Правда о трёхлинейной винтовке

Русская пехота, Первая мировая война

В советское время было очень модно издавать книги, в которых авторы доказывали российские приоритеты буквально на все и вся, лишь бы только подвести базу под то, что сформировавшаяся у нас в стране «новая историческая общность людей — советский народ», — есть самое прогрессивное народообразование на Земле. Ну, а почему та же самая винтовка капитана Мосина не была названа его именем, объясняли исключительно тем, что царь Александр III и его министры «благоговели перед Западом». Но время прошло, многое из тайного тогда сегодня стало явным и вот теперь мы можем уже точно сказать, почему наша трехлинейная винтовка образца 1891 года так и оставалась тогда безымянной.

А начиналось все как водится с создания соответствующей комиссии, которая так и называлась — «Комиссия по испытанию многозарядных ружей», которая была создана в России при ГАУ (Главное артиллерийском управление) ещё в 1883 г. Комиссия занималась тем, что добывала за границей и испытывала вместе с нашими российскими различные образцы многозарядных винтовок, одна из которых должна была поступить на вооружение русской императорской армии. Ружье капитана Сергея Ивановича Мосина с магазином в прикладе было признано «заслуживающим полного внимания», однако дело с ним не пошло.

Русская пехота

Затем уже в 1889 г. комиссия взяла за основу для разработки новой винтовки французскую систему Лебеля, причем по её образцу должны были сделать ствол, а калибр уменьшен до 7.62-мм(т. е.до 3-хлиний). Сама комиссия при этом была переименована в «Комиссию по выработке образца малокалиберного ружья». Как видите первый шаг на пути к «трехлинейке», был сделан без какого бы то ни было участия капитана Мосина, а ведь ствол это основа всякого ружья!

Первый образец винтовки Леона Нагана — фабриканта из Бельгии, был доставлен в Россию 11 октября 1889 г. После чего уже в декабре капитан Мосин получил от Комитета задание, звучавшее так: «Руководствуясь ружьем Нагана, проектировать ружье пачечной системы (т. е.заряжавшееся патронами из „пачки“ — обоймы) на 5 патронов, но применить в этом ружье затвор своей системы». Всю весну и лето 1890 г. конструкторы совершенствовали свои разработки: Мосин — на Тульском оружейном заводе, а Наган на собственном фабрике в Льеже. Когда пришло время заказывать винтовки для испытаний, оказалось, что винтовки и обоймы у Нагана были дороже, чем у Мосина, хотя и не намного. Но поскольку армия у России была очень велика, и оружия ей требовалось много, то разница в копейки в итоге оказалась значительной. Ещё в 1889 г. подсчитали нужную для перевооружения сумму, и она привела царя в ужас. Ведь требовалось перестроить все производство винтовок, построить новые заводы, закупить материалы. Так что любая экономия в этом деле приветствовалась!

Сергей Иванович Мосин

В контракте с Наганом было оговорено, что даже если его винтовка и не будет принята на вооружение, то ему все равно будет заплачено 200000 рублей за все права пользования его системой. Опять преклонение перед Западом? Да нет, всего лишь соблюдение норм международного права, ведь ружье Мосину дали делать на основе ружья Нагана,т. е.по сути дела, совершенно официально покусились на его авторские права! Наган понимал это очень хорошо и уже через неделю после подписания контракта направил в ГАУ письмо с претензией на соблюдение своих прав по восьми пунктам. «Я имею основания полагать, что ружья сходного с моим не было в России ни в марте нынешнего года, ни тогда, когда я представил его в прошедшем году», — писал он.

Комиссия тут же подняла протоколы и пришла к выводу, что Наган имеет права изобретателя почти на все перечисленные им детали. Правда, сам Мосин с этими выводами не согласился, однако Комиссия настаивала на своем. Все, однако, хорошо понимали, что речь идет о многомиллионных заказах на оборону, поэтому кто у кого, что заимствовал в данном случае, было делом десятым, а самое главное заключалось в том, чтобы дать армии изделие самого лучшего качества и по самой минимальной цене.

