Дмитрий Быков: Я о другом. О том, при чем тут Бог.

На модерации Отложенный


В России Бог живет не по углам, как думают агенты чуждых станов.

Тут взорванный восстановили храм, тут Бога защищает Залдостанов —

крутой Хирург, глава «Ночных волков», чья гордая эмблема — хищник серый,

а пиетет пред Путиным таков, что, кажется, уже граничит с верой.

Патриотичным кажется ему — советского консорциума сыну —

устроить лагерь байкерский в Крыму, чтоб возвратить России Украину.

Нет, я не против. Я и сам могу советского напомнить человека:

пишу как раз на крымском берегу, под шум прибоя и детей Артека:

у них тут по субботам дискотека.

Сюда и Путин прибыл в эти дни(а то в России, правда, как-то тускло).

Встречались с Януковичем они, подробно обговаривалась Тузла, —

но миновать Хирурга он не мог. Они друзья. Они общались кратко.

Главе вручили куртку «С нами Бог», и в этом есть какая-то загадка.

Меня уже не трогает вопрос, что общего у Путина с Хирургом:

обидчивость и поиски угроз, пристрастие к молебнам и хоругвям,

решенье государственных задач (поистине, Хирург вождю советчик) —

и думаю, что он такой же врач, как ВВП — прославленный разведчик.

Прошу волков меня не загрызать, тут оскорбленья нет, они ошиблись:

я именно как раз хочу сказать, что он прекрасный врач, а Путин-Штирлиц.

Их выбор обоюден и глубок: спасибо хоть, еще не дружит с Хеллом!

Какой бы был пиар, какой предлог, назло врагам, от страха помертвелым, вдвоем заняться взломом между делом…

Я о другом.

О том, при чем тут Бог.

Ни обкурившись, ни упившись в хлам, я не могу понять такого Бога.

Его склоняют по таким углам, куда и черту лазить — чести много.

За Бога тут нацист, «нашист», масон, специалист по чарам и по чакрам,

Михайлов Стас и радио «Шансон», весь криминал и — страшно молвить — Чаплин,

носители таких кромешных пург, что прихожане в страхе обмирают.

Такому Богу нравится Хирург. Ему приносят в жертву Pussy Riot.

Он любит дураков, а к умным строг. Он к милосердью вовсе не пригоден.

Я не хочу кощунства: это Бог, но, вероятно, Велес или Один,

а может, Марс, античный бог войны, а может быть, иной давнишний идол,

которому с рожденья все должны, хотя никто в глаза его не видел.

Он хочет жертв. Он любит ратный строй. Он требует смириться и ужаться.

Внутри он исключительно пустой, но выглядит загадочно ужасно.

Мы все пред ним не стоим ничего, он скучный бог кочевников и ханов —

воинственное с понтом божество, какому служат Дугин и Проханов.

Он кулаки от ярости грызет, он сам себя сжирает понемногу —

и раз его друзьям пока везет, он с ними, да. Не с нами же, ей-Богу.

Наш Бог не так везуч, не так хитер. Ему милее байкера, без спору,

крадущийся по Крымску волонтер, приравненный сегодня к мародеру.

Кощунниц он наказывает сам. Он сходит к тем, что Бога не искали.

Он не заходит в тот бетонный храм, где молятся бетонной вертикали.

Возможность же все это наблюдать, как человеку в мире бестиарном, —

единственная, в общем, благодать, доступная в России христианам.