Что такое Веймарский треугольник?

Неожиданная для большинства экспертов инициатива президента Польши Бронислава Коморовского по превращению Веймарского треугольника (Франция-Германия-Польша) в квадрат с участием России может стать для Польши Веймарским лифтом, который вынесет эту амбициозную страну в высшую лигу европейской политики. Это особенно актуально в связи с приближающимся полугодовым председательством Польши в Европейском Союзе.

Неожиданная для большинства экспертов инициатива президента Польши Бронислава Коморовского по превращению Веймарского треугольника в квадрат с участием России может стать для Польши Веймарским лифтом, который вынесет эту амбициозную страну в высшую лигу европейской политики. Это особенно актуально в связи с приближающимся полугодовым председательством Польши в Европейском Союзе.

Что такое Веймарский треугольник?

Weimarer Dreieck по-немецки, или Triangle de Weimar по-французски был создан 28 августа 1991 года на встрече министров иностранных дел Польши — Кшиштофа Скубишевского, Франции — Ролана Дюма и Германии — Ханса-Дитриха Геншера. Это был жест поддержки становления новой польской государственности со стороны европейских «тяжеловесов». Полное название «треугольника» — Комитет поддержки французско-немецко-польского сотрудничества. Кроме, собственно, сотрудничества трех стран основной целью трехстороннего формата отношений была помощь не имеющей опыта самостоятельной европейской политики Польше в присоединении к Европейскому Союзу и НАТО. Встречи на высшем уровне лидеров трех стран проходили в 1998 году в Познани, в 1999 — в Нанси, в 2001 — в Хамбахе, в 2003 — во Вроцлавле и снова в Нанси в 2005 году. Запланированный на июнь 2006 года саммит в Веймаре не состоялся из-за отказа тогдашнего президента Польши Леха Качиньского, который обиделся на статью в немецкой Die Tageszeitung. Известный немецкий публицист Peter Koehler в июле 2006 года высмеял братьев Качиньских за их местечковый патриотизм и ненависть к Германии, обозвав «братьями-картофелинами».

Для того чтобы понять всю революционность предложения Бронислава Коморовского, совершенно необходимо почувствовать атмосферу, сложившуюся в Веймарском треугольнике, который Лех Качиньский превратил в Бермудский — в нем безнадежно исчезли все добрые намерения Франции и Германии помочь Польше обрести свое место в Европе. У нас Лех Качиньский был известен как ярый русофоб, но по сравнению с его отношением к Германии нелюбовь к России выглядит как легкое недоразумение. Вот выдержки из вышеупомянутой статьи, которая вышла под заголовком «Молодой польский картофель»: «Качиньский считал особым поводом для гордости тот факт, что за последние десять лет не подал не только руки, но и пальца ни одному немцу. Он гордился тем, что в Германии не видел ни одной достопримечательности, кроме унитаза в мужском туалете в аэропорту Франкфурта-на-Майне. Родившийся в 1949 году, он еще до появления на свет ненавидел всех немцев. В больном воображении Качиньского каждый немец еще со средневековья только и мечтает броситься на восточного соседа. Первое лицо Польши способно из ненависти перегрызть даже немецко-российский газопровод, хотя он и проходит по дну Балтики. Кумир Качиньского — это полуфашист Пилсудский, который еще в 1926 году изобрел особый вид демократии для поляков — управляемую демократию».

Должен подтвердить все «обвинения» в адрес бывшего польского президента — он действительно делал такие заявления. Даже столь резкая цитата из Петера Кёлера содержит, пожалуй, самые приличные пассажи из этой скандальной статьи. Дальше — много хуже и не вполне пристойно. Понятно, что при таком «высоком» уровне отношений Веймарский треугольник никак не мог быть равнобедренным. Ущербность как западной, так и восточной политики Качиньского не позволяла Польше занять в Европе надлежащее ей, как шестой по значению в ЕС стране, место. Поэтому появление в президентском дворце Бронислава Коморовского, известного своей умеренностью и трезвостью суждений, было воспринято в Европе с облегчением. По той же причине саммит треугольника, состоявшийся 7 февраля нынешнего года в Варшаве, будил надежды на обновление, на новые открытия в отношениях старой и новой Европы. Были и скептики. Им казалось, что Коморовский недостаточно ярок, более того, даже рутинно скучен и, уж точно, пороху не выдумает. Журналисты обратили внимание на все протокольные ошибки, допущенные польской стороной — и вымокшего на дожде Саркози, которому не хватило зонта, и то, что польский президент во время встречи с коллегами уселся в кресло, не предложив присесть коллегам. Ничто не указывало на прорыв. И вдруг неожиданное, даже шокировавшее многих предложение.

