был каждый, кто без разрешения собрал на колхозном поле несколько колосков пшеницы.
За первый год были осуждены 150 тысяч человек.
Закон действовал вплоть до 1947 года, однако пик его применения пришелся именно на 1932-33 гг.
В 1946-1947 годах Сталин - Каганович – Берия искусственно спровоцируют новый, после Победный во Второй Мировой Войне, — Третий Голодомор.
Но самый страшный для Беларуси был второй голодомор, в 1932-1933 гг.
Общее число жертв умерших в то время во всем Советском Союзе, историки оценивают в свыше, чем 7 000 000 человек!
За неимением достоверных демографических данных того периода, численность потерь среди гражданского населения Беларуси приблизительно оценивается начинаяот 1 500 000 человек.
Людям на Беларуси не было что есть!
Люди доходили до того, что ели людей!
По некоторым данным, за каннибализм во время Голодомора, в СССР было официально осуждено более 2500 человек.
Беларусь за время этих трёх голодоморов потеряли больше населения, чем во время Второй Мировой Войны.
Наш народ ИСТРЕБЛЯЛСЯ! Но ради чего?
Докладная записка секретаря ЦК КП(б) БССР Николая Гикало в ЦК ВКП(б):
«Начиная с июля м-ца 1931 г. БССР испытывает напряженное положение со снабжением хлебом…
При этом положении мы вынуждены были уменьшить установленные в БССР Наркомснабом нормы по индивидуальному снабжению хлебом даже по контингентам, взятым на централизованное снабжение…
Положение со снабжением хлебом еще более осложняется вследствие значительного систематического недовоза.
Так: за 2-ю половину 1931 г. план завоза (93390 тонн), рассчитанный на покрытие минимальной потребности, выполнен только на 57%…
На сегодняшний день состояние снабжения хлебом большинства районов БССР, в особенности пограничных, находится в весьма напряженном положении«.
Москва проигнорировала просьбу Минска о помощи.
Ввиду катастрофической нехватки хлеба ЦК КП(б) Б лишил централизованного обеспечения 140 тысяч рабочих и служащих с семьями по всей Беларуси.
Паек тех, кто остался на гособеспечении, сократили на треть.
В основном люди получали от 300 до 600 грамм хлеба в день, а члены их семей и того меньше — от 200 до 300 грамм.
Согласно партийному постановлению, на 17% хлеб состоял из картофельных хлопьев.
Массовый голод 1932—34 гг. в СССР явился результатом насильственной коллективизации, которая привела к упадку сельского производства.
Однако Сталин объяснял неудачи в этой отрасли тем, что крестьяне просто прячут хлеб, чтобы потом продать.
К началу 1930-х годов на Беларуси, как и во всем Советском Союзе, между государством и крестьянами велась настоящая война.
Государство стремилось выжать из крестьян максимум урожая.
Крестьяне же, со своей стороны, делали все возможное, чтобы сбить планы обязательных поставок.
Все это, в совокупности, вело к полной дезорганизации в сельском хозяйстве.
Локальный голод не покидал советскую деревню на Беларуси даже в урожайные 20- ые годы.
Неблагоприятные природные условия 1931 и 1932 гг. ухудшили и без того неважное положение сельского хозяйства Беларуси.
А потом потекли беженцы из Украины, в которой Голодомор начался раньше.
Ходоки предупреждали, что такое положение в скором времени будет и в Беларуси.
На Беларуси, как и в других республиках, развернулась решительная борьба со «спекулянтскими элементами и саботажниками хлебозаготовок… вплоть до выселения их из пределов Беларуси, не останавливаясь перед применением расстрела в отношении наиболее злостных».
Колхозы, признанные саботажниками, заносились на «черную доску», что фактически означало голодную смерть для местных жителей.
В таких колхозах торговля запрещалась, из магазинов забирали все товары, досрочно взыскивали кредиты и ссуды, склады с зерном для потребления опечатывали, семенной фонд распределяли между другими колхозами, закрывали мельницы, вели жестокую борьбу с помолом на ручных жерновах.
