У 100 олигархов денег в 2,2 раза больше, чем у всей России

Несмотря на декларации Путина о борьбе с бедностью, имущественное расслоение растет.

Впереди всех депутат Сахалинской облдумы Дмитрий Пашов — Forbes насчитал у него 6 млрд. 226,14 млн. рублей. Как утверждает издание, депутат является владельцем ООО «Монерон» — крупного добытчика краба с выручкой 7,97 млрд. рублей по итогам 2019 года. Неплохо, правда?

Немного отстал по размеру состояния — 5 млрд. 477,6 млн. рублей — депутат законодательного собрания Камчатского края Игорь Евтушок, совладелец «Океанрыбфлота», крупной рыбопромышленной компании на Камчатке.

В тройку вошел и зампред заксобрания Челябинской области Константин Струков — 5 млрд. 54,69 млн. рублей. Он президент УК «Южуралзолото группа компаний».

На четвертом месте — член Совета Федерации от Камчатского края, cовладелец «Океанрыбфлота» Валерий Пономарев: у него «скромные» 2 млрд 799,42 млн руб.

Пятерку замыкает депутат Магаданской областной думы Александр Басанский — 2 млрд. 735,76 млн. рублей. По версии Forbes, он основной владелец Колымского производственно-коммерческого концерна «Арбат», который занимается добычей драгоценных металлов, производством ювелирных изделий и торговлей ими.

Здесь впору замереть от восхищения. Чтобы порадоваться за соотечественников, у которых бизнес процветает, а дела идут в гору, несмотря на кризис.

Увы, в списке Forbes всего 100 таких счастливчиков на 144,5 млн. населения России. И подавляющая часть этого населения движется — в плане успехов и роста благосостояния — ровно в противоположном направлении.

18 сентября Росстат сообщил, что число россиян с доходами ниже прожиточного минимума во втором квартале 2020 года (на него пришелся основной удар пандемического кризиса) достигло 19,9 млн. человек — 13,5% от общей численности населения. По сравнению с первым кварталом, бедных стало больше на 1,3 млн. человек.

Ранее сообщалось, что реальные располагаемые доходы россиян во втором квартале упали сразу на 8% в годовом выражении, что стало рекордом в XXI веке. Наибольший вклад, кстати, внесло падение доходов от предпринимательской деятельности на 41% к первому кварталу.

На этом мрачном фоне лопающиеся от денег госчиновники и законодатели выглядят, как минимум, странно. Почему имущественное расслоение в России растет рекордными темпами, куда оно заведет страну?

— На Западе, чтобы стать состоятельным человеком, необязательно иметь связи с государством — они появляются потом, — отмечает экономист, научный сотрудник Санкт-Петербургского государственного экономического университета Андрей Заостровцев. — Там практически все представители сверхбогатых, начиная от Илона Маска или Билла Гейтса — то, что англичане называют self-made man. Люди, которые сделали себя сами.

Но в России ситуация особая — богатыми здесь не становятся, а назначаются. Богатство у нас — результат особых отношений с государством. Отсюда и стремление сверхбогатых закрепить себя в этом статусе. Скажем, избраться в региональный парламент, чтобы эти связи сохранялись и развивались.

У нас будущий богатый должен вписаться в систему государственных связей — только тогда ему вести дадут какой-нибудь бизнес под прикрытием. Но это — в самом скромном случае. Могут дать что-то покрупнее — должность руководителя, пусть не высшего звена, в одной из госкорпораций. Где доходы руководителей совершенно не связаны с успешностью деятельности корпорации.

Замечу также, что у нас крупные предприятия только формально частные, а де-факто находятся под контролем власть имущих. Те же крабы на Дальнем Востоке: попробуйте прийти в этот бизнес со стороны — гарантированно ничего не выйдет. Поскольку там все зарегулировано — и под предлогом природоохранного законодательства, и без него.

Отсюда и резкое имущественное расслоение в России. В описанной ситуации традиционного среднего класса попросту не возникает. Человек либо всю жизнь работает на скромных работах по найму, либо попадает в очень узкий круг граждан, которые через государство делают себя состоятельными людьми.

На деле, наши состоятельные люди откусывают куски государственных пряников. Я это называю «властный капитал».

«СП»: — Какое место в этом устройстве относится малому и среднему бизнесу?

— Среднему и малому бизнесу особенно развиваться не дают. Если такой бизнес где-то присутствует, то платит и официальные налоги, и неофициальные — дань чиновникам, контролирующим организациям, силовикам.

