Что мы хотели услышать от Путина, да так и не дождались

По тому, с какой агрессивностью на государственных телеканалах анонсировалась традиционная «Прямая линия с Владимиром Путиным», некоторым даже в какой-то момент стало казаться, что речь идет о чем-то сенсационном, если не сказать, прорывном.

Страна на всякий случай приникла к экранам  и мониторам. Однако, после проведенных почти 5 часов перед этими нагревательными приборами, можно смело констатировать — сенсации не случилось: традиционное мероприятие и прошло традиционно, то есть, как обычно.

Мы знали наверняка, о чем будут спрашивать первое лицо государства. Мы также знали наверняка, какие именно будут даны ответы. Разве кто-то сомневался, что из уст президента не прозвучит никакой оценки деятельности бывшего министра обороны Сердюкова и нынешнего министра образования Ливанова, а в воздухе так и повиснет риторический вопрос о вечном летнем времени и злополучных промилле?

Президент еще раз продемонстрировал свой политический талант отвечать даже на самые коварные и перезревшие вопросы витиевато, но с достоинством. При этом, в ответах все-таки проскальзывали некие намеки на его личную позицию,  те, кому надо, эти намеки услышали. Например, вполне прозрачно была вброшена целая горсть мелких камешков в огород нынешнего (чуть не написал, временного) правительства, глава которого только что триумфально отчитался перед Госдумой.

Судя по намекам Путина, он эти триумфальные настроения не разделяет — работу кабинета президент оценил как удовлетворительную, то есть, по-нашему, «на троечку». Помянул о замедлившемся экономическом росте, чересчур жесткой кредитной политике, намекнул, что резонансным делам по коррупции не давали хода именно при предыдущей (читай, медведевской) администрации, а также увидел массу недоработок правительства по разным социальным аспектам.

Тут у неискушенного зрителя наверняка промелькнула мысль: «Неужто, пробил час для радикальных решений?» Но нет, Владимир Владимирович тут же дал понять, что правительство менять рано, оно еще и года не проработало. «К чему нам кадровая чехарда?» - задал вопрос Путин. Действительно, чехарда, может и не к чему, однако и терпеть «троечников» в Белом доме — тоже не самый веселый вариант.

Так же получилось с провокационным вопросом журналиста в студии о судьбе Чубайса, в том смысле, когда, наконец, его посадят за решетку?

Думаю, в этот момент по всей стране у экранов с надеждой заерзали десятки миллионов человек. Мы же понимаем, что такие вопросы просто так не звучат...

И тут Путин снова дал иезуитский ответ: да, дескать, Анатолий Борисович в свое время сделал много ошибок, даже цээрушников у себя во время большой приватизации приютил, но кому-то же надо было это делать! И тут вопрос — что именно делать? Ведь следуя логике ответа,  Чубайс наделал много ошибок, но они были необходимы — так получается? А значит, все остальное ему будет прощено присно и во веки веков — хоть развал энергетической системы, хоть астрономические убытки по линии Роснано. Вполне по-византийски получилось: вроде и  Чубайсу намекнули, и народу потрафили, и обошлись без кровожадности.

Надо заметить, Путин как-то очень гипертрофированно относится к теме кровожадности, постоянно повторяя заклинания, что у нас, слава Богу, сегодня не 1937-й. Поэтому особенно забавно смотрелся как бы смелый выпад главреда «Эха Москвы» Венедиктова, который озаботился некими «сталинскими нотками» в путинской стилистике. Уж не знаю, в какой микроскоп Венедиктов разглядел эти мифические «нотки» и почему их не видит простой народ, который наоборот требует от власти более суровых мер к душегубам и вельможным ворюгам,

Был в выступлении президента еще один довольно раздражающий момент. Каждый раз, когда речь заходила о чем-то серьезном и сложном, требующем вмешательства первого лица государства, слишком часто звучала фраза: «Я об этом не знаю, надо посмотреть, пусть эксперты проработают и дадут свою оценку...» Есть ощущение, что время на «надо посмотреть» как-то катастрофически уходит на глазах, и сегодня уже очень хочется услышать другое: «Я это вижу, проблему знаю и принимаю по ней решение».

В целом «Прямая линия» получилась внешне благопристойной и сбалансированной в чутких руках режиссеров. Отчеты о мероприятии впечатляли — почти пятичасовой эфир, свыше 3 миллионов вопросов: вроде все, что надо прозвучало — социалка, армия, коррупция, дочки-матери, Сочи и даже немножко про счастье.. А где-то там, за границами уютной студии так и осталась огромная страна с немым, но так и не озвученным вопросом: будет ли в России настоящий прорыв? Молчит Русь, не дает ответа...