Записки продавца 2.

На модерации Отложенный

      Мальчик покупал очки для плаванья. Он честно признался – есть только двести рублей. Я честно пыталась подобрать что-то приличное в этих пределах. Мы стояли возле открытой витрины и примеряли всё подряд, что стоило не дороже названной суммы. Но очки не желали «присасываться» к мальчишеским глазам. Стоило их чуть прижать, как они моментально и весело  отваливались назад. Когда магазинный запас дешёвых очков истощился, мы с мальчиком растерянно уставились друг на друга.

    Честно говоря, я не отношусь к той категории людей, которые имеют полное право заявить с гордостью – и вполне заслуженной! – «Я люблю детей!» Я отношусь к детям совершенно равнодушно. Не раздражаюсь от плача, но и не впадаю в экстаз, завидев маленького человечка. Однако же, этот мальчик меня пленил. Лет девяти, был он маленький и худенький. Аккуратное, бледное личико, тонкая шея, непослушные, русые вихры и большие глаза, серые и невероятно серьёзные. Даже и тени улыбки не было в этих глазах.

     Автоматом я прихватила с витрины ещё одни очки – «чёрный силикон», арт. N404. Как ни странно, но они, сравнительно недорогие, отличались хорошим качеством. Вот и сейчас, «чёрный силикон» присосался к мальчишескому лицу с такой готовностью, словно бы ожидал встречи именно с этим покупателем всю свою жизнь.

     - Ух тыыыы, - восхитился мальчик и попытался отодрать N404, сначала робко, потом решительнее, потом оторвал с усилием и чмоканьем. Очки покинули нового кандидата в хозяева неохотно.

   - Понимаешь, - принялась я пояснять ситуацию. – Покупать то, что мы примеряли до сих пор, нет смысла. Они будут пропускать воду. То есть, ты просто потратишь деньги без всякой пользы. Последние очки тебе подходят, но они немного дороже. Всего на семнадцать рублей. Может быть, ты купишь их?

     - Мамы нет дома, - прошептал мой серьёзный покупатель.

     - Тогда приходи завтра.

     - Я не смогу, наверное… Я… тогда пойду.

    Почему-то ужасно не хотелось отпускать его просто так, без очков. Он был такой трогательный, похожий на оленёнка, и какой-то незащищённый. Бывают такие люди, посмотришь на них и чувствуешь, не то, чтобы жалость, а страх за них. Наверное, надумала я это, увидела то, чего нет, но чувство такое было.

     - Постой!

     Я запустила руку в карман. Джинсы для работы соорудила я себе сама, снабдив великим числом  карманов. И чего там только не лежало, в этих карманах! Там были блокнотики, ручки, скрепки, жёсткая защита, ценники, нож для бумаги, даже чайные пакетики иногда попадались. В одном из них болталась, в том числе, денежная мелочь, на всякий случай. Там я сейчас и шарила в некоторой панике, поскольку никогда сама не знала, что именно и в каком количестве можно обнаружить. На свет появилась тяжёлая горсть мелочи и несколько десяток. Мальчик с интересом наблюдал за этим действием, не понимая, зачем он мне понадобился в качестве свидетеля при извлечении из кармана продавца загадочно-разнообразного содержимого.

   - Так, - начала я. – Давай сделаем вот что. Я сейчас одолжу тебе двадцать рублей, и ты купишь приличные очки. А потом, когда-нибудь…,  когда сможешь…, ты мне их вернёшь. Договорились?

Мальчик молчал. Видимо, переваривал неожиданный поворот событий.

    - Даваааай, - уламывала я его.

– Ничего страшного не случится. Долг невелик, можешь не торопиться.

   Конечно, мальчик уломался. Мы прошли к кассе, оплатили покупку и сероглазый оленёнок, благодарно кивнув мне головой, ушёл, прижимая к груди свои очки. А я маялась сомнениями до вечера. Я ведь не знала его маму. Как она посмотрит на то, что незнакомая тётка одолжила её сыну двадцать рублей? А может, у них и нет этих лишних двадцати рублей, хотя, на мой взгляд, не деньги, а копейки? Оставалось надеяться на детскую забывчивость. На то, что маме он ничего не скажет, а про «долг» позабудет.

   На другой день я и сама позабыла про юного покупателя, да так основательно, что когда спустя три месяца из-за стойки вынырнула вихрастая голова, я растерялась.

     - Здравствуйте, - вежливо сказала голова.

     - Привет, - осторожно ответила я, судорожно роясь в памяти, где, когда, как мы пересекались с этим ребёнком? И без всякого успеха.

   Тонкая, загорелая ручка протянулась вперёд, на гладкую поверхность упали две смятые десятки. Вспомнила! Это же тот самый мальчик с очками! За лето он почти не изменился в росте, зато очень изменился в цвете. Бледное личико стало шоколадным, а русые вихры, наоборот, побелели, хотя так же непослушно торчали во все стороны. И шейка такая же тоненькая. Только серые глаза совсем не изменились – серьёзные, спокойные, ни тени улыбки.

   - Вы не думайте, тётя, - поторопился объяснить он. – Я не забыл. Я тогда приходил, но вас не было. А потом мама увезла меня в деревню. А теперь я приехал и вас нашёл. Спасибо.

     Я смотрела на него, он смотрел на меня.

    - Ну, я пойду? – спросил мальчик.

     Я кивнула головой.

    - Тогда, до свидания? – уточнил он, на всякий случай.

    Я кивнула опять. Мальчик развернулся и пошёл к выходу. Должно быть, он думал о том, какие странные, эти взрослые. Вот, пришёл, долг вернул тёте, а тётя стоит столбом с каменной рожей, и даже тёплого слова не нашла. Откуда он мог знать, что попытайся я тогда сказать слово, разревелась бы. Горло уже сдавило и глаза щипало… Почему? Не знаю!

    Дело в том, что таким образом я несколько раз выручала покупателей. Не потому, что такая хорошая, на комплимент не нарываюсь. Просто, когда человеку очень нужно что-то купить, а нескольких рублей не хватает, то как-то не по-человечески гонять его домой и обратно ради такой мелочи. (В каждом магазине, естественно, свои обычаи. В нашем так поступали многие продавцы. Правда, выручали покупателей своей скидочной картой. Директор это отслеживал и особо щедрым временами устраивал хорошую нахлобучку, что помогало слабо. Но карта не всегда помогала, поскольку скидки есть не на все товары. Поэтому, я прибегала к помощи наличных.) Это были взрослые люди, они горячо благодарили за помощь, обещали вернуться обязательно, естественно, не возвращались. Не виню их за это, я и сама не знаю, потащилась ли бы куда-то далеко ради нескольких рублей. Так что мы друг друга благополучно забывали.

     Мальчик, в отличие от взрослых, и меня, в том числе, отнёсся к данному вопросу более чем серьёзно и вернулся. Я смотрела ему вслед, на его худенькую спину. Представляла, как он разыскивал меня в огромном зале, когда не попал в мою смену. Представляла, как отравили постоянные воспоминания об этих несчастных  двадцати рублях его отдых в деревне. Что я могла тогда ему сказать? Просто мысленно благодарила за то, что он такой, какой есть. И желала счастья.