С марта 1932 года райисполкомы получили разрешение Совнаркома БССР заносить на «черную доску» уже отдельные деревни.
Одновременно прошла новая волна арестов, ссылок и исключения из колхозов «кулаков» и «подкулачников».
В результате проведенной кампании по выселению и раскулачиванию в Беларуси было разрушено большое количество хозяйств.
В ряде колхозов даже не осталось работников.
При этом государство составляло планы заготовок наугад, а для достижения необходимых результатов стремилось выжать из крестьян максимум, используя все возможные способы: угрозы, насилие, репрессии.
Все это вело к дезорганизации сельского хозяйства.
А неблагоприятные погодные условия 1931 и 1932 годов еще больше ухудшили положение в стране.
Последствием стал массовый голод.
Сообщения о голоде в БССР поступали с мест с весны 1932 года:
«Положение в районе /Туровском/ с обеспечением хлебом нуждающейся части колхозников до чрезвычайности напряженное. Для погран. колхозов: Малишева – 130 хозяйств, расположенных на самой границе, колхоз Дзержинский – 140 хозяйств /…/ совершенно сидят без хлеба /…/ опять началось хождение колхозников с сумками по деревням в порядке побиранничанья… Конец сева в этих колхозах характерен невыходами на работу по причине голодания и невозможности физически работать».
По результатам инспекции этого же района в Наркомат РКИ /рабоче-крестьянской инспекции/ поступило сообщение:
«Вследствие отсутствия точного учета вымоченных посевов для составления плана заготовок у части населения забрали последний хлеб, и уже сейчас имеются факты голодной опухоли (Тонеж, Бухча)».
С лета 1933 года сигналы в центр о голоде на местах стали массовыми.
Так, в Узденском районе в 8 колхозах насчитывалось 1290 человек, которым требовалась помощь хлебом.
Аналогичное положение сложилось в Ушачском районе где «многие колхозники уже теперь не имеют хлеба и питаются разными суррогатами».
В Житковичском районе, согласно докладной записвке, в тяжелом положении находились 33 колхоза, или около 4,5 тысяч человек.
Жители Житковичского района ездили в поисках хлеба в Бобруйск, Слуцк, Туров, Петриков, Старобин и др.
В 68 колхозах зоны Климовичской МТС из 4200 семей 3000 не имели вообще никаких продуктов.
Не было хлеба и в Пуховичском районе, где люди болели и не могли выйти на работу.
…Отмечены случаи отказов от работы со стороны отдельных колхозников колхоза «Перамога» на почве недоедания и голода. В этом колхозе на протяжении последних нескольких месяцев почти совершенно отсутствует хлеб, картофель, крупа и т.д., и колхозники в большинстве случаев питаются травой, которую варят и забеливают молоком. За последнюю неделю имеются случаи опухания у отдельных колхозников ног, рук, лица, и во время работы валятся с ног. /…/ Среди колхозников царит упадочное настроение и паника. Ожидают смерти и просят разным лицам забрать у них детей и спасти их от голодной смерти. По имеющимся данным, аналогичное положение имеет место в колхозах «Молотова» и «Луч Социализма» Острошицко-Городецкого с/с» (Минский район).
На Гомельщине из 93 колхозов в 45 вообще отсутствовали продукты питания.
Крестьянам приходилось есть коренья и листья.
От истощения они не могли выполнить даже половину нормы на прополке и на сенокосе, а некоторые умирали…
Отсутствие хлеба и голод вызывали массовое уничтожение скота, который и без того падал по причине нехватки кормов.
Люди покидали деревни.
Кто-то нищенствовал, кто-то бежал на заработки в города и даже в Польшу.
Другие писали жалобы Сталину и Калинину …
Большинство же «крало» собственное зерно, чтобы не дать государству отобрать его путем хлебозаготовок, сводило свою скотину из колхозных хлевов.
