Рита, часть пятая

К родителям, понимая их состояние, или скорее считая, что понимает, Юрий собрался быстро. Накупив гостинцев и всяких вкусностей, загрузил машину и выехал. День был морозный, солнце слепило глаза, и вскоре он с трудом выдерживал яркий свет, не помог и опущенный козырек. Снизив скорость, он начал вспоминать, где последний раз видел темные очки. Кажется, они должны лежать в бардачке.

В себя он пришел, когда его доставали из покореженной машины, вокруг были незнакомые лица. С трудом сфокусировав зрение на невысоком мужчине, он спросил:

- Что случилось?

- Вы залетели под ПАЗик или он налетел на вас, еще не понятно. Вас в Москву или Долгопрудный везти, мы тут рядом с ним?

- В Долго.., - начал Юрий и его опять накрыла темнота.

Марианна Федоровна не находила себе места, Юрий не позвонил на работу и не отвечал на звонки. Она начала обзванивать больницы, но набрав несколько номеров, остановилась. Прошла в комнату компьютерных гениев, как они называли себя и, подойдя к Диме, наклонилась:

- Дима, узнай, не было ли аварий на дороге на Долгопрудный, номер машины вот, - она положила на стол записку.

Вернувшись на рабочее место, она достала алфавитную книгу и стала искать телефон родителей Юрия. Нашла, выписала на листочек и положила перед собой. Внешне спокойная она ждала очередного удара судьбы. Внутри нарастала паника, выливавшаяся в мелкую дрожь. Дверь распахнулась, и Дима с порога объявил:

- Есть контакт, пострадавший доставлен в Долгопрудный, находится в реанимации.

- Дима, кто из ребят может отвезти меня туда?

- Лучше взять Андрея, ему никуда не надо торопиться, на месте и определитесь. Ребятам сказать?

- Подожди, я оттуда позвоню и все расскажу. Зови сюда Кнопку, пусть отвечает на звонки. Где директор она не знает, выехал, хорошо?

- Проинструктирую.

- Ну, я поехала.

Дима, молча, кивнул головой и вышел вслед за ней из приемной.

Она не помнила, как ехали, очнулась только в приемном покое, Андрей стоял рядом, бережно поддерживая ее под руку. Все справки им выдали быстро, ничего утешительного, приходит в сознание и тут же теряет его. К ним вышел хирург. Из его слов вырисовывалась страшная картина. Марианна Федоровна с трудом держалась на ногах, а ведь еще надо заехать к родителям, сказать такое по телефону невозможно.

Андрей помог ей сесть в машину и повез к Касьянам. На третий этаж дома сталинской постройки она поднялись вместе. Марианна Федоровна позвонила. Дверь распахнулась мгновенно:

- Что случилось? – мужчина смотрел на них, едва переводя дыхание.

- Юрик попал в аварию, он в больнице, в реанимации, - по лицу Марианны Федоровны потекли слезы.

- Где, где он?

- Здесь, на улице Павлова, в Центральной.

- Сейчас я, мигом. Только жене… - он замолчал.

Марианна Федоровна, тронула его за руку:

- Вы езжайте с Андреем, а я останусь с Елизаветой Андреевной.

Игорь Ильич кивнул и судорожно вздохнув, начал надевать куртку.

- Обуйтесь, - мягко напомнила ему женщина, заметив, что он шагнул к дверям прямо в шлепанцах.

- И, Андрей, узнай в милиции, где машина, что с ней, где Юрины документы.

Мужчины ушли.

Марианна Федоровна начала медленно раздеваться, ожидая появления хозяйки, но в квартире стояла тишина. Разувшись, женщина прошла вглубь квартиры, в первой комнате никого не было, во второй тоже, в последней комнате в кресле-каталке сидела женщина, кресло было повернуто в сторону окна, и Марианна Федоровна поняла, что Елизавета Андреевна видела как муж сел в машину.

- Что случилось с Юриком? - спросила Елизавета Андреевна, не поворачиваясь.

- Он попал в больницу, Игорь Ильич сейчас все узнает.

Да, не такой представлялась Марианне Федоровне встреча с новыми родственниками, но она постаралась взять себя в руки и говорить спокойным голосом.

- Елизавета Андреевна, меня зовут Марианна Федоровна, - начала женщина и встретилась с устремленным на нее взглядом. Юрина мать смотрела на нее через зеркало, стоявшее справа. Оно стояло под таким углом, что сидевшая видела дверь комнаты.

