Жизнь после ада

После сообщений о гибели животных в БАНО-«ЭКО» зоозощитники брали приюты штурмом. Как складывается судьба спасенных, выяснял «Росбалт».

В конце апреля-начале мая сотни собак и кошек были вывезены из приютов под управлением БАНО-«ЭКО», которые прозвали концлагерем для животных. Страдальцев спасали в большой спешке, нередко — ночью. Из Вешняков наряду с волонтерами из других приютов «узников» забирали домой сочувствующие: одни — насовсем, иные — на время. Более сотни собак и кошек отправились в приюты «Бим». Кого-то принял муниципальный приют в Кожухово, десятки собак оказались в частном — Шереметьевском. Из Боровска разбирали только по приютам и «передержкам». В ночь на 5 мая туда отправилась и команда Шереметьевского приюта, где сегодня находится около 40 собак из БАКО-«ЭКО» в Вешняках, Царицыно, Боровске. Корреспондент «Росбалта» выясняла, как они устроились на новом месте.

Шереметьевский приют ориентирован на стаффов и питбулей, но  из БАКО-«ЭКО» забирали всех — и собак других пород, и дворняжек. По словам Ирэн Беленькая, директора приюта, некоторых бедолаг уже разобрали породники: двоих взяла лабрадор-команда, двоих — команда гончих, одного спаниеля тоже забрали «свои». «Двух собак из БАНО-„ЭКО“ мы уже пристроили, они дома. Сейчас пристраиваем еще одного. Договор на него уже составили, в воскресенье Эклер едет домой», — делится радостной вестью собеседница «Росбалта».

Пока Эклер расположился прямо в офисе приюта, рядом с диванчиком у входа. В его распоряжении уютная подстилка, миска с едой и целый уголок, полный солнечного света. Несмотря на пережитое, пес буквально ручной, и ластится ко всем, кто готов уделить ему минутку-другую. Вероятно, именно поэтому найти новый дом удалось так быстро.

Однако сейчас в приюте остается несколько десятков вывезенных в те страшные дни животных. Имена собакам в приюте дают сотрудники. Чтобы не путаться, называют по первым буквам места, где был найден пес.

В офисе, позади габаритного директорского стола, сидит еще один бывший узник — Боско из Боровска. Пес истощен и не слишком доверяет незнакомцам. Проверить его на наличие чипа волонтерам тоже не удалось: устройство-определитель, похожее на детскую ракетку для бадминтона, Боско явно невзлюбил. Однако к постоянным обитателям кабинета, кажется, привык, и дает собой вертеть, как им вздумается. «Когда мы его забрали, у него было расширение желудка. Вероятно, его впервые за долгое время накормили, перед тем, как мы зашли на территорию. А посмотрите, какие у него пролежни», — показывает одна из сотрудниц приюта — Влада, поглаживая песью морду, обрамленную пластиковым «воротничком».

Еще одну собаку по кличке Экс сегодня отправили на операцию: опухоль селезенки и гиперплазия предстательной железы. Следом за ним поедет Элоиза из Царицыно. «Собака в ужаснейшем состоянии, вчера мы сделали УЗИ — у нее жидкость в желудке, проблемы с сердцем, — рассказывает Ирэн. — И все это деньги, деньги, деньги».

У Эскады — тоже из Царицыно — огромная и, увы, неоперабельная опухоль. Ее оставят в Шереметьевском приюте на «доживание».
«Практически у всех „посажены‚желудочно-кишечный тракт и печень. Половина животных из Боровска сейчас сидят на лечебном корме. У некоторых инфекция — вероятно, их поили из каких-то прудов, где была заражена вода‘, — предположила директор приюта.

В Шереметьевском приюте, который был создан на средства от продажи его руководителем квартиры, а ныне не получает денег от государства, существуя лишь на пожертвования и спонсорские деньги, на собаку тратят порядка 200-300 рублей в день.

Это корм, выгул, счета за электричество. Лечение и PR при пристройстве в эту сумму, конечно, не входят.  Живут питомцы приюта по двое в клетках, которые чем-то похожи на гостиничные номера: почти каждая — со своим окном,  ковриком и диваном. ‚Иногда они задерживаются здесь на годы, и мы хотим по максимуму приблизить условия к домашним‘, — рассказывает Влада во время беглой экскурсии.

Помимо медиков, со всеми новыми жителями приюта работают опытные кинологи. Они учат псов вновь доверять людям, готовят их к проживанию в семье. Вместе со стаффами в Шереметьевском приюте ждут хозяев алабаи, кавказцы, доберманы, мастифы: все крупные собаки, которых многие люди  боятся и, вероятно, с улицы не решаться взять никогда.

‚Мы отдаем животных с пожизненной поддержкой. Сейчас, например, собака, пристроенная в новый дом еще в 2012 году, едет на лечение за наш счет‘, — отмечает Ирэн.

Однако определить животное в Шереметьевский приют весьма непросто. Ни адреса в открытом доступе, ни опознавательных знаков у него нет. По словам директора, это сделано намеренно. ‚Всех мы принять не можем. Если мы будем везде давать свой адрес, у нас выстроится очередь. За день можно заполнить еще один такой приют, а девать животных некуда‘, — пояснила она.

Что касается приютов, в которых живут по 3-5-10 тыс. собак, по мнению собеседницы ‚Росбалта‘, это скорее выколачивание денег. ‚Невозможно стольким животным оказать адекватную помощь. Кроме того, это собаки: в скученности они могут навредить друг другу. Из одного такого приюта мы забрали стаффочку — Неваду. Соседи по клетке отгрызли ей лапу. Мы ее долго лечили, выхаживали, и вот недавно пристроили‘, — рассказала Ирэн Беленькая.
Словом, проблема бездомных животных куда глубже, чем несколько отдельно взятых приютов с нечеловеческими условиями, и решить ее без помощи законодателей волонтерам, увы, не под силу.

‚Во-первых, я считаю, что нужно ввести тотальные проверки приютов. В БАНО-ЭКО люди фактически не могли зайти. Все приюты должны быть зарегистрированы, отчитываться, — считает Ирэн. — Кроме того, нужно помогать людям, которые забирают собак из приютов. А у нас только и разговоров, что о налогах на собак. Давайте введем такие налоги, что все просто разом выбросят собак, а мы их всех усыпим!‘.

‚Столько собак находится в приютах, еще больше — на улицах, — продолжала она. — Давайте просто остановимся, не будем плодить новых. Заводчики ведь никогда не возьмут свою собаку обратно. Редкие породники берут животных назад, в большинстве же случаев покупателей ждет лишь: ‚извините, нам некогда‘. Нужно хотя бы на пару лет остановить рождаемость, ввести поголовное чипирование, ‚привязать‘ к чипам паспортные данные хозяев. У нас нет единой базы чипирования, к животным ‚привязаны‘ только хозяйские телефоны, которые давно не действуют. Ни прописки, ни паспортных данных — найти хозяина невозможно. Тем более, привлечь его к ответственности, если животное оказалось на улице“.

Правда, по мнению директора Шереметьевского приюта, вести налог все же нужно, но только на тех животных, которые не кастрированы и не стерилизованы. Хочешь разводить — плати! „Причем, для тех хозяев, которые чипируют животное, нужно сделать стерилизацию бесплатной. У людей сейчас просто нет денег, время тяжелое“, — отмечает собеседница „Росбалта“.

Однако законодатели решать проблему почему-то не спешат.