Затвор Мосина © BigBattles

Решить «кто прав, а кто виноват» окончательно можно было только в ходе сравнительных испытаний обеих систем.

Испытание проводились в марте 1891 г. и показали, что… винтовки Нагана более тщательно сделаны,потому-тоу них и было меньше осечек. Но зато по заключению Оружейного отдела ГАУ «они… представляют собой механизм более сложный для выделки». Так9-огоапреля 1891 г. решилась судьба винтовки Мосина, потому, что главным требованием к российскому массовому оружию пехоты всегда была простота его изготовления. В тоже время Комиссия тогда ещё называла новый образец «системой Мосина с обоймой Нагана»,т. е.подчеркивала, что у него не один автор, а два.

Да, но как назвать такое ружье, после его принятия на вооружение? Военный министр Ванновский, как никто другой, знал, что Мосин далеко не единственный его автор. Поэтому в своей резолюции написал так: «В… новом образце имеются части, предложенные полковником Роговцевым, Комиссиею генерал-лейтенанта Чагина, капитаном Мосиным и оружейником Наганом, так что целесообразно дать выработанному образцу наименование «Русская 3-линейная винтовка образца 1891 г." Однако как же тогда быть со стволом от винтовки Лебеля? Получается, что всего лишь одно слово «русская» тянет за собой в название ещё и такие слова как «французская» и «бельгийская», а это получается уже нонсенс!

Советские девушки-военнослужащие

Да, но неужели к этому времени в международной практике не было опыта, какие названия давать подобным системам оружия, если у них был не один, а сразу несколько авторов? Конечно, был, да только в нашем случае применить его было нельзя. Например, в Англии на вооружение находилась винтовка Ли-Метфорд, двойное название которой подчеркивало, что магазин у неё конструкции американца Ли, а нарезка ствола англичанина Метфорда. Пулемет«Кольт-Браунинг»был сконструирован Джоном Браунингом, но доработан на заводе Кольта. Однако в данном случае у новой винтовки получалось что-то уж слишком много «отцов»! Конечно, можно было бы дать ей двойное название:Мосина-Нагана, но… для Александра III, ярого русофила, называвшего боевые корабли русского флота именами православных святых, такое было неприемлемо. Случись все это в СССР, его винтовке конечно бы дали имя одного Мосина, но в царской России понятия о чести офицера такого не допускали. То есть это было время такое, вот его имени данный образец трехлинейной винтовки и не получил!

Советский снайпер

Сразу же после принятия винтовки на вооружение Наган, как и договаривались, получил 200000 рублей наградных. Но за это он должен был передать в полную собственность российского правительства не только все имевшиеся у него патенты на свою винтовку, но и те, что он мог бы получить на пять лет вперед, что само по себе является признанием значительности его вклада в новый образец. Затем он должен был передать России все (!) технологические чертежи, лекала, оснастку, сведения о допусках, сортах и стоимости стали, способы закалки стволов,т. е.обеспечить весь технологический процесс производства нового оружия, а также дать гарантию прибыть, если потребуется в Россию со своим мастером для налаживания её производства.

Мосину пожаловали премию в 30000 рублей, так как посчитали, что он работал над созданием своего ружья на казенных заводах и делал его за казенный счет, к тому же получал жалование, будучи полностью освобожден от своих служебных обязанностей, что, в общем то, в те годы случалось не часто. Затем он был удостоен Большой Михайловской премии, вручавшейся всего один раз в пять лет, получил звание полковника, а впоследствии был награжден орденом Св. Анны и назначен начальником Сестрорецкого оружейного завода и в итоге стал генерал-майором — т. е.за десять лет прошел путь от капитана до генерала и, следовательно, карьеру по тому времени сделал просто блестящую.

Но всю оставшуюся жизнь роптал на то, что… «Нагану дано 200 тысяч рублей…, а мне только 30 тысяч за проект и построение всего ружья, которому даже не дано названия его изобретателя…и что Наган оказался вознагражденным более меня». То есть он каким-то образом забыл, что работал над чужими образцами, официально получив задание их улучшать, и с этим заданием он, действительно справился довольно хорошо, однако принципиально нового ничего не изобретал!