Лишь бы не было войны

Ссылаясь на опыт учения психоаналитика Зигмунда Фрейда политолог Николай Миронов обозначил рефлексы и фобии, которые в качестве коллективного бессознательного свойственны российскому народу. История России наполнена жестокими войнами, смутами, распадами и сборками, которые, конечно же, породили общенародные тяжёлые травмы, мучительную боль, комплексы и страхи, и этим не брезгуют пользоваться в частных интересах «фараоны» российской политики со свитами придворных «жрецов», «летописцев», «глашатаев», «опричников», «палачей» и «скоморохов».

Итак, что же, по мнению Миронова, мешает нормально жить и строить своё будущее российскому народу?

«Фобия номер 1. Страх войны (нашествия). Это глубинная фобия, образовавшаяся еще во времена, когда на Русь почти ежегодно нападали орды, жгли города, уводили пленников. Похожий страх, кстати, есть у европейцев, которые тоже боятся „всего, что на Востоке“, потому что и на них в свое время тоже совершали нашествия варвары. Эту фобию удачно используют политики, которым нужно в невыгодном свете выставить Россию, сделать из нас агрессора: корни доверия европейцев к такого рода мифам уходят глубоко в их историю. Перебороть эти страхи, укрепившиеся в годы холодной войны, без сомнения, очень сложно.

Но вернемся к России. Страх войны, который немного притупился после упадка Орды и расширения наших границ при династии Романовых, вновь усилился в XX веке, после Великой Отечественной войны и во времена ядерной истерии 50-70-х годов. Советская пропаганда очень активно задействовала этот страх, создав уродливую черно-белую картину мира и образ Запада-агрессора. „Лишь бы не было войны“ (иначе говоря: „Я готов пожертвовать всем, лишь бы на нас не напали“) — эта установка возникла именно в послевоенное время. Она успешно эксплуатировалась тогдашней властью, которая могла оправдывать с ее помощью свои экономические неудачи. Пользуется ею и нынешняя власть, заменяя для народа жизненные, социальные блага мнимой (так как реальной угрозы войны сейчас нет) „защитой от внешних угроз“.

Вообще, российский народ исторически привык жертвовать собой ради Отечества. Когда-то это было действительно необходимо, но явно не сейчас. Однако государство, эксплуатируя народные фобии, требует жертв постоянно: ведь народ в массе своей в геополитических тонкостях не разбирается, а из телевизора каждый день доносятся залпы и канонада. „Хорошо, что у нас — не как там!“ — восклицает обыватель, и вот он уже готов платить втридорога за то, что ему и так положено за его налоги».

Фобия номер 2. Страх смуты (гражданской войны). Смут в нашей истории тоже было предостаточно. Последняя была относительно недавно, в 90-е, и народ совсем не хочет, чтобы что-то подобное повторилось. Именно страх хаоса служит для народа аргументом против участия в массовых акциях, из-за него люди выбирают меньшее, как они считают, зло («стабильность» государства, даже если оно и неэффективно), боятся перемен из страха потрясений. Государство, эксплуатируя эту фобию, постоянно держит в изоляции оппозицию, не давая ей усилиться. А телевизор вторит: «Вы же не хотите, как на Украине?!" Обыватель смотрит на то, какой у соседей бардак, и «голосует сердцем».

Фобия номер 3. Страх распада. Именно наличию у народа этого страха обязана своим появлением партия «Единая Россия» (вначале — «Единство»). Развал СССР, центробежные тенденции внутри России вновь возродили эту тоже вполне себе древнюю фобию: Русь долго жила в состоянии раздробленности, и это очень вредило нашему народу. Государство и тут сумело извлечь для себя выгоду: «Вы же не хотите развала страны? Правильно, а значит, вам нужна сильная, крепкая власть. Власть кого? Ну, разумеется, нас, кто же вам еще Россию-то собирать будет?..»

Помимо фобий у нас есть еще пара не менее вредных комплексов. Один из них возник опять же из-за распада страны и называется «Восстановим СССР». Подобные психологические сложности были в истории многих народов — Германии, Турции, других бывших империй. Мир, однако, уже достаточно изменился, и возрождение в прежнем виде советской державы сейчас, увы, практически невозможно. Остались экономические, культурные связи, и ими нужно активно пользоваться.

Второй комплекс очень напоминает те, о которых писал Фрейд, — он называется «Я теперь никому не верю». Это как после неудачного расставания с любимым человеком — сложно начать новые отношения. Так и наш народ: немного поиграл в демократию и реформы, был кинут и обманут — и теперь во всем этом «разочаровался». Мы не верим партиям, политикам, общественникам, друг другу, сидим в апатии и депрессии, пережевываем, как нас кинули. И верим тому, кто «хоть что-то делает». Россия как бы вернулась к своему «бывшему», который после хаоса 90-х показался не так уж плох. Я имею в виду возрождение авторитарного, по сути однопартийного политического режима. Хотя настоящей демократии и нормальной Конституции у нас не было — их надо было строить, прилагать усилия, как делали та же послевоенная Германия, Япония, Восточная Европа, Латинская Америка… Но нет: один раз не получилось — и все, у нас опустились руки, мы стали искать того, кто «наведет порядок».

