Ответ Невзорову, и всем патриотофобам и отчизноедам

На модерации Отложенный «Патриофобия, отрицание самобытности — это диагноз!» — уверен писатель Юрий Поляков.

Писатель Юрий Поляков.

Юрий Поляков, писатель

 

Где тут злоба?

— По-моему, существует такое нравственно-интеллектуальное «заболевание». Я бы назвал его «патриофобия», или, если хотите, «отчизноедство». Болеют обычно люди неглупые и достаточно образованные. Симптомы: человек воспринимает в негативном ключе всё, связанное с родиной. Всё не такое: и климат, и язык, и народ...

В последнее время стало модно говорить, что русские хотят войны, что наматывание чьих-то кишок на гусеницы танка делает их счастливыми. Но это какая-то болезненная напраслина!

 Оглянитесь на нашу новейшую историю: мы 25 лет были до оторопи миролюбивы, в ущерб себе уступали, где можно и нельзя. В итоге нам стали наступать на ноги, размещать под боком базы и устраивать перевороты в странах, которые, по сути, есть части разорванной исторической России.

 Или та же спецоперация в Сирии. Наши геополитические оппоненты утратили чувство реальности, и Россия вынуждена напомнить, что не надо творить намеренный хаос в регионе, серьёзно затрагивающем наши экономические и политические интересы.

 Когда в соседней квартире изготавливают динамит, лучше вмешаться заранее. Да, мы сильная держава и не однажды, втянутые в войну, меняли карту мира и ход истории. Если не поставить на место оппонентов сейчас, война с Украины перекинется на Белгород, а из Сирии — в Среднюю Азию... Мы надеялись на разум консолидированного Запада, а столкнулись с тупой колониальной спесью. Я считаю наш ответ адекватным, хоть и запоздалым.

 Не понимаю, в чём заключается зоологическая злоба и агрессия русских, о которой много говорят «отчизноеды». Я не знаю ни одного рус­ского человека, который бы радовался бомбёжкам в Сирии. Все воспринимают их как тяжкую необходимость — не более и не менее. Ну да, люди с удовлетворением замечают, что мы в отличие от американцев бьём точно по целям. Что в этом плохого? Почему я должен стесняться отличного оружия, которое произведено на наших заводах нашими специалистами? Предлагаете гордиться американскими ракетами, что ли?!

Зачем истерики?

Рассуждения об отсутствии у нас оригинальной национальной культуры в категориях «матрёшки пришли в Россию из Японии» нелепы. А спутники пришли в Японию из СССР. И что? Америка, кстати, вообще целиком сформировалась на основе чужих культур, даже язык полностью позаимствовала. Хотел бы я посмотреть на американского интеллектуала, который упрекает США за то, что там говорят на английском.

 Да, в России в XIX веке дворяне говорили по-французски. Но и английский двор в своё время говорил по-французски. А европейская интеллектуальная элита говорила на латыни. И что?! Разве плохо, что русский язык обогатился за счёт творческого использования лексики других языков? Это хорошо! И неправда, что по-французски изъяснялись потому, что в русском языке не было нужных слов.

 До XVII века на русский переводили Гомера, Библию, весьма сложные тео­логические исследования. Конечно, после Петра наш верхний класс стал весьма космополитичен, чем отчасти и объясняется «отчизнофобия» части нашей интеллигенции. Но почему же тогда наши дворяне, воспитанные во французской традиции, насмерть бились на Бородинском поле с супостатами? Выпили бы вина, поболтали на языке Корнеля и разошлись... А возьмите чистый, прозрачный язык русских народных сказок. Кто их рассказывал? Французы?

Россия не раз доказывала, что она - сильная держава.

 

Россия не раз доказывала, что она - сильная держава.

Что же касается измышлений о губительном влиянии на нашу историю христианства, то это очень напоминает лихой большевизм начала прошлого века. Оценка религии через политику как раз характерна была для таких агитаторов, как Емельян Ярославский, возглавлявший журнал «Безбожник». И если уж речь зашла о начале XX века, то надо понимать, что политический ярлык «черносотенцы» применяли тогда в отношении всех политических движений и деятелей, которые ставили русские национальные ценности выше классовых и интернацио­нальных.

Тысячи людей были записаны в черносотенцы и убиты только за то, что любили Россию и русский народ больше, чем, например, пролетариат Германии. Взять хотя бы выдающегося русского публициста Михаила Меньшикова, расстрелянного на глазах собственных детей. Да, у него были претензии к чрезмерному участию инородцев в революции. Но надо ли за это расстреливать?

 И что тогда делать с латышами, которые вообще объявили русских, искони живущих на балтийских берегах, людьми второго сорта? Но, увы, так далеко мысли «патриофобов» не залетают, предпочитая кружиться над отечественными помойками.

Впрочем, «отчизнофобия» не всегда болезнь, иногда это лишь кокетство — что-то вроде пожилой дамы с макияжем а-ля живопись Климта и мини-юбкой, переходящей в бикини..