Союзники: Казахстан, испугавшись санкций, предпочел Москве Лондон

Проект российской резолюции с осуждением ракетного удара по территории Сирии, предпринятого США и их союзниками в лице Франции и Великобритании, как известно, не набрал в Совбезе ООН необходимого количества голосов и был отклонен. Хотя требования к западным партнерам, изложенные Россией в этом документе, звучат, казалось бы, вполне логично: «немедленно прекратить агрессию в отношении Сирии, а также воздержаться от дальнейшего использования силы в нарушение Устава ООН и международного права».

Но таковыми, к сожалению, их восприняли только Китай и Боливия, поддержавшие позицию нашей страны. Против выступили восемь членов Совбеза: собственно, сами агрессоры — США, Франция и Великобритания, а также примкнувшие к ним Польша, Кувейт, Швеция, Нидерланды и Кот-дʼИвуар.

Что, в общем, председатель комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев назвал предсказуемым. Однако его удивила «одна позиция».

«Не ожидал», — сказал он, не уточнив, правда, чья именно позиция стала для него неожиданностью.

При этом нетрудно догадаться, что речь идет о Казахстане, который при голосовании за российский проект резолюции с требованием осудить провокации и агрессию в отношении Сирии, предпочел воздержаться в компании Перу, Экваториальной Гвинеи и Эфиопии (последняя, к слову, тоже могла бы вспомнить, что Россия списала ей практически все долги — в сумме почти 6 млрд. долларов).

Казахстан является ближайшим союзником России на постсоветском пространстве. Вместе с нами входит в ОДКБ и ШОС. А Астана с января 2017 года является площадкой переговоров по Сирии.

Как отмечает «Российский диалог» со ссылкой на белорусские СМИ, отказ представителей Казахстана поддержать проект предложенной РФ резолюции для всех стал полной неожиданностью. Учитывая, что именно Москва выступила лоббистом Казахстана на выборах непостоянных членов Совбеза в 2017—2018 гг.

Неужели время идейной солидарности закончилось?

— Я считаю, что не было у нас с Казахстаном идейной солидарности, — комментирует ситуацию директор Центра изучения кризисного общества, заместитель заведующего кафедрой государственной политики МГУ имени М.В. Ломоносова Максим Вилисов. — У нас союз основан исключительно на прагматических соображениях. И казахстанских, скорее. Не более того.

Это было всегда. С российской стороны, конечно, здесь немного другие мотивы существуют, которые идут дальше и шире только прагматических. В них больше политики, больше геополитики. Поэтому, с моей точки зрения, это голосование как раз во многом является закономерным и показательным.

Если же говорить о ситуации в целом, то мы сейчас наблюдаем кризис международных институтов и мирового порядка. Западные страны уже совершенно четко объединились в определенную коалицию, основной целью которой является сдерживание России всеми доступными способами.

В этом контексте создаются различные ситуации, весьма двусмысленные с точки зрения мирового права и даже общепринятых дипломатических норм. В этом ряду, безусловно, и инцидент в Солсбери, и так называемые «химические атаки Асада» в Сирии.

«СП»: — Как констатировал наш постпред в ООН Василий Небензя, все происходит «по отработанной схеме: провокация — ложные обвинения — фальшивый приговор — наказание»…

— Так и есть. Эта самая западная коалиция создавалась еще и для того, чтобы оказывать давление на общественное мнение. Формировать определенное видение этих процессов и определенный имидж российской стороны.

При этом используются «аргументы», которые фактами не всегда подкреплены, но подаются именно как доказательства. Вспомните, какую риторику использует американский президент в Твиттере, по сути, вынося свои оценки на публичное обсуждение. А он, напомню, позволяет себе называть руководителя Сирии «животным, совершающим преступления».

То есть, это уже за пределами традиционных правовых и дипломатических установлений.

Подобный подход — бездоказательный, но при этом эмоциональный и очень сорганизованный, — он как раз призван вселить неуверенность в колеблющихся дипломатов, в колеблющиеся страны. Для того чтобы либо предостеречь их от активных действий, либо привлечь на свою сторону.

В случае с Казахстаном, мы видим, что это действует.

Казахстан, как мне кажется, воздержался при голосовании именно потому, что боится для себя каких-либо негативных последствий в дипломатическом плане. И даже, вполне возможно, в плане экономическом. Это заставляет его осторожничать и уходить от принятия решения в поддержку России.

Эта ситуация, на мой взгляд, будет раскручиваться. Видно, как по одному и тому же сценарию развиваются разные события. Я боюсь, что они будут развиваться еще и на других направлениях. И там мы тоже поддержку наших ближайших соседей не получим. Даже в том случае, если ситуация, не дай Бог, обострится на Украине.

«СП»: — Казахстан ведь дистанцировался не только от России, своего ближайшего союзника на постсоветском пространстве. Он, получается, дистанцировался и от Китая, который выступил на стороне нашей страны. Назарбаев чего-то испугался?

— Это все-таки не связано с оценкой внутриполитических перспектив казахстанского руководителя.

Я еще раз повторюсь: подобный подход был характерен для Казахстана всегда. Казахстан никогда не принимал внешнеполитических решений, которые могли бы пойти в ущерб его интересам.