Власти объясняли все это деятельностью антисоветских и «разложившихся» элементов, а факты нищенства квалифицировали не иначе как диверсии «классового врага» и агентов Польши «с целью агитации против советской власти».
И в последующем, вместо того, чтобы помочь крестьянам, власть стремилась наказывать «виновных».
Закон от 7 августа 1932 года за кражу колхозной и кооперативной собственности (печально знаменитый закон «о трех колосках» ) предусматривал уже высшую меру наказания – расстрел.
Большевиков явно вдохновляли английские законы 1536 и 1547 гг. о бродяжничестве, по которым людей, насильно согнанных дворянами с земли и лишенных своих хозяйств, дворянские суды объявляли «бродягами» и приговаривали к жестоким наказаниям вплоть до повешения.
Достаточно типичным для того времени выглядит следующий факт.
21 августа 1933 года Могилевское управление ОГПУ арестовало в Костюковичском районе 56 человек.
Под пытками они «признались», что являются врагами советской власти, саботажниками и т.д., на основании чего их выслали в Западную Сибирь. Однако истинной причиной их ареста послужили плохо обработанные поля.
Благодаря драконовским репрессиям хлебозаготовки увеличивались.
Но производство продуктов питания снижалось. Поэтому продуктов для городов становилось все меньше.
В 1931 году правительство пошло на снижение карточных норм для многих категорий населения, а целые группы трудящихся вообще лишило обеспечения.
В 1932 году было введено еще более жесткое ограничение хлебных норм для рабочих, а члены их семей вообще не получали продукты по карточкам.
При этом цены на рынке росли, денег на приобретение продуктов не хватало.
На почве недоедания широко распространились тиф туберкулез, оспа. Рабочие бросали фабрики и заводы, крестьяне бежали из деревень.
В некоторых местах протест принимал агрессивные формы.
7 апреля 1932 года в Борисове вспыхнул хлебный бунт.
Взбудораженные женщины, ворвавшись в хлебные лавки, расхватали все буханки. Те, кто не смог войти в магазин, разметали груженные хлебом повозки.
Власть сама спровоцировала такую реакцию: объявила об очередном сокращении продпайка.
На 100 — 200 граммов хлеба каждому едоку — в зависимости от списка, к которому тот причислен.
!!! И самое главное — с довольствия полностью снимались дети.
В СССР, с 1928 года продукты выдавались строго по карточкам.
Точнее, по «заборным документам», в соответствии с которыми советский народ делился на 4 группы.
Во главе продовольственной «табели о рангах» стояли, как водится, управленцы и привилегированная часть пролетариата.
Для них весной 1932 года полагалось 800 граммов хлеба в день и 4,4 килограмма мяса в месяц.
Замыкали список дети и инвалиды с 200-граммовой нормой хлеба в сутки и полным отсутствием мясной доли.
И вот теперь детей оставили не только без мяса, но и без хлеба.
В следующую ночь хлеб предусмотрительно повезли в магазины на грузовиках. Но толпа вновь перехватила съедобный груз.
Прибывшая милиция арестовала самых активных ораторов.
Женщины тут же стали требовать их освобождения: «Голодные просят хлеба, а вы их сажаете».
Борисовчанки обратились к солдатам 7-го артполка, штаб которого размещался напротив милиции: «Защищайте рабочих, им не дают хлеба, сажают в тюрьму».
На помощь матерям пришли дети, начавшие дружно скандировать под окнами солдатских казарм: «Дайте хлеба и возможность учиться».
Хронику бабьего бунта в Борисове подробно запечатлели чекисты — в совершенно секретном рапорте на имя секретаря ЦК КПБ(б) Николая Гикало.
Факт был действительно беспрецедентный: !!! рабочие поддержали своих осерчавших жен, а красноармейцы поддержали рабочих!
При этом городское руководство полностью утратило контроль над ситуацией.
ОГПУ отмечало: «…в советских учреждениях и ЦРК царила полнейшая растерянность. Сотрудники в первый же день по приходе толпы разбежались».
