Тушь Ленинградского завода

Лиза вышла из салона. Перрон оказался совсем маленьким и безлюдным. Было холодно. Ветер рывками прогонял воздух под длинной крышей над автобусами, свистя от злости и невозможности сорвать эту крышу, отнести ее подальше и разорвать на части...

Лиза села на небольшую скамейку. Вытянула "Лайф Голд". Прикурила. Жадно затянула в себя аромат далекой беспечной жизни. На душе было так же холодно, как и снаружи начавшейся неожиданно осени. Она ехала домой, к маме. Маму она не видела сто лет. Не до того было. Лиза полжизни натягивала на себя удобные отношения. Пока эти отношения окончательно не рухнули. 

Лизу еще в школе все считали красивой, а потому недоступной. Она убедила себя, что дурой быть и вредно, и опасно. После школы уехала занять достойное место в сфере, где кружатся большие возможности, а заодно мужчины, ценящие недоступную любовь. Нашла это место, но...

... К Лизе подошла девочка лет шести, одетая не по сезону. Тихо спросила:

- Тетенька, у тебя есть пирожок?

Лиза непонимающе посмотрела на ребенка. Девочка была очень симпатичной, но неухоженной. Золотистые спутанные волосы, большие голубые глаза. Совсем игрушечная. Она напомнила Лизе куклу, которая была у нее в детстве. Таких сейчас уже не продают. Теперь одни "Барби". Ее кукла была почти настоящей. Прямо копией живой девочки из советского правильного фильма, в котором рассказывалось, что такое - хорошо, и что такое - плохо. Лиза тайком брала из маминой сумочки тушь. Красила кукле длинные ресницы. Тушь была в небольшой картонной коробочке. На ней было написано - "Ленинградский завод".

Девочка спросила опять:

- Тетенька. У тебя нет пирожка?

Лизе вдруг стало плохо. Вся прожитая жизнь промелькнула перед ней в секунду, но не в кадрах, а в ощущениях. Первый муж, подобие счастья, потом второй. Рост потребностей. Машины, дачи, поездки на острова, рейдерские захваты, стрельба у офисов, потеря всего: уход мужа, отказ бывших друзей. А детей она так и не завела. Не получилось. Осталась только мама. Далеко. В той жизни, которая совсем непонятна и бессмысленна, но которая снова должна стать ее...

Лиза уже почти не видела девочку, по ее щекам текли большие крупные слезы. Лизу бил озноб. Из нее лилось, захлебываясь, то, что так долго скрывалось от нее самой.

Девочка растерянно смотрела на плачущую женщину. Гладила грязной ручонкой ее ухоженную длинную ладонь. Быстро повторяла:

- Тетенька! Не надо! Не плачь. Не надо мне пирожка. Не надо Я уже не хочу кушать...

....................................................

Автобус медленно отъезжал, а Лиза через окно долго не отрывала взгляд от маленькой фигурки, которая становилась еще меньше. 

- У вас растеклась краска на лице. - посмотрев подозрительно на нее, произнесла соседка слева.

- Да... В глаз попала тушь... Тушь Ленинградского завода. - машинально ответила Лиза.