Две колонки про толерантность

На модерации Отложенный

Недавно я написал две колонки про толерантность — и что она такое, и откуда выросла, и во что эволюционировала, и как относиться к ней по-христиански. Но всё чаще мне встречается (и в интернете, и в реальной жизни) штука прямо противоположная, некий антоним толерантности. Не знаю даже, каким словом ее назвать. Нетерпимость? Непримиримость? Беспощадность? Всё не то, близко, но не совсем.

Лучше всего проиллюстрировать короткой притчей писателя Феликса Кривина:

«Наконец воробью дали слово.

— Чик! — сказал он. — Чирик! Этого — чик, того — чирик! А чего с ними чикаться?»

Проявляется эта штука в очень разных вещах. На религиозном уровне — взять хотя бы радикальный исламизм. Если в двух словах, «смерть неверным». Никаких там прав человека, свобод совести, диалогов, компромиссов… Для исламистов это всё — «от шайтана». Есть умма — и есть все остальные, которые должны либо влиться в умму, либо исчезнуть, без вариантов.

Ничего не напоминает? Не знаю как у молодежи, а у моего поколения тут ассоциации очень четкие: вперед к победе коммунизма, капитализм обречен, мировая революция и все дела… Коммунистическая идеология (причем не только в советском ее изводе) никому не оставляла никаких альтернатив. «Кто не с нами — тот против нас», «если враг не сдается — его уничтожают» (если сдается — тоже, как правило, уничтожают, но «в рабочем порядке»). Тут, правда, нужно сделать уточнение — на международной арене использовалась одна риторика, внутри «социалистического лагеря» — другая. На уровне дипломатического официоза говорилось о «мирном соревновании двух систем», но все мы понимали, что это вынужденное притворство, что на самом деле наша прогрессивная идеология не оставляет капитализму никаких шансов, что исторически он обречен и что рано или поздно во всех капиталистических странах произойдут социалистические революции и тамошним «темным элементам» придется либо принять новую власть, либо пойти в распыл. Никакая свобода оставаться самим собой не предполагалась. Или ты меняешься, становишься «нашим» — или тебя не будет.

Впрочем, радикальным исламом и радикальным коммунизмом дело не исчерпывается. Если посмотрим на нынешнего лидера «мирового прогресса», то есть на США — увидим в его внешней политике ровно ту же самую нетерпимость-непримиримость. То, что в США считается злом — например, ливийский режим, или тот же радикальный ислам — должно быть уничтожено. Сейчас или позднее — но должно. «Они» должны или стать такими, как «мы» — или сойти с планеты. Никаких «многополярных миров». Мир должен быть один, ценности в нем должны быть одними и теми же, а разнообразие допускается только внутри четко прописанных рамок (и рамки эти со временем неизбежно сужаются).

А если совсем далеко в историю заглянуть, то как тут не вспомнить пунические войны? Карфаген должен быть разрушен! Всё, точка. Карфаген — воплощение абсолютного зла, поэтому нечего чикаться.

Всех вырезать, землю распахать и засыпать солью, чтобы ничего тут больше не выросло.

Можно и не так далеко в историю заглядывать. Можно всего лет на несколько столетий — и будет нам и католическая инквизиция, и наш русский Раскол с его сожжениями и самосожжениями. Ментальность ведь ровно та же самая: никаких компромиссов, никаких уступок. Или ты сдаешься и принимаешь наши правила игры, или тебя не будет.

А можно заглянуть вообще не в историю и не в политику. Можно посмотреть на современных бойцов за высшую толерантность — например, на знаменитую активистку ЛГБТ-движения Машу Гессен, заявившую, что подлинная цель их борьбы — уничтожение института брака. А как быть с теми, кому традиционный брак все-таки дорог? А никак! Перетопчутся. Что с ними, замшелыми ретроградами, чикаться? Та же самая логика: свобода — она для нас, а не для них. Права — только для хороших «нас», а не для плохих «их». Какие компромиссы, какая на фиг «низшая» (то есть старомодная) толерантность? Даешь толерантность высшую!

А еще можно посмотреть в другую сторону — и увидеть ровно то же самое. «Всех содомитов — на кол, без вариантов» — так говорят многие православные, в остальных отношениях вполне вменяемые. «Кощунников — на костер!» — слышали мы совсем недавно, причем не только от явных маргиналов, но и от людей в священном сане. Ну а от маргиналов (называющихся сейчас «активистами») еще и не такое можно услышать. Чаще всего, правда, в сети, а не на улицах — но звучащее в сетевых «холиварах» рано или поздно оказывается на уличных лозунгах. Всё то же самое: некоторых мы исключаем из числа людей и предлагаем их того… чик-чирик…

А я смотрю на все это — и вспоминаю еще советских времен переделку приписываемой Геббельсу фразы: «когда я слышу слово “пистолет”, моя рука тянется к культуре». И все лучше понимаю, что противоположности сходятся. Что крайняя толерантность неотличима от крайней нетерпимости.

Наконец, можно посмотреть и по-христиански. И тогда окажется, что «нелюдей» не существует, что все — люди, у всех есть бессмертная душа, все выбирают между добром и злом, до конца своей земной жизни имеют шанс покаяться и уверовать во Христа. Окажется, что грех и грешник — это не одно и то же, и бескомпромиссное осуждение греха не означает столь же бескомпромиссного осуждения согрешающих. Окажется, что никому нельзя навязывать веру силой, что неверующих нельзя заставлять жить по нашим христианским правилам — а можно лишь свидетельствовать им об истине, обличать зло и не участвовать в их «бесплодных делах тьмы». «Будь таким, как мы, или тебя не будет» — это абсолютно не христианский подход. Христианский — «ты сам должен выбрать, как жить — а мы только сообщаем тебе, каков путь спасения и каков путь погибели».

Преподобный Серафим Саровский говорил: «стяжи дух мирен — и вокруг тебя спасутся тысячи». Стяжать дух мирен — это, конечно, куда сложнее, чем чикать и чирикать. Но зато и гораздо полезнее. Для всех.