Забытая могила в старом парке.

 

Давным-давно,  в середине 60х, когда я был совсем маленьким, папа по утрам брал меня за руку и вел в детский садик. Идти было далеко,  с десяток кварталов, но не скучно. По пути он учил меня цифрам и устному счету, рассказывал о том,  как воевал и где побывал потом,  так что дорогу мы проходили незаметно и не без пользы. Ему было по пути, поскольку работал он в большом красивом здании, занимавшем почти половину квартала, внутри которого и находился мой детсад. Вечером он забирал меня, и мы возвращались уже каким-нибудь новым путем, заходя в магазины и покупая продукты,  а я заодно осваивал окружающий город и всякие полезные места. По выходным мы ходили с ним на огромную центральную площадь Куйбышева и запускали на ней воздушных змеев или он учил меня кататься на двухколесном велосипеде, либо шли на каток, расположенный на стадионе «Динамо», если это была зима, или на футбол, если дело было весной или осенью. Тогда там еще играла свои домашние матчи команда «Крылья Советов», а папа, посадив меня на трибуну, сам шел в оцепление,  поскольку служил капитаном милиции.

Летом же наш садик выезжал на загородную дачу, расположенную, как мне тогда,  казалось,  в настоящем дремучем лесу. К ней вела узкая тропинка сквозь густые заросли кустарника, вдоль причудливо изогнутых берегов озера, поросшего камышом и кувшинками. По нему плавали и громко крякали настоящие дикие утки, им подквакивали многочисленные лягушки. В скромных деревянных палатах и на стеклянных верандах мы проводили с друзьями немного времени,  лишь в непогоду, в основном осматривая и осваивая прилегающую территорию и находя себе все новые и новые развлечения по вкусу, вроде собирания здоровенных и страшных рогатых жуков, устройства потайных местечек у ограждавшего наш участок забора, пытаясь ловить рыбу или строя замки из песка на берегу озера. Наверху летали и пели птицы, внизу жужжали насекомые, над сочной зеленой травой вились стрекозы и бабочки,  которых мы безжалостно ловили, любуясь волшебным многоцветьем их блестящих на солнце крылышек. В темный и густой лес вокруг нас не пускали, да мы и сами боялись высоких и могучих деревьев,  охраняющие наши уютные домики от остального мира.

 

 Счастливая пора чистой невинности прошла быстро, но я не забыл те места и, повзрослев, не раз возвращался впредь, приезжая с детской художественной школой заниматься пейзажной живописью в 70-х годах, развлекаясь с друзьями и подругами на аттракционах открытого там детского парка в 80-х, гуляя со своими маленькими дочками по тенистым аллеям в 90-х. Мне нравилась его удаленность от городских шумных магистралей,  спокойная и чистая атмосфера, мы катались на водном велосипеде по его узким каналам, кормили с рук непуганых пушистых белок, ели вкусное мороженое, стреляли в тире. Даже давно уехав из любимой Самары в Москву, но каждый раз  вновь и вновь возвращаясь в нее, я старался опять пройти по памятным улицам, площадям и паркам. И только относительно недавно я узнал несколько лучше подлинную историю столь, как мне казалось,  знакомых мне с ранней юности мест.

 

  Прогуливаясь по удаленным закоулкам любимого парка, я вдруг набрел на скромный гранитный обелиск с надписью «Жертвам репрессий 20-40 годов», установленный на братской могиле множества невинно убиенных в сталинские времена горожан, священников, интеллигентов, рабочих, крестьян, военнослужащих и партийных, обвиненных в антисоветской пропаганде, измене Родине, шпионаже в пользу бразильско-египетской разведки, заговорах по расхищению народно-хозяйственных колосков, а то и просто в нежелании добровольно и практически бесплатно вкалывать в колхозах. Как оказалось, почти под каждым из сотен высаженных там дубов, скрывается захоронение 20-30 человек, расстрелянных в подвалах того огромного и мрачного здания КГБ на С. Разина, 37, напротив клуба им. Дзержинского, во дворе которого до сих пор находится мой старый добрый детский садик. Их трупы почти каждую ночь по будням тайно привозили на грузовиках и сбрасывали в откопанные заранее рвы. К утру в дальнем углу закрытых от посторонних дач НКВД не оставалось никаких следов, кроме малозаметных холмиков, на которых потом высаживались  новые деревья. На следующую ночь грузовики привозили сюда зачастую уже тела исполнителей, судей и следователей.