Все вышеперечисленные фобии и комплексы, по мнению Миронова, иллюзорные. Их нужно пережить и забыть. «Войны никакой в ближайшее время не будет, нашим границам никто не угрожает. Гражданская война и реформы — это разные вещи. Совершенно не обязательно оплачивать безопасность и стабильность столь высокой ценой, как это происходит сейчас, можно потребовать как минимум больше социальных благ от нашего богатого природными ресурсами государства. России не угрожает распад, даже если у нас будет больше демократии и больше конкуренции на выборах. Наконец, вместо СССР достаточно для начала возродить экономически, демографически и культурно сильную Россию (чего в принципе сейчас не происходит), а там, глядишь, к ней потянутся и другие страны. Ну, а что касается депрессии, повторю: демократию и публичную политику мы с вами, товарищи, практически и не попробовали, чтобы о них судить. Мы построили заведомо нежизнеспособную систему, отдали всю власть Ельцину (а он — олигархам), а теперь сетуем. Однако чего на зеркало пенять, коли сами и виноваты», — пишет Николай Миронов.

Не ставя под сомнение описанные автором коллективные фобии и комплексы (конечно, его доводы небеспочвенны), невозможно не возразить итоговым выводам, которыми Миронов подвёл черту. Потому что в них автор обозначил ещё одну фобию, лелеемую властным режимом, который условно можно назвать «сами виноваты». Да-да, россияне виноваты в том, что не так каются, неправильно кланяются, склонны к бунтам, долго запрягают, не того выбирают, хотя уже научно доказано, что никаких честных и свободных выборов в России не было с момента её выпадения из общесоюзного проекта. Народу попросту и не дали попробовать демократию на вкус, покрутив морковкой перед носом и подсунув обманку в виде псевдоплебисцитов. Нужно подчеркнуть, что строили такую систему вовсе не мы. Автор, под словом «мы», возможно, имел в виду всех граждан России — от тех, кто живёт во дворцах и летает на частных самолётах до обитающих в подвалах бомжей, бродящих между мусорными баками пешком.

Но, можно не сомневаться, что первым нет дела до вторых, а вторые вряд ли участвовали в построении государственной системы РФ.

Да, первые могли использовать вторых, но никак не наоборот.

То есть слово «мы» здесь неуместно. Россия давно де-факто разделена на сословия, на касты которые находятся в классическом противоречии друг с другом. Политики, чиновники, олигархия государственного масштаба фактически превратили себя в социальную группу замкнутого типа, не подотчётную обществу и государственным органам. Российские элиты, собственно, весьма опосредованно олицетворяют себя и своё место под российским солнцем, храня свои капиталы, недвижимость и семьи на Западе, мечтая быть там принятыми, уважаемыми, почитаемыми. А Россию используя только лишь в качестве кормовой базы. В то же время подавляющее большинство россиян мечтают жить в своей стране, справедливой, трудовой, демократичной, праведной. Согласитесь — это очень разные «мы», с разными интересами и устремлениями.

«Классическая пирамида, в которой общество и народ — это основание, а система управления пирамидальная и замыкающаеся на высшие институты власти, в здоровом случае всегда имеет обратные связи, в том числе формирующие власть, давящие на власть, участвующие в выработке её решений. В приватизированном же государстве макушка пирамиды оторвана от основания и все попытки транслировать интересы, нужды, чаяния общества, участвовать в вертикалях обратных связей, в том числе в избирательных процессах, убиты. Верхушка замыкается сама на себя, правящие элиты самовоспроизводят себя, превращаясь в подобие неротируемой хунты, и такие институты, которые являются необходимыми для успешности развития страны, как демократия, выборы, ротация, в стране уничтожается», — заключает лидер Партии нового типа профессор С.С.Сулакшин.

Пожалуй, в этом и есть основная суть, корень российской депрессии. Её крона же разрастается в иные области. И говорить о том, что войны никакой в ближайшее время не будет, может человек, пытающийся выдать желаемое за действительное. Война уже идёт. В Донбассе, в Сирии — локальных горячих конфликтах на карте большого гибридного геополитического противостояния, на алтарь которого приносятся жизни русских людей как Большой России, так и её цивилизационных осколков.