А если вы платите двойные налоги — какое тут развитие?!

«СП»: — Получается, у расслоения в России нет пределов? Почему это не вызывает недовольства в обществе?

— Прежде всего, в нас стране нет голода. Все что-то едят, никто не умирает — этого в России достаточно, чтобы ситуация не сползла к социальным потрясениям.

Учтите также, что в России огромная теневая экономика. Те же данные Росстата о бедности получены либо из официальных источников, либо из опросов. Но люди при таких опросах называют «белую» зарплату, хотя многие де-факто имеют еще статус самозанятых.

Масса самозанятых не платит никаких налогов: ремонт компьютеров, маникюр, массаж, репетиторство — вот основные сектора теневой занятости. Люди, которые в них работают, не заявляют ни о своих доходах, ни о своей занятости. Они живут как бы вне государства — причем, благодаря дополнительному доходу, на приемлемом для России уровне.

Они не пойдут на улицу с плакатами. Им проще обеспечить себя теневым способом, чем участием в уличных акциях, которые, как правило, ничего не дают, кроме самоудовлетворения. В протестах в РФ, на мой взгляд, реально участвует та небольшая прослойка населения, которая склонна заниматься общественной деятельностью. А основная масса граждан занята совершенно другим — она ищет для себя способ выживания.

— Социальная дифференциация при нынешнем авторитарном режиме нарастает, несмотря на декларации Владимира Путина о борьбе с бледностью, — считает секретарь ЦК КПРФ, доктор политических наук Сергей Обухов. — Причем с начала 2000-х ситуация все хуже и хуже. Видимо, социальное расслоение заложено в самой сути режима бонапартистского типа — когда все государственные институты декоративные, когда сформировалось правление 1000 семей, и когда Кремль является выразителем интересов этих кланов.

Напомню, по оценкам аналитиков, состояние 100 российских олигархов превышает объем всех наличных денег в стране в 2,2 раза, и весь бюджет РФ в 1,5 раза. Всего 100 человек имеют больше денег, чем необходимо на содержание всей российской армии, полиции, учителей, врачей, чиновников, дорог, ЖКХ, космоса.

Со стороны кажется, что даже инстинкт самосохранения у системы не работает, если она в такой ситуации плодит бедность. На деле, система заинтересована в маргинализации и обнищании населения, поскольку это укрепляет режим. Всецело занятый борьбой за выживание человек не занимается борьбой с режимом. Такая борьба — удел сытого среднего класса.

С другой стороны, 1000 сверхбогатых российских семей отстроили государство-корпорацию. Они заменили советский патернализм и лояльность государству-отцу, государству-старшему брату, на зависимость от работодателя, которому смотрят в рот. По сути, произошел социальный регресс — восторжествовали феодальные отношения.

В этой реальности — я называю ее реальностью постмодерна — мы и живем. В ней вроде бы капиталистическое общество, а вроде бы и феодальное. Вроде бы государство подкармливает пенсионеров и прочие зависимые слои, чтобы они не бунтовали, а эти слои напрямую зависят от своих работодателей и глав корпораций.

Это режим, я считаю, а-ля режим «каудильо» Франко.

«СП»: — Как долго будет держаться такая ситуация?

— В начале XX века рабочий класс Петрограда и Москвы — который совершил Октябрьскую революцию — был, по сути, тогдашним средним классом: и по уровню образования, и по уровню доходов. Царский режим создал своего могильщика — пролетариат.

Нынешний режим, объективно, тоже вынужден будет создать своего могильщика — креативный класс, людей интеллектуального и научного труда. Средний класс необходим сверхбогатым хотя бы для извлечения прибыли из естественных монополий. И средний класс как раз с режимом готов бороться.

Замечу также, что большинство жителей мира утратили веру в преимущества капитализма. По данным Edelman Trust Barometer, 56% в мире считают, что вреда от капитализма в нынешнем виде больше, чем пользы, а улучшения своей жизни в ближайшие пять лет в развитых странах ждет лишь треть населения. В России, отмечают Edelman Trust Barometer, на улучшение жизни через пять лет надеются только 34% опрошенных.

Все это, на мой взгляд, говорит об одном: нынешняя система в России может жить, но не может размножаться. Ее существование, я считаю, закончится при первой попытке транзита верховной власти: такие вещи не наследуются и не воспроизводятся.