Дагестанцы в Турции .

/Ахмеднаби АХМЕДНАБИЕВ/ 


История Дагестана полна трагических событий, одним из которых является массовое переселение горцев в Турцию, известное как мухаджирство. Дагестанцы оставляли родной край по различным причинам, но до середины ХIХ века преобладали только экономические интересы. Затем настал конец очередному всплеску национально-освободительного движения под руководством третьего имама  Дагестана и Чечни Имама Шамиля, длившегося более 25 лет.



В регион пришел царизм со своими порядками, со своими законами, который рассматривал горцев исключительно в качестве «враждебного элемента», притом степень «враждебности» находилась в прямой зависимости от климатических и приро.дных условий. Самыми «лишними» сочли миллионы представителей абхазско-адыгских народов, живших на плодородных землях черноморского побережья. Их выселили в Турцию насильственно, а «освободившуюся» территорию заселили казаками 

Подобный же подход практиковался и относительно дагестанцев и чеченцев, но когда царские чиновники поняли, что край вскоре вообще опустеет, так как казаки не выжили бы в горах, появились первые препоны для эмиграции. В частности, дагестанцы могли выехать в Турцию только после внесения налогов за 10 последующих лет и при наличии хорошей характеристики с места жительства, заверенной старшиной, при этом они теряли право на недвижимость, земли и возможность возвращения. В свою очередь, Турция, принимая беженцев, преследовала свои цели, иногда не самые благие. Дагестанцев, в числе прочих северокавказских этносов, обычно расселяли в самые конфликтогенные и трудноусваиваемые районы, находившиеся на грани окончательного распада Османской империи. Одним из таких переселенцев был Ибрагимхаджи из селения Карата Ахвахского района. Сегодня гость редакции «НД» — его внучка Олжай ОЗДЕМИР.


Турецкий национализм и права человека





Олжай Оздемир: "Мы никогда не потеряем связь с Дагестаном"


— Расскажите, пожалуйста, как ваши предки оказались в Турции. 


— Мой дед Ибрагимхаджи родился в 1854 году в селении Карата Андийского округа в семье знаменосца Шамиля Хуни Багадура. Кроме Ибрагимхаджи у него была дочь Тамара и сыновья — Денга и Хаба Али, который переселился в Турцию в 1870 году. Когда Ибрагимхаджи исполнилось 18 лет, он решил сбежать к брату. Юноша сделал необходимые припасы, а затем пешком, оставляя за собой снежные горы и знойные пустыни, упорно шел к намеченной цели. В одном из турецких городов Ибрагимхаджи, ободранного и грязного, не знающего ни языка, ни дороги, задержала полиция. Пришлось ему несколько месяцев посидеть в тюрьме. К нему приводили иранцев, арабов и представителей других народов, но никто не мог понять каратинско-аварский язык Ибрагимхаджи. На его счастье, вскоре появился и аварец, который, услышав имя Хаба Али, велел немедленно освободить арестованного. Он же привел его к брату, в город Бурса. Здесь Ибрагимхаджи быстро выучил турецкий язык, нашел себе неплохую работу, но его тянуло домой. Через два года он возвратился в родное село. В 1904 году Ибрагимхаджи вместе с родственниками нанялся в царскую армию, где устроился картографом. Участвовал в русско-японской войне, после ее окончания вернулся в Карата, женился на односельчанке Шамай. В один прекрасный день Ибрагимхаджи снова потянуло в Турцию, куда он отправился уже с семьей. В Бурсе открыл трикотажную фабрику. Спустя некоторое время Ибрагимхаджи с Шамай перебралась в селение Гюнекей. У них родилось пятеро детей. Жена умерла от тяжелой болезни, когда Ибрагимхаджи исполнилось 62 года. Второй женой Ибрагимхаджи стала даргинка из селения Кадар — Райханат, которая подарила ему еще пятерых детей. 
Он был разносторонне одаренным человеком, побывал во многих странах мира. В дни отдыха писал замечательные стихи на аварском и турецком языках. Ибрагимхаджи дожил до 120 лет. До последних дней он сохранил ум, ясную память, правда, в 100-летнем возрасте потерял зрение. 


— Почему его семья переехала именно в Гюнекей?


— Этот населенный пункт расположен в одном из красивейших и плодороднейших регионов Турции, а история его появления такова. Вначале переселившихся дагестанцев, как и других северокавказцев, расселяли в приграничных зонах. Османской империи, раздираемой внутренними и внешними проблемами, нужны были воины и защитники. И они были найдены среди дагестанцев. Спасти всю империю от краха они не смогли, но независимость Турции отстояли. В благодарность султан Абдулхамид II предложил для повторного заселения новые, более удобные земли. Пришлось дагестанцам заново обустраивать свой быт. Аварцы выбрали Гюнекей, но здесь сегодня живут и прочие северокавказские этносы.


Дагестан, Расул Гамзатов и возвращение домой


— На каком языке общаются между собой «турецкие» дагестанцы?