И если из Москвы кому-то не заметны угрозы российским границам извне, то они существуют в латентном состоянии. И существовали всегда, пока на планете есть Россия. В том числе никуда не исчезла угроза её границам по внутренним линиям раскола. Они пошли не только по разрезам глаз, цветам кожи и местам проживания, но двинулись вглубь и по социальным слоям. Власть против безвластных. Молодёжь против стариков. Богатый против неимущего. Здоровый против больного. Сильный против слабого. Мошенник против честного. Этих невидимых линий — огромное множество, и все они чреваты стать в один миг причинами больших потрясений.

«России не угрожает распад, даже если у нас будет больше демократии и больше конкуренции на выборах», — пишет Николай Миронов, чем только подтверждает другую мысль, что чем больше у россиян будет свобод, прав, правды, демократии, чем нравственней будет власть и государство, чем справедливее законы, тем крепче будет Россия и тем меньше ей угрожает катаклизмов. И наоборот — диктатура, репрессии, коррупция, стяжательство, фальсификация только усиливают внутренние центробежные процессы.

«Наконец, вместо СССР достаточно для начала возродить экономически, демографически и культурно сильную Россию (чего в принципе сейчас не происходит), а там, глядишь, к ней потянутся и другие страны», — считает автор статьи. Но здесь также есть повод возразить.

С одной стороны, Россия действительно нуждается в серьёзной реконструкции, в фундаментальном перестроении всех систем государства. Но с другой стороны, Россия не имеет права ждать с моря погоды и питать надежды, что кто-то к ней когда-то потянется. Эти процессы — внутренних революционных преобразований и внешних геополитических наступлений — не должны расходиться во временных периодах. Потому что «другие страны», под которыми четверть века стало принято называть республики бывшего СССР, это тоже части исторической России, это её единый народ, попавший под влияние (и даже оккупацию) недругов нашего Отечества. Если ждать, как говорят некоторые придворные кремлёвские политологи, что, к примеру, Украина и украинцы когда-то прозреют, опомнятся, покаются и сами вернутся в лоно единой страны, то можно не дождаться никогда.

Ибо враг не ждёт, он перекодирует Украину и украинцев (Латвию и латышей, Грузию и грузин и т.д.) во врагов России. Нужно не ждать, а действовать, создавать условия, вести информационную битву на всех участках геополитического фронта. За умы и за души. А этого, увы, не наблюдается, скорее наоборот — Кремль делает всё, чтобы оттолкнуть от России бывших соотечественников.

Николай Миронов задаётся вопросом: «Каких угроз сейчас реально стоит бояться россиянам?» И даёт ответ: «В первую очередь — проигрыша в мировой социально-экономической конкуренции и критического отставания от передовых стран мира. Гонка цивилизаций ускоряется, как в калейдоскопе сменяются технологические уклады. Будем честными: России в этих процессах нет. Мешают нашему развитию: неэффективное государство, отсутствие профессиональной команды того самого „прорыва“, засилье одних и тех же лиц, уже неоднократно проваливших все начинания, но остающихся почему-то в правительстве; коррупция; авантюрные траты триллионов рублей на мегапроекты вместо вложений в стратегически важные отрасли и человеческий капитал (мозги, здоровье людей); пресловутая сырьевая игла; „элита“, уводящая капиталы за границу… Тысячу раз об этом говорилось — и тысячу раз наш народ пропускает это мимо ушей. Повторим еще раз: России нужна серьезнейшая реформа государства и власти — без этого никакого прорыва и даже просто развития не будет. А будет все по Фрейду — сплошные комплексы и фобии».

И здесь попросту нечем возразить автору. Разве только добавить, что проигрыш в мировой социально-экономической конкуренции и критическое отставание от передовых стран мира однозначно приведут Отечество к развилке, где с одной стороны война, с другой — смута, с третьей — распад. Это отнюдь не фобии и не комплексы, а вполне прогнозируемые Центром Сулакшина сценарии. Имеющие свою природу, закономерное социальное объяснение и исторические аналогии. Интуитивно их, безусловно, чувствует и автор статьи — политолог, попытавшийся сложившиеся в российском общества критические противоречия увязать с теорией Фрейда.

Фрейд здесь всё же ни при чём. Если уж у большинства граждан России и есть фобии, то вкратце они заключаются в страхах лишиться работы, потерять бизнес, быть задавленным репрессивной машиной, оказаться в местах не столь отдалённых. То есть личное стоит выше общественного. И именно эти внутренние «зажимы» каждого не позволяют людям объединиться и биться с кастой неприкасаемых за свои права и переустройство России, загоняя граждан в состояние глубокой депрессии. А война, всеобщий хаос, распад — это, увы, уже несколько иная глубина — не доступная, забытая, зажившая как старая рана. А значит — не столько пугающая (что доказывает общеполитическая ситуация на Украине), нежели возможные личные потрясения и проблемы, которые в состоянии создать ведущий Россию в пике властный режим.