- Я знаю, кто вы, мне жаль, что мы не встретились раньше, - голос был тих, очень тих, - вас не затруднит принести мне воду из кухни, я хочу выпить лекарство.

- Да, да, конечно, вам кипяченую?

- Да, из чайника.

Марианна Федоровна прошла на кухню и налила воду в красивый стакан.

Подходя к дверям, она услышала всхлипывания, Елизавета Андреевна плакала. Марианна Федоровна обошла кресло и протянула женщине стакан воды.

- Вы ведь тетя Юрика, я правильно поняла?

- Да, он сын моей сестры. Мы можем быть вполне откровенны. Я не собираюсь предъявлять какие либо права на вашего ребенка, и не собираюсь требовать его внимания, я хочу просто присутствовать в его жизни, кроме него у меня никого нет.

- Я вас понимаю, ведь у меня тоже никого нет, кроме сына. В той аварии я потеряла возможность не только рожать, но и двигаться. Юра – все, что у меня есть.

- Я не знала, извините.

- За что? Вы ни в чем не виноваты. Когда мне сообщили, что мой ребенок умер, в это же самое время умерла ваша сестра и ее девочка, а вот Юрика смогли выходить. Я подумала, что это судьба и сказала мужу, он ни минуты не сомневался в том, что это божий промысел.

- Вы чудесная мать, Юра такой умный, воспитанный, его очень любят на работе. Вы воспитали очень чуткого человека.

- Спасибо. Позовите, ой, извините, Игоря же нет.

- Вам еще что-нибудь надо?

- Нет, садитесь в кресло, на столике лежит альбом, там детские фотографии сына.

Марианна Федоровна села и взяла в руки старый бархатный альбом, фотографии в нем вставлялись в приклеенные уголки.

- Это альбом принадлежал маме моего мужа, он такой теплый, что я решила не переставлять фотографии в современный пластик, - задумчиво произнесла Елизавета Андреевна.

Марианна Федоровна медленно листала альбом и понимала, что ребенка окружали любящие заботливые родители.

Игорь Ильич вернулся вместе с Андреем. Они прошли на кухню, что-то положили на стол и появились на пороге:

- Юрия обследовали, внешних повреждений два – сломана левая рука и сильный ушиб тазовых костей с большой гематомой, он постоянно теряет сознание, ему сделали МРТ и вызвали консультанта из Бурденко.

Марианна Федоровна облегченно перевела дух, неизвестность страшнее всего. Но тут же с удивлением посмотрела на отца Юрия, вот так без подготовки выпалить все с порога?

- Хорошо, дорогой, ты меня успокоил, а то я себе места не находила.

- Из Бурденко приедет их бывший главврач, он оперирующий нейрохирург, доктор наук.

Игорь Ильич повернулся к Марианне Федоровне, медленно, с опаской, отводя взгляд от жены:

- Думаю, можно сообщать вашим коллегам о происшествии.

- Да, конечно. Вы заехали в полицию? Что произошло на дороге?

- Чистой воды случайность и обычная российская беда: Юрий, похоже, отвлекся или его ослепило солнце, а водитель ПАЗика, попытался объехать какой-то ящик, что упал с грузовика. Автобус смял правую сторону Юриного «Форда», и, хотя сработала подушка, достал до мальчика.

Потом посоветовались и решили, что Марианна Федоровна останется у них, а Андрей вернется в город и будет постоянно на связи, чтобы не отвлекать от работы остальных.

Андрей уехал и Марианна Федоровна, помогая Игорю Ильичу на кухне, решила ему рассказать о Рите.

Игорь Ильич выслушал начало истории и остановил ее:

- Сейчас сядем за стол, и вы расскажите все, чтобы и Лизонька была в курсе.

Итогом рассказа стало решение родителей пригласить Риту приехать.

И вот все в сборе, Риту привез Андрей, он передал родителям деньги от коллег и попрощался.

Вырванный из привычной среды, раскапризничался Коленька, Рита страшно смутилась, но Елизавета Андреевна попросила дать его ей, пока готовится смесь.

Ребенок успокоился, хорошо покушал и, пройдя необходимые водные процедуры, задремал.

Нависла тишина, она была тревожной и неподвижной. Рита, смущаясь и понимая ответственность момента, попросила:

- Вы не могли немного рассказать о вашем сыне, он отшучивается, ничего не рассказывает.

