Китай активизируется в Европе

Как уже не раз отмечалось в НВО, вопрос о развитии отношений Китая с ЕС становится одним из центральных в новой глобальной политической игре. Он вполне заслуживает того, чтобы периодически возвращаться к нему в связи с теми или иными знаковыми трендами и событиями.

За последние полгода к таковым можно отнести, во-первых, взаимные манёвры в связи с приближающимся сроком определения позиции руководства ЕС по вопросу оценки экономики КНР в качестве “рыночной”. Во-вторых, обратило на себя внимание проведение в начале ноября с. г. в Риге комплекса мероприятий в рамках форума с участием 16 стран Центральной и Восточной Европы (ЦВА), с одной стороны, и Китая – с другой.

Напомним, что в 2001 г. соглашение о вступлении КНР в ВТО включало в себя условие, согласно которому по истечении последующих 15 лет экономика страны будет соответствовать статусу “рыночной” (Market Economy Status, MES). Получение такого статуса будет означать, что на внешних рынках Китай торгует по правилам ВТО и, следовательно, в отношении китайской продукции покупатели не имеют права вводить антидемпинговые барьеры.

Но исследование, проведенное в середине 2015 г. некой группой экспертов от европейских промышленных кругов, показало, что одномоментное снятие всех ограничительных барьеров на пути китайского товаропотока в Европу грозит последней потерей порядка 3,5 млн рабочих мест.

Относительно качества самой этой работы мнения китайских и европейских экспертов расходятся. Однако важно другое, а именно то, что европейские промышленники настороженно относятся к перспективе снятия барьеров в торговле с КНР.

В ходе прошедшего в июле с. г. “промежуточного обсуждения” Коллегией ЕС вопроса о предоставлении статуса MES Китаю положительное его разрешение было увязано с требованием по снижению экспорта на мировые рынки китайской стали и отказу от демпингования её продажной цены.

Следует отметить, что уже свыше года словосочетание “перепроизводство и торговля сталью по демпинговым ценам” стало устойчивым мемом риторики политиков и СМИ западных стран, когда речь заходит о списке важнейших проблем в политико-экономических отношениях с КНР.

Нельзя сказать, что указанный мем родился на пустом месте. В Китае лучше, чем где бы то ни было понимают негативные последствия (прежде всего для собственной экономики) перепроизводства стали, а также другой промежуточной продукции и сырья (например, угля) на предприятиях с устаревшими технологическими процессами.

Однако намеченное в начале текущего года руководством страны кардинальное решение этой и прочих экономических проблем неизбежно будет растянуто во времени.

А ЕС, вероятно, устал ждать, и в первой половине ноября с. г. Еврокомиссия решила ввести “временные” (сроком на полгода) антидемпинговые меры в отношении поставляемых КНР стальных труб. По окончании указанного срока, то есть ближе к середине 2017 г., Еврокомиссия собирается только вернуться к “окончательному” рассмотрению вопроса об указанных мерах.

На это известие последовала немедленная и негативная реакция со стороны министерства торговли КНР, заявившего о необоснованности аргументов, привлечённых Еврокомиссией для обоснования своего решения.

Спустя две недели на одном из основных двусторонних форумах, каковым является “Гамбургский саммит”, вопрос о снятии к 11 декабря 2016 г. (то есть к сроку, предусмотренному 15 лет назад) всех барьеров в китайско-европейской торговле был поднят вице-премьером Госсовета КНР Лю Яньдун.

Однако на её недвусмысленный и вполне определённый призыв ответы, прозвучавшие со стороны вице-президента Еврокомиссии Ю. Катайнена и министра иностранных дел Германии Ф.-В. Штайнмайера, носили политкорректно-благожелательный, но слишком общий характер. Что не оставляло пространства для свершения чуда с получением КНР статуса MES в последующие две недели, то есть до контрольного срока 11 декабря.

Но активность Пекина на европейском континенте носит разносторонний характер. Из прочих мероприятий особенно выделилось очередное совещание глав правительств 16 стран ЦВА, с одной стороны, и Китая – с другой, которое было проведено на этот раз в Риге 5 ноября с. г.

Формат “16+1” был организован в 2012 г. в целях сотрудничества в областях “инвестиций, транспорта, финансов, науки образования и культуры”. К наиболее значимым европейским участникам указанного формата относятся Польша, Чехия, Венгрия, Румыния, Болгария.

По итогам работы формата “16+1” стороны подписали “Рижские руководящие принципы” и “Рижскую декларацию”. Первый документ нацелен на ближайшую перспективу, во втором “определены действия по интенсификации сотрудничества по развитию портов, транспортных коридоров и инфраструктуры” между странами ЦВЕ и Китаем.

В “Декларации”, в частности, подтверждается первостепенная значимость инициативы по созданию единой портово-транспортной и логистической инфраструктуры, которая должна связать между собой ареалы Адриатического, Чёрного и Балтийского морей. С подобной инициативой годом ранее на аналогичном саммите формата “16+1” выступил премьер-министр КНР Ли Кэцян.

Отметим, что, на первый взгляд, указанная инициатива вписывается в более широкий проект “состыковки” китайской концепции “Возрождения великого шёлкового пути” и так называемого “Европейского инвестиционного плана”. Указанный проект был согласован (также годом ранее) в Пекине в ходе проведения 5-го “Китайско-Европейского экономического диалога”.

В связи с этим представляются убедительными возражения китайского издания Global Times на упрёки некоторых европейских экспертов, рассматривающих сам формат “16+1”, а также итоги его последнего заседания как свидетельство намерения КНР расколоть “единое европейское пространство”.

Тем не менее, если исходить из вышеизложенного, то картинка, предваряющая статью в Global Times, точно отражает нынешнее реальное состояние двусторонних отношений. На этой иллюстрации улыбающаяся китайская панда в цивильном европейском костюме и портфелем в правой руке приветствует сидящего за кирпичной оградой джентльмена в цилиндре, который через огромную подзорную трубу настороженно разглядывает гостя.

Наконец, представляется уместным сделать два замечания общего плана. Во-первых, как мы и ранее отмечали, значимость для КНР условной “Европы” отнюдь не сводится к сфере экономических отношений. В обостряющейся глобальной американо-китайской игре возрастает весомость фактора политического влияния на страны европейского континента.

Во-вторых, неизбежные новые тренды во внешней политике США, сложные процессы внутри самой “Европы”, экономическая и политическая глобализация Китая и его оппонента Японии, активное позиционирование России в окружающем её пространстве делают трудно прогнозируемым характер развития отношений в конфигурации, образуемой этими ведущими мировыми игроками.