Для расследования ЧП в Борисов срочно прибыла парткомиссия из Минска.
14 апреля 1932 года Бюро ЦК КП(б)Б приняло постановление об усилении «большевистской бдительности к вылазкам классового врага», немедленно разосланное в райкомы республики.
После прочтения его следовало вернуть в секретный отдел ЦК.
Ближе к ночи прошли аресты.
Однако утром 8 апреля волнения и погромы хлебных лавок возобновились.
При этом рабочие многих предприятий и строек Борисова хотя и не приняли участия в выступлениях, но не вышли на работу.
Волнения стихли только 9 апреля, когда возобновились поставки хлеба, а норма выдачи его детям была увеличена до 200 грамм.
Благодаря случившемуся в Борисове бабьему бунту, с 9 апреля детям на всей территории СССР, вновь стали выдавать 200 граммов хлеба в день.
8 июня 1933 года секретарь ЦК КП(б)Б Николай Гикало и председатель СНК БССР Николай Голодед снова получили совершенно секретное письмо.
На этот раз — из Наровлянского района.
На скверном беларуском языке низовые руководители жаловались на страшный голод в своем районе.
«На гэтых днех (2 чэрвеня) меўмейсца з рада вон выходзячы факт: гр. в. Цiхiн (Акопскага сельсавету) Сiкорская ноччу зарэзала сваего 9-гадовага дзiцяцi. Частку унутраносьцей пасьпела поесьцi, назаўтра ўтопiла другога дзiцяцi i памерла сама ад iстошчэньня,»— привели жуткий пример наровлянские начальники.
«Без сур»ёзнай дапамогi рэспублiканскага цэнтра абысьцiся не можам».
Бедственное положение, как оказалось, и в соседнем Ельском районе, откуда свой рапорт прислали в Минск бдительные чекисты.
В 200 семьях из 250 единоличных хозяйств дети и взрослые опухли от голода, за два месяца от истощения умерло 20 человек.
«Единоличник хутора Редька Колодей Никита, дабы не видеть страданий голодной семьи, запер в хате жену и троих малолетних детей, заколотил наглухо двери и окна, после чего сам скрылся. Жена и двое детей Колодея уже умерли, один ребенок спасен соседями.
В дер. Мелешковичи вдова Тихонова Ульяна на почве голода бросила 3 детей и ушла неизвестно куда», — привели кошмарные примеры чекисты.
На Гомельщину, из Минска выехала специальная комиссия для проверки фактов.
21 июня Бюро ЦК КП(б)Б записало в протоколе: в Ельском и Наровлянском районах мор затронул до 60 процентов населения. Народ ест не только «липовый лист, верас, мох и мякину», но в некоторых хозяйствах — даже «кошек, собак и лошадиную падаль».
Столичные товарищи вынуждены признать и факт каннибализма:«В дер. Акопы… жена бедняка, ушедшего на работу в город, вернувшись домой и найдя мертвым своего ребенка Володю, отрезала ноги ребенка и сварила со щавелем. Щавель поела сама и накормила другого ребенка. На другой день умерла сама и другой ребенок».
Из Толочинского района 30 июня 1932 года сообщили в Минск:
«Старые методы устарели и больше не годятся для дальнейшей работы, ибо женщины вооружились кольями и идут на нас в наступление».
Из Кормянского района докладывали:
«16 августа от поджога сгорели постройки председателя Руднянского колхоза. 20 августа ограблено Бычанское сельпо (…) 22 августа от поджога сгорело колхозное гумно с зерном»…
Доведенные до крайности крестьяне отказывались выходить на работу, выходили из колхозов, забирали свою скотину и сельхозинвентарь. Самовольно захватывали и делили землю и посевы для единоличного пользования.
Мало кто знает: что возникший на гомельском Полесье голод едва не обернулся международным скандалом.
Немцы, поселившиеся на наровлянских землях еще в 1909 — 1911 годах, оставшись в коллективизацию без земли и буренок, воззвали к заморской родне.
А у кого ее не было — к консульству Германии.
