То яма, то канава.

- Вы мне нравитесь, молодой человек, - сказал менеджер. – Вы не хотели бы работать здесь?

Молодой человек отложил блокнот и удивленно уставился на него.

- Вы хотите сказать, работать на вас? – с энтузиазмом переспросил он.

- Нет. Я имел в виду работать на себя, как работают остальные сотрудники моего отдела. На самом деле никто никогда не работает на кого-то. Я просто помогаю людям работать лучше и при этом приносить пользу всей организации. (Кеннет Бланшар, Спенсер Джонсон. "Одноминутный менеджер".)

Все, кому довелось читать это исполненное в художественном стиле руководство по управлению производством, безусловно признают высокую компетентность авторов. Удивительной на фоне такой компетенции мне показалась лишь фраза: "на самом деле никто никогда не работает на кого-то", из-за которой собственно и приведена вся цитата. Если говорить в терминах, используемых авторами, то следует сказать, что выполнена эта фраза в "командной" форме, исключающей всякие сомнения в том, что "никто никогда не работает на кого-то". Ведь главный герой произведения представлен авторами успешным и опытным менеджером, советам которого следует доверять. Соответственно и приведенное утверждение претендует в какой-то мере на истину в первой и последней инстанциях.

Так и бывает в жизни. Идешь по ровной дороге, кругом птички поют и вдруг раз… нога попадает в кем-то вырытую яму. Все. Хорошего настроения как не бывало. Случается, конечно, что нечаянно вырыли и забыли. Но тут-то… проверялось, исправлялось и не единожды. И коль уж "ямка" осталась, значит она вырыта вполне сознательно и где-то существует аналогичная. Ведь должен опытный менеджер знать, что человеческая история полна примеров борьбы людей за то, чтобы никто никогда не работал на кого-то. Наполнялась она такими примерами и во времена рабовладения, и во времена крепостного права. Да и СССР возник под тем же лозунгом, подаваемым в политэкономической литературе тех времен под видом борьбы с эксплуатацией человека человеком.

Не будет лишним напомнить, что условия для такого социально-экономического новообразования появились при общественном обустройстве, чем-то схожим с текущим. Поэтому нет никаких оснований утверждать, что болезнь, из-за которой случился "криз", именуемый революцией 17-го года, полностью исчезла.

С времен, когда Марксом был написан "Капитал", мир сильно изменился. Получили дальнейшее развитие акционерные общества и международные корпорации, появились сырьевые, фондовые и валютные биржи, появились и динамично развиваются международные финансовые и торговые организации. Все перечисленное, с учетом поистине фантастического (с позиции середины 18-го века) развития науки и техники, не могло не оказать влияния на структурный состав общества, на количественное и качественное состояние социальных слоев. Изменился средний уровень благосостояния людей: сократилась величина рабочей недели, большинство имеет крышу над головой, не голодает и имеет возможность одеться. Можно ли считать такие изменения достаточными для утверждения об исчезновении недуга, о том, что никто ныне не работает на кого-то? Излечивают или маскируют болячку существующие правила производственного взаимодействия? Не спряталась ли болезнь под достаточно тонким слоем общественного "жира", определяемого средним уровнем благосостояния? Не попытается ли она вылезти наружу там, где слой уменьшится и кому-то станет нечего терять, "окромя цепей" или чего-нибудь подобного? Гадать тут не хочется. Хочется получить твердый и внятный ответ. Мир достаточно хрупок и еще одного серьезного "криза" - который вполне возможен, если болезнь все-таки не исчезла, а затаилась - может не выдержать.

(из книги "Эксплуатация человека человеком (определение, разделение на формы, теоретическое и практическое устранение негативной составляющей)" https://vk.com/doc-66689286_371124104?dl=1ce9a9ff3914181103