Всего там по данным архивов КГБ захоронено около 4-5 тысяч человек.

 

 Машина красного террора работала в Самаре почти без перебоев, начиная с 1919 года, когда массовые расстрелы производились в подвалах ВЧК, расположенного в знаменитом доме Курлиной, где теперь городские власти собираются открыть музей модерна. Дом, конечно, очень красивый, как и многие в Самаре, но там следовало бы скорее устроить экспозицию о преступлениях большевистского режима, возвращающую молодому поколению историческую память о тех страшных временах и раскрывающую им подлинную суть и смысл программы зюгановской КПРФ. На рядом расположенной городской площади ранее стоял Кафедральный собор, взорванный и разобранный коммунистами в 30х годах, камень которого пошел на огромный дом Промышленности и Оперный театр, но мало кто знает, что на месте уютных скверов, обрамляющих площадь, ранее находились городские кладбища, уничтоженные при строительстве Дворца Культуры, который должен был стать подобием московских сталинских высоток. На месте детского парка им. Щорса также находилось церковное Всесвя́тское кладбище. И теперь, выгуливая в них своих детей, молодые мамаши, возможно,  топчут кости своих недавних предков.

 Вообще, почти все стадионы, расположенные рядом со старыми храмами, например, Динамо и Буревестник, представляют собой фактически затоптанные спортсменами кладбища собора Покрова и соответственно Петра и Павла. Когда их сносили, то многие большевики прекрасно понимали, на что идут в пылу борьбы с религией и церковью, какое святотатство совершают, и какой грех берут на свои души и будущее своих детей. Вскоре после открытия в конце 70х парка Гагарина карусель Сюрприз сорвалась и разбилось много детей. Зато наши власти бережно хранят память о верных ленинцах и палачах своего народа, воплощенную в названиях улиц и площадей, бюстах, памятников и мемориальных досках, озаботившись памятью жертв политрепрессий лишь недавно, когда на смену скромному гранитному обелиску, поставленному по инициативе Самарского историко-просветительского общества «Мемориал» в 1989 г. на могиле расстрелянных земляков в Детском парке им. Гагарина, вдруг водрузили помпезную и странную статую голого мужика с веником, тут же прозванную горожанами «С легким паром!» вместо более официального Спаса. Однако стену общежития Мединститута на Арцыбушевской продолжает до сих пор украшать надпись, посвященная пламенному большевику В.Куйбышеву, отсиживавшемуся в 1916г. полгода в находившейся там тюрьме, но молчащая о том,  что в ее подвалах спустя несколько лет победившие коммунисты уничтожали не воров и убийц,  а классово чуждый элемент и заложников, которые никогда не слышали про либерастов и дерьмократов.

 

 Надо сказать,  что таких мест по Самаре и области еще немало. Большинство эвакуированных военных заводов были возведены в рекордные сроки и в нечеловеческих условиях морозной зимой 41 года ценой тысяч жизней строивших их голодных и раздетых политзеков Безымянлага. Рядом с каждой крупной стройкой социализма, как правило, располагалась своя зона, где жили, трудились и умирали от холода и истощения людей не меньше, чем в гитлеровских концлагерях. Есть безвестные кладбища и у Сызрани в Заусинском овраге, и у Волжской ГЭС, и в других больших и малых городах нашей области и страны. Когда нынешние сталинисты – путаники, последыши тех романтичных комиссаров в пыльных шлемах, что истребляли свой народ миллионами по всей стране в ходе Гражданской войны, голодоморов, чисток, коллективизаций и индустриализаций говорят о том, что цифры казненных сильно преувеличены, да и вообще время было такое, а международная обстановка требовала, типа –лес рубят, щепки летят, то мне хочется пригласить их в наш Дворец Спорта на аншлаговый концерт заезжего гастролера, и представить,  что все находящиеся сейчас под сводами живые, счастливые, молодые и старые 4000 человек, выйдя из переполненного зала, превратятся в мишени для безжалостных убийц с красными звездами на фуражках, будут погружены штабелями в грузовики и свалены в бесчисленные рвы, выкопанные по всему милому и старому парку. Если им и этого мало, то пусть представят себе в тех же могилах своих детей, жен и родителей, да и самих себя, любимых.