Депрессия (Старый "Becker")

Депрессия (Старый "Becker")

     Когда-то, еще в первой половине прошлого века, когда он впервые появился  в доме, на него ничего, кроме нот, не клали… Пылинки сдували… точнее, осторожно протирали бархатной тряпочкой… И крышку... и ножки... и педали… А клавиши были покрыты красиво вышитой узорами дорожкой…
     И внутрь клали маленькие мешочки с нафталином, чтобы моль не завелась и не съела войлок на молоточках...
Тогда ни о каких кошках в этой комнате и речи не могло быть!

Хозяйка играла хорошо!..
И дочку Нану учила музыке. «Сурок» играли, «Собачий вальс»...
     А что здесь было, когда собирались гости!.. Или день рождения кого-нибудь!..   Или праздники!.. Танцевали мазурки… вальсы… танго…
     И пели песни… Тогда много было красивых романсов и песен…
     Хозяйка пела душевно… И Хозяин… И дуэтом тоже хорошо пели…

А потом пришли люди в сапогах и забрали их… тоже  вместе…

     Все плакали… Потом Рояль слышал что-то такое свистящее: «пятьдесят восьмая… пятьдесят восьмая...» Он и не слыхал о таких: знал «восьмую» ноту, «шестнадцатую», «шестьдесят четвертую», а вот «пятьдесят восьмую» так и не сподобилось ни услыхать, ни сыграть.

     Девочка, которая заканчивала музыкальную школу, все реже поднимала крышку Рояля, и на него уже клали книги… вазочки…

     А потом к ним в дом стали приходить друзья Наны по музыкальному училищу — и Рояль снова ожил!
     Правда, ему немного не нравилось, как мальчишки набрасывались на него и начинали неуважительно барабанить по клавишам, играя «джаз», хотя был среди них один, который тоже играл «джаз», но другой — красивый, мелодичный, с импровизациями.
     Рояль симпатизировал мальчику, хотя и не мог это выразить.
     Он даже чувствовал, что и Нане тот симпатичен… и она ему…

     А однажды вечером вдруг в дверях раздался непонятный крик, плач, смех и в комнату ввалились обнявшиеся Бабушка, Нана и Хозяйка! Но одна… И Рояль передвинулся еще немного в угол…

     Шли годы… Бабушка скончалась… Тот молодой человек после окончания училища поступил в консерваторию другого города и Нана, получавшая первое время его письма, прятала их под струны Рояля, куда Хозяйка не заглядывала… Да и сама на нем не играла…
     Зато по его клавишам теперь стучали ученики Наны из той музыкалки, где она когда-то училась, а теперь преподавала.

     Хозяйка часто болела… Нана разрывалась между ней и учениками. Замуж она так и не вышла… Потом и она тоже стала болеть… И теперь Рояль часто слышал другое тревожное, по-змеиному свистящее слово «депрес-с-сия», от которой «открылась язва».
     Нана перешла на пенсию по болезни, а прожить на эти пенсии невозможно. Постепенно стали продавать кое-какие художественные книги и альбомы... оставшиеся еще «с прежних времен» вещи…

Стали подумывать и о продаже Рояля…
     Пришел их старый знакомый — еврей-настройщик, который когда-то  его настраивал, а несколько лет тому назад предлагал одиноким женщинам выгодного клиента. Он взял несколько аккордов, потом полез внутрь Рояля, постучал где-то и сказал, что у Рояля треснула дека, — то ли не выдержала те морозные зимы, когда температура в неотапливаемом доме была лишь чуть выше, чем на улице, то ли, наоборот, — жару, когда асфальт плавится и нечем дышать. Кто скажет точно причину — почему?..

И только Рояль знал, что это всё — глупости…

     Если бы тогда, давным-давно, не увели Хозяйку и Хозяина... если бы тот мальчик не уехал и они не расстались бы с Наной… если бы Нана вышла замуж и у нее были дети, которые ползали бы под ним, а потом пытались бы встать на ноги, держась за его надежные ножки… если бы они потом с удовольствием просто барабанили бы по его клавишам своими маленькими ладошками, а потом осторожно тыкали бы одним пальчиком, подбирая «Чижик-Пыжик»,— то он еще долго держался бы…
     До тех пор, пока они не научились бы играть Первый концерт Чайковского!..
О! Как он мечтал исполнить этот концерт полностью!

     А так жить, бесцельно… не выдержала душа старого «Beсker»-а…

     Кошка, как будто почувствовав настроение Рояля, недовольно фыркнула, вспрыгнула на него и, привычно устраиваясь, проурчала вроде: «Ну что ты, старый, расклеился совсем!» За ней потянулись и котята., пытаясь вскарабкаться по ножкам, соскальзывая и оставляя новые царапины на еще сохранившемся потускневшем черном лаке…

28.10.2018 г.