Все просители получили от Германии по 8 марок.
На заветную денежку в магазине под названием Торгсин можно было купить 4 пуда 10 фунтов муки на семью.
Для сравнения: из фонда Наркомснаба БССР нуждающимся выдавали от 5 до 16 кг муки на семью.
Но Минск довольно скоро прознал о валютных шашнях колонистов.
Летом 1933 года в немецкие сельсоветы отправилась нацкомиссия ЦИК БССР.
Она привезла неутешительную справку: в богатых некогда деревнях запустение, «бяспрытульныя дзецi, у якiх бацькi памерлi» спят в заброшенных домах на грязных мешках.
Минск принимает решение: немецкие сельсоветы приравнять по снабжению к приграничным районам, дойных немецких буренок не поставлять на мясо 3 года. С 23 мая 1934 разрешить продажу хлеба по коммерческим ценам.
Но проклятые колонисты по-прежнему продолжают клянчить помощь у Гитлера. Есть, правда, и исключения типа учителя Руди, добровольно отказавшегося от двух немецких посылок по 8 марок каждая.
И тогда комиссия ЦК КПБ(б) просит Москву «аб прыняццi дыпламатычных мер i спыненнi прысылкi грошай фашысцкiм урадам Германii».
Москва дает добро на спецмеры по чекистской линии.
5 июня 1934 года чекисты докладывают Николаю Гикало о проведенной «стерилизации» 14 обнаруженных в Наровлянском районе вредителей: 3 кулаков, 2 твердозаданников, 1 попа, 2 сектантов, 1 без определенных занятий и 5 середняков.
Но бдительному ОГПУ хочется «гласного суда обвиняемых». Минск и Москва развязывают спецслужбе руки.
5 ноября 1934 года ЦК ВКП(б) разослал всем республикам, на чьих территориях проживают немцы, шифрованную телеграмму о «принятии репрессивных мер» вплоть до расстрела.
Вскоре в Кремль летит рапорт об аресте в Беларуси «80 человек из активных антисоветских элементов, действующих в качестве агентов немецких консульств».
В конце декабря 1934 года в Наровлянский район выехала спецколлегия Верховного суда БССР для проведения показательных процессов «о контрреволюционной фашистской группировке» из 15 человек». Показательные суды, как явствуют архивные документы, проходили «пры перапоўненым зале калгаснiкаўi рабочых».
К расстрелу за полученные марки приговорили 5 человек: попа, кулака и трех середняков.
Послесловие.
Беларусь, так же, как и Украина пережила в 1932—34 годы Великую трагедию второго Голодомора.
Советские власти и газеты скрывали сообщения о голоде, отобравшем жизни у миллионов сограждан.
Молчали они и о репрессиях, обрушившихся на тех, кто выражал недовольство.
Советская власть официально не признавала голод, поэтому не могло быть и речи о спасении людей.
В событиях того времени прослеживается намерение советских российских оккупационных властей наказать непокорное беларуское крестьянство голодом, чтобы и впредь было неповадно протестовать против Советской власти.
Жертвами насильственной коллективизации и волюнтаристской экономической политики Сталина и его «беларуских» соратников, стали свыше 3 000 000 граждан Беларуси.
Но невысок удельный вес погибших русских и евреев в их общем количестве, поскольку те жили преимущественно в городах, где функционировала карточная система обеспечения продовольствием.
Все голодоморы на Беларуси, – это один единый Геноцид, сознательно и целенаправленно осуществленный коммунистическим режимом против целой нации Беларусов на протяжении всего времени нахождения коммунистов у власти.
Насильственная коллективизация на Беларуси и массовые репрессии против беларуского крестьянства были попыткой уничтожения именно Беларуской Нации.
Нашу Беларускую Нацию, неоднократно пытались заморить голодом.
Голодомор — страшнейшая трагедия для Беларуси.
Планомерное и целенаправленное уничтожение беларуской нации российскими имперскими коммунистами - это и есть классический пример Геноцида народа Беларуси.