- О, о нем много можно рассказывать, более изобретательного ребенка не было ни у кого из нашего окружения, - охотно отозвалась Елизавета Андреевна, - помнишь, - повернулась она к мужу, - как он вышел погулять через форточку, когда мы жили на Северной? Шалости сыпались из него как из рога изобилия. Его девизом могло стать «Ни дня без проказ», - она улыбнулась мягко и нежно.

Рита, по привычке, взяла в руки карандаш и лист бумаги, она рисовала, слушая воспоминания родителей, и на листе появлялись одна за другой мизансцены Юриного детства.

Вот он спасает котенка от соседского пса, заплатив за доброту мечтой покрасоваться в новой шикарной курточке, вот он падает с дерева, которое было выше всех остальных и на него категорически было запрещено залазать всем детям. 

Родители видели, как сосредоточенно работает девушка, и продолжали свои воспоминания. Да и расходиться по комнатам не было смысла, никто просто бы не заснул. Иногда в разговор вступал отец, он рассказывал, как учил сына работать инструментами. Особенно ему запомнился урок по забиванию гвоздей, мальчик так увлекся, что набил гвоздей в двери и полы квартиры, свой последний гвоздь он вбил в письменный стол отца. Столу было около ста лет, поэтому следующий урок был посвящен реставрации… Ну и выдергиванию гвоздей.

Перед тем, как разойтись по кроватям, решили, что Рита и Игорь Ильич с утра сходят в больницу, а Марианна Федоровна останется «на хозяйстве», как выразился мужчина.

Марианна Федоровна в душе удивлялась выдержке, которую демонстрировала Рита. Спокойный голос, сухие глаза так девушка выглядела весь вечер. Женщина сходила умылась и вернулась в комнату, где им постелил на ночь Игорь Ильич, Рита стояла у окна, прямая, даже с легка откинутой назад головой. На звук шагов она повернула голову, лицо было залито слезами, но ни звука не сорвалось с ее губ.

- Риточка, давай надеяться на лучшее.

- Я надеюсь, иначе я бы, наверное, выла во весь голос, - прошептала девушка.

Утром позавтракали, и Игорь Ильич с Ритой ушли в больницу. Елизавета Андреевна, услышала, что завозился Коленька, и попросила, чтобы его дали ей.

Марианна Федоровна посадила малыша ей на колени и пошла на кухню готовить смесь. В квартире было тихо, до нее долетела веселая песенка, которую напевал красивый женский голос. Она подумала о включенном телевизоре, но когда вернулась с пиалочкой смеси, то поняла, что пела Елизавета Андреевна.

Вскоре из больницы вернулся Игорь Ильич и сказал, что ночью, прямо с колес, профессор Кудаяров сделал Юрию операцию, сейчас сын в реанимации, но повторная томография показала, что все хорошо.

Елизавета Андреевна, тихо, стараясь не напугать ребенка, заплакала. Марианна Федоровна вышла на кухню и смыла с лица слезы холодной водой, промокнула лицо и повернулась, чтобы вернуться в комнату. На пороге стоял Игорь Ильич, по его лицу было видно, как нелегко ему далось спокойствие, с которым он говорил, он осунулся, глаза покраснели.

- Вы, Марианна Федоровна, можете сходить в больницу, Рита там осталась, но мы, конечно, ребенка понянчим.

Женщина кивнула и пошла одеваться.

В больнице она прошла к перегородке, отделявшей реанимационное отделение от коридора, и сразу увидела Риту, сидевшую с карандашом и листом бумаге около открытой двери палаты, она рисовала. Марианна Федоровна поняла, что так Рита старалась держать себя в руках. Она тихо подошла к девушке и посмотрела в палату, Юра лежал с забинтованной головой, глаза закрыты, лицо бледное. Опустив глаза на лист бумаги, по которому бегал карандаш, она увидела широко раскрытые глаза Юрия.

- Девочка боится его рисовать с закрытыми глазами, - поняла женщина.

И тут же услышала тихое восклицание Риты:

- Смотрите, он открыл глаза.

Она хотела сказать:

- Ты же сама его так нарисовала, - но подняла глаза и встретилась с взглядом Юры. Он смотрел на них, он их видел и улыбался…

Домой они шли с Ритой окрыленные, Юра пришел в себя, теперь все будет хорошо.

