Рейнская модель капитализма

Мишель Альбер . Капитализм против капитализма, 1998

Предисловие к русскому изданию

Ровно тридцать лет назад я совместно с Жан-Жаком Сер- ван-Шрайбером работал над книгой «Американский вызов».
Этой книге, опубликованной в 1967 г., предстояло стать бестселлером во всем мире.
Целью книги было возбудить интерес общественности к растущему могуществу американской экономической системы. Тогда эта идея была новой; не забудем, что с начала шестидесятых страны Общего рынка шли от успеха к успеху, подобно тому как впоследствии «Драконы» и вновь возникшие рынки.
В начале девяностых мы уже больше не говорили об американском вызове — но с большой готовностью рассуждали об «американском упадке». Журнал Fortune опубликовал длинную статью с поразительным заглавием «Тенденция к исчезновению марки „Сделано в Америке"*. Именно тогда Рокфеллер-центр, символ Нью-Йорка был куплен японцами, а Массачусетский институт технологии (ШТ) представил свой знаменитый отчет Made in America2, в котором содержался пессимистический анализ причин значительного промышленного упадка в США.
Авторы отчета особо подчеркивали конец американского технологического господства и нехватку квалифицированных работников как физического, так и умственного труда, по сравнению с японскими и европейскими конкурентами. Тогда же, в 1991 г., в своей книге «Капитализм против капитализма»3 я развил идею о двойном превосходстве «рейнской модели» над моделью англосаксонской. Она, как показывает сравнение затрат на заработную плату, более эффективна в экономическом отношении и более справедлива в социальном плане благодаря лучшей организации системы социальной защиты. Однако я предвидел, что, невзирая на это, так же, как «плохие деньги вытесняют хорошие», так и «плохой! капитализм должен одержать верх над «хорошим».

Но в то время я и представить себе не мог, какой поразительно крутой поворот произведет в Европе, а именно в рейнских странах, сенсационный триумф американской экономики — это был новый американский вызов.
Символом реакции Германии на столь крутой поворот явилось знаменательное событие, произошедшее 15 июня 1996 г.; возможно, это самая важная дата после воссоединения. Была суббота накануне полуфинала кубка Европы по футболу; германская команда играла против английской. В этот день 300 ООО человек вышли на демонстрацию на улицы Бонна. Это была самая крупная профсоюзная акция с 1945 г. Но, возможно, впервые в истории это была демонстрация средних классов под необычным лозунгом, который сам по себе символизировал второй раунд борьбы капитализма против капитализма: «Нет американизации германского общества!» В течение более полувека «американский образ жизни» был мечтой всего мира, и особенно Федеративной Республики Германии. И вот он был отвергнут.
В то же время дата 15 июня 1996 г. обозначила начало нового разделения Германии, на этот раз не географического, а социального, политического и даже философского. Начались мощные дебаты о будущем социально-рыночной экономики, т. е. о возможности сохранения рейнской модели. Разумеется, и я указывал на это, спад развития рейнской модели можно было предвидеть.
Я даже посвятил этому вопросу отдельную главу в книге «Капитализм против капитализма». Однако я предполагал, что этот спад будет постепенным и медленным, а на самом деле все изменилось за несколько месяцев.
Действительно, 23 января 1996 г., как раз за пять месяцев до демонстрации в Бонне, канцлер Коль и лидеры Союза предпринимателей и профсоюзов приняли Пакт о занятости работников, представленный как «единая инициатива в Европе» и как доказательство того, что рейнская модель останется эталоном для XXI столетия.

Необыкновенное беспокойство вылилось в огромную демонстрацию в Бонне 15 июня 1996 г. и напомнило всем, до какой степени серьезна угроза, проникшая в самые корни этой модели. Почему? И почему так быстро? Возможно, это произошло в результате соединения двух совершенно новых для Герма нии явлений. Во-первых, кризис безработицы — явление со-вершенно неприемлемое для страны, пережившей нацизм. Германская аллергия на безработицу чрезвычайно усилила успех Соединенных Штатов в этой области и способствовала укреплению общего признания неоамериканской модели. Во- вторых, этот кризис породил в обществе духовную разобщенность и привел к возникновению глубоких противоречий, что особенно тревожно, поскольку новая Германия создавалась на основе общественного согласия и созидательных компромиссов.
Можно ли на этом основании сделать вывод, что рейнская модель мертва? Можно ли сказать, что только одна модель капитализма, а именно неоамериканская, будет в XXI столетии доминировать во всем мире? Прежде чем прийти к такому узко детерминистскому выводу, полезно осознать всемирное значение ценностей, лежащих в основе рейнской модели. Ценности эти всегда сочетали в себе экономическую эффективность, общественную солидарность и дух всеобщего единства.
Я думаю, что германская модель заслуживает того, чтобы о ней знали, особенно в России, потому что Россия, встающая сегодня на путь экономического развития, несет в глубине своей культуры подлинное стремление к всеобщей солидарности.
Париж, 19 ноября 1997 г. Мишель Альбер

Возврат в Состав проекта