— В основном на аварском. Но нынешнее поколение плохо знает язык предков, молодые ребята предпочитают общаться на английском и турецком.

Попав под пресс глобализации, теряется не только язык, но и ментальность, культура, образ жизни. Мы пытаемся бороться с этими негативными тенденциями, в Гюнекее есть преподаватели, которые учат представителей диаспоры аварскому языку и прочим составляющим этнической самоидентичности, таким как национальные танцы. Правда, сегодня в самом селении живут лишь одни старики. Прочие дагестанцы в поисках лучшей доли мигрируют в более крупные города. В Стамбул перебралась и наша семья, некоторые члены нашей семьи живут в США, Бельгии и прочих государствах. Конечно, в подобной ситуации говорить о сохранении самоидентичности уже не приходится. 





Расул Гамзатов в семье Оздемир


— Насколько трудно в Турции быть дагестанцем, ведь известно, что в этой стране жестко подавляются права малочисленных этносов?


— Сейчас нет проблем с изучением родных языков на частном уровне. Есть надежда, что в скором времени поддержку малым народам окажет и государство, так как Турция хочет стать полно¬правным членом европейского сообщества, где, как известно, учитывают права любых этносов, независимо от количества. Хотя 66-я статья Конституции Турции гласит, что «каждый, кто связан узами гражданства с турецким государством, — турок», можно сказать, что государство никогда не ставило преград карьерному и прочему росту кого бы то ни было. Только из нашего семейства вышли генералы турецкой армии, сенаторы, политики и коммерсанты. Один мой дядя, Нурипаша Хазер, когда-то руководил Анкарским военным округом, другой — Аманулла Хазер — неоднократно избирался сенатором от Стамбула, он является почетным сенатором Стамбула. В бытность Тансу Чиллер премьер-министром аварец Мехмет Гельхан занимал пост министра госбезопасности Турции, на должности главного министра был лезгин Хюсаметтин Джиндорук. Перечень можно продолжить и далее. 


— Насколько значима в процессе сохранения этнической самоидентичности роль исторической родины — Дагестана?


— В течение долгих десятилетий мы находились по разные стороны границы, преодолеть которые было дано не всем. Достаточно сказать, что мой двоюродной брат Аслудин Деньгаев из Дагестана смог приехать в Турцию лишь в середине 60-х годов прошлого века. Его тщательно проверяли спецслужбы, собрали массу информации о нем, а группу туристов, где ехал Аслудин, сопровождал работник спецслужб, который следил за каждым его шагом. Такая же ситуация наблюдалась и у нас. Если и были поблажки, то только для известных людей, например, для знаменитого Расула Гамзатова. Теперь иное время. «Железный занавес» рухнул, поездки в Турцию стали для дагестанцев рутинным делом. Я часто бываю в Махачкале, Карате, Арчо, иных местах, где находятся мои генеалогические корни, корни других родственников.


— Ваша семья знала Расула Гамзатова?


— Да. Он с женой Патимат неоднократно останавливался у нас дома в Стамбуле. В первый раз Гамзатовы приехали в гости в 1970 году. Каждый мой приезд в Дагестан я тоже обязательно иду к Гамзатовым. Так мы поддерживаем связь, хотя уже нет в живых ни Патимат, ни Расула. Расул был не только великий поэт, но и мудрый человек, а Патимат — его опора и надежда. 


— Когда человек долго живет за пределами отечества, он несколько идеализирует образ жизни на родине и, вернувшись, часто испытывает некоторое разочарование. Вам это знакомо?


— Наверное, нет. Я никогда не жила в Дагестане. Его образ в основном формировался под влиянием рассказов взрослых, ознакомления с литературой, просмотра телепередач и так далее. Более всего в Дагестане в первый раз меня поразили горы, хотя они есть и в Турции. Это непередаваемо… В горах меня не покидали мысли, что эта моя земля. Что же касается определенных личностей, то у меня слишком узкий круг знакомых, чтобы в ком-то разочароваться. 


— Вы не хотите вернуться в Дагестан?


— Я, мои родственники и многие дагестанцы мечтаем получить двойное гражданство, чтобы принести пользу и Турции, и Дагестану. Сегодня в Турции проживают более 100 тысяч выходцев из республики. У них громадный экономический потенциал, они привыкли работать по европейским стандартам, готовы вложить ресурсы в Дагестан. В частности, руководители фирм, которые я представляю в России, не против инвестирования собственных средств в развитие гостиничной, городской и прочей инфрастуктуры. У них немалый опыт возведения плотин для гидро¬электро¬станций, жилых микрорайонов под ключ. Нужно только приглашать и не создавать препятствий. Кроме прочего, не нужно забывать о культурной составляющей процесса. Ведь при двойном гражданстве намного легче сохранить свое «Я». До 2007 года получить такой статус можно было без проблем, теперь законы изменились, они требуют оседлости на территории России минимум шесть месяцев, но в любом случае мы никогда не потеряем связей с любимым Дагестаном.