В квартире было тихо, малыш спал, Игорь Ильич куда-то ушел, Елизавета Андреевна сидела с книгой рядом со спящим ребенком.

-Вы знаете, - подняла она глаза на вошедших женщин, - даже зная, что в малыше нет ни грамма моей крови, я чувствую с ним родство.

И попросила:

- Риточка, сделайте для меня его портрет.

Рита молча кивнула, но что-то вспомнив, вышла в прихожую и вернулась с несколькими листами бумаги, протянула Елизавете Андреевне.

Это были наброски, сделанные в больнице у кровати Юры. Елизавета Андреевна посмотрела их и прижала их к груди:

- Он смотрит?

- Да, он открыл глаза и даже улыбнулся, видите?

- Боже, неужели судьба к нам благосклонна?

Вернулся Игорь Ильич и принес продукты, женщины втроем отправились на кухню, оставив мужчин наедине, правда, младший из них просто сопел в уголке кровати.

Выздоровление Юрия шло наперекор всем прогнозам стремительно. Он уже разговаривал с отцом, Марианной Федоровной, Ритой… Только мама его не видела. Марианна Федоровна спросила Юрия как его мама гуляет, Юра объяснил, что для этого приглашают знакомых и они на руках выносят ее, а потом сажают в кресло, которое уже стоит внизу во дворе.

- Я думаю, что надо ее сюда привезти, она скучает по тебе.

- Я тоже соскучился по ней.

На следующий день тепло одетая Елизавета Андреевна сидела в коляске под окном больницы, а потом, с помощью, санитаров коляску вкатили в лифт и подняли до нужного этажа.

Мать и сын смотрели друг на друга, и Марианна Федоровна увидела, какой любовью засветились глаза обоих. Свидание было кратким, но настроение Юрия поднялось, а Елизавета Андреевна просто светилась счастьем, ее мальчик выздоравливает.

Рите надо было ездить на работу, и она обратилась к Марианне Федоровне с просьбой присматривать за малышом, который уже начал своим поведением вызывать беспокойство: он встал на ножки, и удержать его в манеже не было возможности. Марианна Федоровна согласилась, ей доставляло удовольствие проводить время с малышом. Елизавета Андреевна тоже с удовольствием брала мальчика, но ей, конечно, было это делать труднее. Марианна Федоровна вдруг осознала, как рос ее племянник в этой семье. Мама, прикованная к креслу, отец постоянно на работе, видимо, именно поэтому Юра вырос таким отзывчивым и очень самостоятельным человеком.

Выйдя в магазин за хлебом, Марианна Федоровна не минуты ни задумываясь, купила букет крупных белоснежных хризантем и принесла их Елизавете Андреевне:

- Мне захотелось сделать вам приятное, возьмите, пожалуйста!

- Хризантемы – мои любимые цветы, спасибо.

- Я поставлю их в эту вазу? – показала Марианна Федоровна на высокую белую вазу матового стекла.

- Это последний подарок Юры, извините, я хотела сказать подарок на последний мой день рождения, надеюсь, и подарок и день рождения не последние, - улыбнулась тронутая подаренными цветами Елизавета Андреевна.

Женщины занимались малышом и много разговаривали, у них начали складываться практически родственные отношения, они начали называть друг друга по именам, много смеялись.

Игорь Ильич продолжал работать, но после работы он обязательно заходил в больницу справиться о сыне и просто постоять около палаты, глядя на него.

Юре становилось все лучше, он упорно разрабатывал сломанную руку, и терпеливо принимал назначения врачей.

Теперь, когда все успокоилось, жить в чужой квартире, казалось бы, не было необходимости, но родители Юры высказались против отъезда гостей, если их так можно было теперь называть.

- Юра будет беспокоиться, если вы не будете приходить к нему каждый день, он ждет вас обеих, - сказал Игорь Ильич, жена согласно кивала головой, - да-да, лучше дождаться его выписки.

Приезжали проведать шефа ребята из фирмы, они привезли пакеты с продуктами и после посещения Юры устроили дружное застолье. Родители поняли, что их сын не просто  начальник, он дружит с этими парнями и девушками. Марианна Федоровна, знавшая их всех, неожиданно была им представлена как тетя Юрия Игоревича, что вызвало дружное удивление:

- Как же так, никто не догадывался, что вы родственники, - высказался за всех Дима.

- Мы и сами не догадывались, - улыбнулась Марианна Федоровна.