Импортоапокалипсис. Импорт – наше все. Что было б, лишись мы вдруг его?

На модерации Отложенный

Однажды Ивану Ивановичу приснился очень страшный сон. И не сон даже, а настоящий кошмар. Будто он проснулся, а из страны исчезли все импортные товары.

В комнате на гладкой бетонной стене дома советской постройки висела одинокая картина. На полу валялись какие-то старые книги. В углу стояла тумбочка, которую давно хотели выбросить, но так и не сподобились. Телевизора на тумбочке не было.

Стол и шкаф IKEA пропали. Кровать тоже. Иван Иванович лежал на бетонном полу, и под ним была только простыня, а на нем – ничего. Трусы отсутствовали.

Как хорошо, что не выбросил старую простыню – подумал Иван Иванович, после чего завернулся в нее и отправился на кухню.

На кухне одиноко стоял стол. Это было изделие какой-то местной фабрики, приобретенное почти случайно. В углу, на месте холодильника, лежала небольшая горка продуктов – яйца, сыр, хлеб и что-то еще.

Из посуды осталась пара граненых стаканов, которые раньше стояли в тумбочке, а теперь лежали на полу. И железная миска. Еще валялась старая терка и скалка, которой давно уже не пользовались.

Раковины не было. Крана тоже. Однако вода почему-то не хлестала из торчащей трубы. Сначала Иван Иванович подумал, что кто-то из ЖЭУ перекрыл воду во всем доме, потому что краны наверняка пропали не только у него. Но потом догадался – воды нет нигде. И не потому что вода импортная, а потому что пропали либо насосы на станции, либо какие-то фрагменты трубопровода и арматуры.

Плохо дело, – подумал Иван Иванович.

Очень захотелось горячего чая с бутербродом, но кипятить было нечего и не на чем. Чайника не было.

Среди горки продуктов Иван Иванович нашел кусок сыра, отломил хлеб (ножа не было) и начал есть всухомятку.

Хорошо хоть окна не исчезли, – подумал он.

Окна были местного производства, пластиковый профиль – из продуктов нефтехима. Стекло тоже было своим. Про фурнитуру Иван Иванович не знал точно, где она произведена, поэтому в его сне окна не вывалились.

 

Слегка подкрепившись, Иван Иванович пошел проверять кладовку. Там обнаружилась его старая форма, в которой он пришел из армии и которую потом надевал при поездках на дачу; из обуви нашлись сандалии и резиновые сапоги.

В ванной обнаружилась пара грязных носок.

В выцветшей армейской форме на голое тело и в резиновых сапогах Иван Иванович вышел на улицу, дабы оценить состояние дел и перспективы.

Там неловко бродили редкие прохожие, нелепо одетые и с недоумением глядящие друг на друга. Из предметов одежды чаще всего на них встречались старые пальто, плащи, камуфляжная форма, трико. На некоторых были ватники. На ногах – валенки, тапочки, кирзовые сапоги, иногда стоптанные туфли. В основном это были мужчины.

В глаза бросились две бабки на старой лавочке, которые сидели как обычно и в чьем наряде вроде ничего не изменилось.

Во дворе было непривычно пусто. Из автомобилей стояла пара Жигулей и Газель. По прилежащей улице проехала Волга, за ней военный Урал.

Какой-то мужик в пальто проехал на старом велосипеде. Под пальто, судя по всему, ничего не было.

 

На углу стоял Газ-63 с прицепом-бочкой, на которой надпись "Квас" была закрыта куском картона с грубо выведенным "Вода". К бочке стягивались люди. Из кузова грузовика тоже что-то раздавали. Когда Иван Иванович подошел поближе, увидел, что это был хлеб.

Он взял воды в предоставленный ему полиэтиленовый пакет, булку хлеба, расписался в ведомости и побрел домой.

Двое мужиков во дворе смотрели небо. Иван Иванович посмотрел туда же – там пролетал самолет.

Мужики спорили:

– Ту!

– Ил!

– Да кто у нас на Илах летает?

– Военные.

Пока Иван Иванович следил за самолетом и пытался оценить, что вероятнее – Ил или Ту, во двор заехал военный Урал, из кабины вылезли солдат и офицер, солдат опустил борт и залез под брезент, а офицер достал плакат и начал крепить его сбоку.

На плакате было написано: «Одежда, обувь, белье – один комплект в руки». И чуть ниже, более мелким шрифтом: «Мужчинам от 18 до 40 лет предлагаем вступать в ряды РА – вы будете размещены в отапливаемых помещениях, обеспечены трехразовым горячим питанием, куревом и почтовой связью с родственниками».

И тут Иван Иванович проснулся...