Нормальные всех стран, объединяйтесь!

 

Ну, насчет "всех стран" – это как-нибудь в другой раз. А объединяться необходимо. Нормальным. И нормальные, кажется, начинают это понимать. Что хорошо. А вот дальше – вопросы.

Вокруг чего объединяться? И как?

Именно "чего". Не "кого". "Кого" угрохают в момент. "Кого" может и сам скурвиться. Ненадежное это занятие – "вокруг кого". А "чего", то есть идею, убить нельзя. И скурвиться она не может. Даже когда ее извращают, извращается только ее "дочь". А материнская идея остается.     

Только здесь еще вопрос есть. Кто нормальный, а кто нет? Кого принимать, а кого подождать? Трудный это вопрос. Потому что формально и так, чтобы на все времена, на него не ответишь. Конечно, нормальные – это честные, рефлексивные, неостанавливающиеся в развитии, то есть думающие, смелые... Но где ж таких наберешь? А лепить-то приходится из того, что есть. Я же говорю – трудный. Но и об этом – не сегодня.

А сегодня – об идее.

Вот тут уважаемые люди дади набросок России после Путина. Есть о чем поговорить.

Позиция сводится к следующему: любить Запад, знать свой шесток, вернуть Крым и люстрацию поглубже.

В отношении Крыма не обсуждается. Вернуть и заплатить. Ворованное не впрок. Нельзя строить нормальную жизнь, считая (пусть и в глубине души) себя мразью. Здесь всё просто. Сказали об этом уважаемые люди, значит, есть за что их уважать.

А с остальным все гораздо сложнее.

Любить нужно всех. Включая Запад. Но слиться с Западом в одно нам невозможно. Как маслу и уксусу.

Разговор этот должен бы быть долгим и глубоким историческим, даже историософским  анализом. Я сделал это в СВЕТЕ ЖИЗНИ, но, как оказалось, опоздал: книг на 700 страниц к моменту написания СВЕТА уже никто не читал. Поэтому приходится в стилистике Твиттера.

Запад стоит на двух идеях – гуманизме и прагматизме. Обе нам чужды глубинно.

Прагматизм нам слишком приземлен. Антидуховен. (Естественно, не в смысле который вкладывают в "духовность" прагматики в рясах.) Не о прагматике наши мечты. И мечты у западников – еще больше не о том, чем у славянофилов. У тех, у сегодняшних славянофилов жлобства слишком много. В общем, прагматики из нас никакие. Воры наши иногда любят называть себя прагматиками. Но и они не прагматики – они воры.   

Но и гуманизм не наша идея. И не может стать нашей. Лучшие из нас человека, конечно, любят не меньше, чем западные гуманисты. Но любовь наша - другая. В гуманизме человек – высшая ценность. Весь человек. И хорошее, и плохое в человеке. Поэтому и стремится гуманизм сделать жизнь приятней, комфортней, чтобы она меньше жала и совсем не натирала. (Конечно – в тех рамках, в которых это позволяет прагматизм.) И при этом гуманизм пости не различает, чему именно жизнь не должна жать – хорошему или плохому в человеке. Зверино-Божественного дуализма природы человека гуманизм не видит. Он – идея атеистическая, нет в нем места для такого дуализма. Ну, а мы-то борьбу Бога со зверем чувствуем в себе каждую минуту.

В свое время, 500 лет назад гуманизм был даже не шагом, а прыжком в будущее. Но мы выросли за эти 500 лет, и теперь нам нужно другое. Это понимают на Западе не хуже нас. Но не могут прыгнуть выше головы. И поэтому выхода из общественного устройства, в котором возможности для развития человека ограничены возможностями развития шестеренки в механизме, предложить не могут.

А нас, хотя мы и живем во всех отношениях более грязно, западное благополучие даже не  то, что не греет, оно не очень нам светит. В смысле – не очень привлекает. Издалека, конечно, сверкает, но попробовали – полезла дрянь из всех щелей... На Западе, естественно, щели эти заделаны. Но дрянь, хотя и не в таких формах и масштабах, присутствует...

Теперь насчет шестка. Долой имперскость и даешь двадцать норвегий! Ну или хоть – эстоний!

Насчет двадцати сказать ничего не могу. Не знаю. Будет продолжаться то, что продолжается, может, и сорок будет. Но с норвегиями ничего не выйдет.

Все дело в том, что нам есть что сказать миру. И значит, сказать это придется.

Здесь нужна ясность. Попытки навязывать миру силой свои мерзости – а именно это почему-то назвали имперскостью – нужно прекратить. Попытки эти бессмысленны и самоубийственны. (Конечно, если говорить не о правителях, таким образом пытающихся законсервировать себя у власти, а о народе.) И в этом смысле все разговоры про "русский мир" от адвокатов нашей мерзости, естественно, отвратительны. Вся эта чаплинская клоунада и все эти соловьевские трели ничего другого, кроме яда ненависти, лжи и самолюбования, в народную душу не впрыскивают.  

Но у медали есть и совсем другая сторона. Почему не смеются над этим Чаплиным? Почему слушают этого Киселева? Потому что они задевают важную струну в народной душе, важный нерв... Мы же этот нерв либо не видим вовсе, либо, когда видим, стыд, сжигающий нас, не позволяет нам эту струну хоть сколько-нибудь адеватно интерпретировать. И в результате мы мечтаем этот нерв удалить, забывая, что душа не зуб – канал не запломбируешь.

Нерв этот – элемент коллективного сверхсознания, который можно назвать "миссией народа". Это часть более широкого образования коллективной психики – "идеи народа". Штука эта, миссия народа, осознается (хотя и ими почти всегда весьма смутно) лишь наиболее развитыми людьми народа. Но чувствуется – всеми, включая и аутсайдеров в развитии. Это не психическая болезнь, не мания величия. Это сама основа, сам корень психической жизни народа.

Идея эта у нас не западная. Мы вообще, как народ, на тысячу лет моложе Запада. Оттого и идеи наши совсем другие. Оттого и учеба наша у Запада такая своеобразная.

Идея эта наша заключается в том, чтобы создать новые, лучшие формы общественной жизни. Не просто прагматизм, а мудрый прагматизм, не просто гуманизм, а сверхгуманизм, надгуманизм. Что это такое? Да, мы только еще пытаемся понять, что это такое.

От того таким оглушительным был успех у нас коммунистической идеи и таким горьким разочарование. Отец оказался сукою. Но сама идея экспансии, идейной экспансии, экспансии не мерзости конечно, не лугандонии, а экспансии хорошего для нас, если хотите красивое слово, глубоко архетипична. Ее не убить. Не удалить. Канал не запломбировать. Наши юродивые не перестанут кричать о свете для мира, как не перестанут кричать, что нельзя молиться за царя Ирода. Это данность.

Нам сегодня стыдно. И есть за что. Поэтому так остра наша идиосинкразия на любые разговоры о величии, миссии, особенности и так далее. Слишком много налипло на всё это грязи. Всё это естественно. Но стыд не является для нас оправданием. Он необходим, но не достаточен. Нам нужно очень четко понимать себя. Коллективного себя. Народ. Иначе мы ничего сделать не сможем.