Путин и любой

Любой ли лучше Путина?

Неожиданно ответ оказывается не простым. У вопроса много сторон.

Сторона эмоциональная. Да, любой.

Одна из претензий к Путину, что надоел. Все-таки 18 лет. Приелся. Вот бы новенького! Тогда совсем другое дело! А так, будьте любезны, поменяйте мне. Я туфли пять раз в году меняю, машину – раз в два года, а тут президента сменить не могу? Поменяйте немедленно!

Другая претензия – что бяка. И здесь не поспоришь. Бяка. Еще какая! Так что хочется очень переменить. На что? Эмоционально так вопрос не ставится. Когда ботинки жмут, их хочется просто скинуть. В чем я тогда буду ходить – это уже вопрос не эмоциональный.

Другая сторона, практическая. Здесь вопрос "Путин или любой?" просто не имеет смысла. Потому что МЫ поменять Путина не можем.

Окружение? Это для нас не так интересно, но думаю, что и окружение не может. Наше всё не производит впечатление человека, окружающего себя теми, кто может его сменить. Это всё фантазии беллетристов – как условный Тимченко с условным Ротенбергом вскладчину покупают условную табакерку, а потом стыдят заливающегося слезами условного Медведеву: "Хватит ребячиться, идите царствовать!". Сладкие сны после сытного обеда!

МЫ можем надеяться в этом вопросе только на бога. Что мы, к слову, и очень любим. Потому что надежда эта избавляет нас от необходимости что-то делать самим.

Так что вопросы "Путин или Навальный?" или "Путин или Собчак?" бессмыслены не меньше, чем, например, "Путин или Шойгу?".     

И, наконец, третья сторона – теоретическая: а если...

Какая замена Путина теоретически будет к лучшему? А какая к худшему? Ну, скажем, условный Стрелков, или условный Квачков, или кто-то еще из наших погитлерее патриотов – будет он лучше или нет? Но ладно Стрелков-Квачков... Эту публику в основном и держит в публичном поле, чтобы нас пугать. А вот, скажем, тот же Шойгу будет лучше? А хоть бы – и Кудрин?..

Вижу, вижу: при слове "Кудрин" у вас слюнки потекли: вот Кудрин точно будет лучше! А Греф – еще лучше! А самый хороший – Илларионов! Или Касьянов! Вот эти-то точно самые хорошие...  

Три воспоминания из российской истории. Был ли Хрущев лучше Сталина? А царь Николай лучше своего отца царя Александра? Или наоборот – царь Александр (другой) лучше своего отца царя Николая (тоже другого)?

Странные вопросы. Очевидно же, что – да. Один – Палкин, другой – Освободитель. Один – махровый реакционер, другой чуть ли не либерал. Один покрыл страну гулагом, другой освободил. О чем тут говорить? Какие вопросы?     

Так-то оно так. Но все они ограничивались полумерами. Все не шли до конца. И все, в конечном итоге, приближали гибель государства и катаклизмы для страны.

Лечить-то надо было царям самодержавие. Паразитизм крепостнический надо было лечить. Конституцию надо было устраивать. В английских королев превращаться. Парламент вместо Думы. Землю крестьянам. Работу дворянам (а не службу). Глядишь – и оба хороших царя умерли бы в своих постелях...

Да и с Хрущевым та же история.

Полная чистка партии, суды над причастными к репрессиям, молодой призыв, ограничение власти аппарата, отмена идеологического диктата... И кто знает, как бы развивалась история дальше?

Кто бы им позволил? Это вопрос сложный. А кто позволил Петру поднять Россию на дыбы? Эти же и не пытались. Что личную судьбу им, кстати, не улучшило. Как – и Борису Годунову, который, в отличие от Петра, тоже был сторонником реформ постепенных. Когда воды за завалом накопилось много, последнее дело – разбирать завал по камешку.    

Но здесь я рискую утонуть в исторических мечтаниях: если БЫ, да КАБЫ. В истории нет сослагательного наклонения, и мы не можем знать, что было БЫ, если БЫ... История нам дана не для этого – не для мечтаний о прошлом. Она дана, чтобы учить уроки. А урок простой – полумерами серьезные кризисы не лечатся. И на серьезные исторические вызовы полумерами не отвечают. Когда рушится стена дома, нет смысла обклеивать ее новыми обоями.

Не Путин должен быть целью протеста. А путинизм. Весьма специфический и можно сказать даже уникальный политико-экономический уклад, созданный (к слову сказать – не угодно ль этот финик вам принять?) не Путиным, а Ельциным. При нашей с вами, друзья мои, санкции.

Это мы с вами, дорогие мои, оставили страну и народ беззащитными перед воровством, ложью и пошлостью. Мы освятили пошлость свободой творчества, ложь – свободой слова, а воровство – экономической свободой.  Мы твердили и продолжаем твердить, что всё это – хорошо. Мы и сегодня готовы кидать бумажки в урну за олицетворение пошлости. И люди, идущие на службу у этому олицетворению, и сегодня не рискуют потерей лица. Мы и дальше будем с ними дружить. И считать их нормальными. И даже – прогрессивными.

Так чего же вы хотите? Мы и есть идеологический столп путинизма. И понимание того, что мы натворили, приходит к нам очень медленно и трудно. Вот сегодня, через тридцать, кажется, лет, Быков, наконец, вспомнил об "Аншлаге" и сказал-таки, что, это именно "Аншлаг" пробил дырку в дне. Редкое прозрение. А ведь и в "Аншлаге" пошлость воцарилась не сразу. И там ведь были талантливые люди. Только одни потом оттуда ушли, а другие стали деградировать. Под наше молчание и под гоготание братков.

И сегодня мы выбираем себе цель неправильно. Цель не Путин. Цель – путинизм. С Путиным (путинизм так устроен) мы ничего сделать не можем. Такая у нас конституция, такой конституционный суд, такое всё государство... А вот с путинизмом мы очень даже можем кое-что сделать. Если разоблачим всю мерзость, на которой он построен, и не забудем при этом и свою роль в его строительстве.

Но этого мало. Нам нужно предложить альтернативу. А у нас в качестве альтернативы нет ничего, кроме того, что однажды уже выросло в путинизм.

Вот о чем нам надо было бы думать и вот чем заниматься. А все эти вопросы Путин или Пупкин, Путин или Пипкина – смысла не имеют никакого. Это, простите за физиологичность сравнения, род интеллектуальной мастурбации. Приятно. Избавляет от внутреннего напряжения. Но к деторождению не ведет.