Кокша

Землесос <Витим>, 89-й год, Якутия.

    Была у нас кокша, Виктория, лет 40. Гром-баба. Ейный муж работал у нас
мотористом, потом разругался с дедом и ушел на добычу алмазов. Было такое
управление <Якуталмаззолото>.

     А Виктория осталась. Она была с Дона, казачка. После уезда Викиного мужа ее
стал любить капитан.

    Как-то я попросил ее на обеде выдать мне вилку, кроме ложки. Ну, чтобы
кушать второе блюдо было сподручнее. Но ведь ей надо было бы помыть потом аж
14 вилок (нас было 14 человек на <Витиме>). Вика выглянула из окна раздачи
и гаркнула:

-- Ты смотри на него! Прынц голландский! Вилку ему подавай! А шо, ложкой
нельзя?

    Она не выставляла на ночь ничего. Но ночью кушать очень хочется тем, кто
работает всю ночь напролет. На флоте принято оставлять немного еды
(бутерброды, печенье, чай) на ночную вахту. Вика не оставляла. Вдвоем с еще
одним молодым придурком мы стояли возле окна раздачи и мелко подпрыгивали от
желания поесть. Когда мой маленький товарищ сумел вскрыть замочек и открыть
окно раздачи, то, влезая внутрь камбуза и пачкая кирзовыми сапогами все
вокруг, он сказал:

-- Наивная чукотская девушка!

Она думала, что мы не залезем.

    Матрос Леша, лет 40, из Запорожья, очень хотел подобраться к ней поближе. Он
почесывал здоровенную лысину и спрашивал меня, ну вот как ему к ней подойти?
Я-то откуда знал? Мне было 18 лет, что я вообще мог знать? Леша доставал из
рундука шапку, купленную по случаю в Якутске, хранившуюся в картонной
коробке. Шапка была сделана из какой-то норки-пыжика-нутрии-чижика (для меня
они так и остаются все на одно лицо), и Леша задумчиво гладил приобретенное
пушное богатство. Через пару месяцев таких раздумий Господь подарил ему
возможность, медитация дала плоды. Леша сказал, что он теперь знает, что
ему делать. И пошел к Вике, которая гладила белье на прессе.

     Через пару минут он пришел обратно. Лысина была краснее обычного.

-- Не получилось, - сказал он.

     Я проходил мимо помещения, где Вика гладила белье, и спросил, не видела ли
она Лешу.

-- Этого козла? - спросила она, - Он пришел тут женихаться, мать его.
Предложил мне погладить его трусы. Охренел, что ли?Источник