В данном случае, скорее всего, дипломатический корпус и руководство страны посчитали, что возможных рисков от принятия этого решения для Казахстана больше, чем выгоды.

То есть, в качестве выгоды — это продемонстрировать России готовность поддерживать союзнические обязательства. А в качестве рисков — это возможность получить, предположим, дипломатические или финансовые санкции в отношении Казахстана, представителей казахстанской элиты и казахстанских компаний.

И последняя вероятность оценивается достаточно высоко.

«СП»: — Вы имеете в виду историю с заморозкой в США 22,6 млрд. долларов, принадлежащих Национальному фонду Казахстана?

— Да. Но есть еще опасения по поводу политики Великобритании, в частности, их недавнего закона о коррупционных расследованиях в отношении иностранных граждан и их имущества на территории Соединенного королевства.

На самом деле, рычагов воздействия со стороны Запада на Казахстан и казахстанскую элиту очень много. Никак не меньше, чем в отношении российской элиты. Но если Россия в открытом противостоянии с Западом находится уже несколько лет, и за это время были проведены определенные внутриполитические действия по национализации элиты, то в Казахстане никто даже не приступал к подобного рода мобилизационным мерам. И скорей всего, они этого делать не собираются. Казахстан все-таки неоднократно подчеркивал многовекторность своей внешней политики. И ассоциировать себя только лишь с Россией или с Россией и Китаем не будет.

Поэтому ситуация воздержавшегося — абсолютно логична и закономерна для Назарбаева.

Другой вопрос, что нам уже давным-давно пора посмотреть правде в глаза относительно того, что мы назвали союзничеством с Казахстаном. На мой взгляд, есть только очень ограниченный набор сфер, где отношения между Россией и Казахстаном могут быть названы союзническими. А во всех остальных случаях, это — еще раз повторю — прагматичный расчет.

По мнению гендиректора Института региональных проблем Дмитрия Журавлева, мы плохо знаем позицию Казахстана:

— У нас она одной краской все время рисуется. Поэтому получается то белое, то черное. А Казахстан постулирует разновекторность политики. У них с Британией, кстати, отношения лучше, чем с Россией.

Я был в Лондоне, когда туда приезжал Назарбаев. Я видел, как его встречали.

Казахстан ориентирован на союз с Россией, при союзе с Западной Европой. У них официально трехъязычие, напоминаю. То есть, половину предметов школе должны изучать на английском языке. Другой вопрос, что пока с преподавателями проблема. Но это единственное, что останавливает.

У них огромная образовательная программа была «Шаг» — это программа обучения казахской молодежи за государственный счет в западных вузах.

Казахстан живет по логике — только в более умном варианте — Белоруссии: ничего не ломать, ни от чего не отказываться, но идти вперед. Вот мы для них не «перед». Они таковым считают Запад. При этом очень боятся Китая и понимают, что мы — не защита им от Китая.

«СП»: — Странный у нас какой-то союз получается с Казахстаном?

— Но союз тоже нужен. Хотя бы для того, чтобы укрепить тот же союз с Китаем. И напоминаю вам: треть населения Казахстана — это этнические русские. Соотношение это когда-нибудь изменится, но не сегодня.

И поймите, когда Назарбаев уйдет, будет хуже. Назарбаев — единственный лидер в Казахстане, которому не задают вопросов: ты лидер казахов? Или ты лидер казахстанцев?

Любому человеку, который придет ему на смену придется на этот вопрос ответить.

Нурсултан Абишевич отвечает на этот вопрос по-разному, в зависимости от контекстов. А следующему лидеру придется отвечать однозначно.

Так что сейчас мы переходим самый лучший период наших отношений. Дальше, скорее всего, будет сложнее.

Конечно, Казахстан наш союзник. Назарбаев ведет мягче всего внутреннюю этническую политику из всех стран вокруг России. При этом Казахстан не считает для себя важным следовать за нами в фарватере.

Мы этого не можем понять — вот в чем проблема. Мы считаем, что союзник, это «любимая жена». А они не «любимая жена», и не собираются ею быть.

Поймите, они не будут голосовать против Великобритании. Не будут. Их связи с Англией, не менее тесные, чем с Россией.

«СП»: — Финансовые связи, надо полагать?

— Там много всяких связей…

Есть такой Европейский банк реконструкции и развития. Поскольку Англия после войны были самой сильной страной Европы, то он находится в Лондоне. Я там читал лекции про российские регионы. Так вот, в основном приходили казахстанцы, точнее этнические казахи. Они очень плотно работают в Англии, хотя их там меньше, чем наших миллионеров.

«СП»: — В нашей политике придется что-то пересматривать?

— Мы, наконец, должны понять, что нет Советского Союза. Не будет большой и чистой любви. Будет союз по расчету. Он был, и он есть. Но при этом Казахстан удаляется от нас. Когда союз начинался, мы были единой фабрикой. И они были к нам прикованы золотой цепью.

Сейчас значительная часть экономики Казахстана, во-первых, уже не принадлежит самому Казахстану — там все принадлежит иностранным инвесторам. Во-вторых, они развиваются не так. Не продолжают экономический союз с нами, а развивают свои экономические вещи. И ориентированы на западные технологии.

Действия Астаны меня не удивляют и не огорчают. Они работают на свой интерес.