Система власти в России меняется кардинально. И Путин – больше не диктатор

На модерации Отложенный

Думаю, всем интересно, как на самом деле устроена сегодня власть в России и каковы реальные властные возможности президента Путина, например. Или премьера Медведева. Или олигархов – как частников, типа Усманова, так и государственных управленцев бизнесом, типа Сечина.

Читаю интервью Глеба Павловского "Фонтанке", и вижу такие слова:

"Наша власть – это некий совет директоров акционерного общества "Российская Федерация". Кстати в этом совете изменилась позиция Путина. Раньше он был исполнительным директором, а теперь скорее почётный председатель правления… Почётные председатели корпораций, как правило, решений не принимают. Председатель правления – это лицо такое подписывающее, санкционирующее, символизирующее единство корпорации. Эту роль и играет Путин. Он – портрет над входом в правление".

А дальше совсем интересно.

Журналист спрашивает, кто же теперь "исполнительный директор"?

"Его пока нет, – отвечает Павловский, – и как раз это, мне кажется, мы и видим каждый день. Точнее, функция исполнительного директора расщепилась, она разошлась по нескольким группам".

Думаю, все знают, кто такой Глеб Павловский? Это политтехнолог. В СССР он был диссидентом, потом активным критиком властей и советско-российских порядков, потом на три срока завербовался работать на Кремль, а во время общественного возмущения 2011-2012 годов вернулся в оппозицию.

То есть Кремлевскую кухню он знает изнутри, а не снаружи. Конечно, с 2012 года много воды утекло, и вряд ли сообщения Павловского можно сегодня считать инсайдерскими, однако общие тенденции он, вероятно, оценивает более-менее верно.

 

Так вот, Путин – фактически "почетный председатель", а должность "исполнительного директора" "корпорации Россия" упразднена.

В этом смысле 2017 год очень важен для нас. Это точка окончательного отвердения той властно-политической конструкции, которая формировалась последние 30 лет, с 1987 по 2017 год.

В ближайшие десятилетия, до начала следующего цикла реорганизации, никаких фундаментальных, коренных изменений в конструкции системы быть не может.

Это значит, что нам, гражданам и политическому классу, предстоит в дальнейшем осваивать те возможности, которые данная система предоставляет.

От предыдущего цикла реорганизации, который происходил при Сталине, нам в наследство досталась единоличная власть выборного правителя. Нынешний цикл на место единоличной власти выборного правителя должен поставить власть выборной элиты.

Павловский, как я понимаю, хочет активного, властного и дееспособного "исполнительного директора". Но такого директора больше не будет.

Россия после долгих десятилетий особой роли правителя переходит к управлению, которое будет осуществляться как баланс интересов различных политических групп.

С чем я всех и поздравляю, потому что единоличная диктатура – это плохо.

Хватит нам единоличных правителей. Пора привыкать к тому, что власть ориентируется на учет различных мнений и интересов.

Там, где есть много интересов и групп, всегда найдется место не только для Путина, Медведева, Усманова и Сечина, но и для "условного Навального", и для народной политики, которая выразит конкретные интересы различных групп граждан.

Что, собственно, и показывает сейчас в режиме реального времени борьба противников московской реновации за интересы горожан. По сути это диалог общества и власти, хотя и несколько скандальный, на повышенных тонах.

Однако это результат предыдущего опыта: власть не доверяет гражданам, граждане не верят властям – но диалог тем не менее происходит.

Единоличный правитель после принятия своего единоличного решения всех противников закатал бы в асфальт.

Но Путин сегодня – не диктатор. Он чутко следует тому, на что указывает вектор действующих в России сил, давая тому же Навальному проявить себя в полную меру и показать, какой реальный потенциал может собрать этот фартовый малый.

И диктаторов в России ближайших десятилетий не будет.

У нас теперь другая система власти, нужно только научиться ею пользоваться и реализовать все ее возможности.

А это – повод для оптимизма.