Варшава и ось Москва-Париж-Берлин

В польской внешней политике последнего двадцатилетия отчетливо звучит диссонанс между претензиями этой амбициозной страны на первые роли в европейской, а иногда и мировой политике, и репутацией европейского захолустья, которая, к сожалению, в значительной степени была заслужена Польшей в результате манеры одеваться не по размеру, пытаться примерить на себя костюм взрослого мужчины, будучи прыщавым тинейджером.

Сюда надо отнести и неприемлемую для светской Европы чрезмерную клерикализацию внутренней политики, и претензии на роль лидера Восточной Европы, в том числе и на просторах постсоветского пространства. Всё это привело к частичной изоляции Польши, которая осталась в стороне от современных трендов прагматизма, отчаянно сопротивляясь потеплению на линиях Берлин-Москва и Париж-Москва. В период президентства Дж. Буша Польша превратилась в «троянского осла» США в Европе, над чем ехидно посмеивалась та же немецкая пресса, наградившая наших западных братьев-славян этим малопочетным прозвищем. Главным водоразделом между поляками, немцами и французами была политика по отношению к России. Старая Европа, исповедующая прагматический подход к политике, прибыльно торгует с нашей страной, считая, что кроме сиюминутной коммерческой прибыли, тесное сотрудничество с Россией неизбежно повлечет за собой её модернизацию, вначале технологическую, а следом — и политическую. Возомнившие себя Прометеями демократических европейских ценностей братья Качиньские, сами, впрочем, не ставшие образцом либеральной демократии, с маниакальным упорством продвигали на Восток ту модель демократии, которая казалась им по-настоящему западной, и в результате оказались посмешищем Европы. Прометеизм польской внешней политики, вылившийся в совместный польско-шведский проект «Восточного Партнерства», на самом деле почти превратился в некую разновидность фанатичного прозелитизма.

Инициатива польского президента — это заявка на вступление именно в ту, высшую лигу европейской политики, о которой так давно мечтала Польша. Присутствие России в Веймарском треугольнике идеально соответствует интересам всех четырех стран. Оно способно наполнить свежим ветром опадающие от штиля безыдейности паруса Веймара. Треугольник выполнил ставшую причиной его появления задачу введения Польши в состав ЕС и теперь должен был бы медленно умереть как безнадежно больной человек, которого исключительно из человеколюбия не отключают от аппарата искусственного дыхания.

Российско-французско-германский саммит в Довилле, продолживший традицию встреч Владимира Путина, Жака Ширака и Герхарда Шредера показал необходимость и продуктивность трехстороннего сотрудничества. Не в пример увядающему Веймарскому треугольнику, ось Москва-Париж-Берлин наполнена позитивным содержательным контентом, и перспективы этого формата общения трех европейских лидеров не вызывают опасений. Так что инициатива Коморовского весьма кстати. Правда, ее скорее можно рассматривать как присоединение Польши к оси Россия-Франция-Германия, чем России к Веймарскому треугольнику, но это уже вопрос формы, а не содержания.

Значимость Польши для России достаточно велика и с позиций географического положения (транзит в Европу) и с позиций политических (шестая по величине страна в ЕС, к тому же имеющая особые, как отмечалось выше, отношения с США). Кроме того, сотрудничество с Польшей по таким принципиально важным для нас вопросам, как права российского меньшинства в прибалтийских странах, участие российских компаний в приватизации польских предприятий топливно-энергетического комплекса, выдвинутая Д. Медведевым новая концепция европейской безопасности, также отвечает российским интересам. Редкая возможность создания нового политического формата, выгодного всем его участникам, не должна быть упущена. Министр иностранных дел Польши Радослав Сикорски сообщил, что вскоре начнет консультации с Москвой о присоединении к треугольнику. Хочется надеяться, что наш МИД откликнется на польскую инициативу.

PS. Так сложилось, что за несколько дней до заявления Бронислава Коморовского мы обсуждали с польскими коллегами вопрос о включении России в Веймарский треугольник. Известный польский политолог, специалист по СНГ Пётр Матёнжек, был очень заинтересован моим предложением сделать из треугольника квадрат, но достаточно скептичен относительно реальности этого проекта. В мистику я не верю, но каким-то чудом (или нет?) наш спор был услышан и разрешен президентом Польши в мою пользу. Так что народная дипломатия — это не миф!

P.S. Так сложилось, что за несколько дней до заявления Бронислава Коморовского мы обсуждали с польскими коллегами вопрос о включении России в Веймарский треугольник. Известный польский политолог, специалист по СНГ Пётр Матёнжек, был очень заинтересован моим предложением сделать из треугольника квадрат, но достаточно скептичен относительно реальности этого проекта. В мистику я не верю, но каким-то чудом (или нет?) наш спор был услышан и разрешен президентом Польши в мою пользу. Так что народная дипломатия — это не миф!