Таможенный союз: Можно ли из двух плохих «Жигулей» собрать один хороший «Мерседес»?

Алматы. 22 февраля. КазТАГ – Тулкин Ташимов. С момента своего создания Таможенный союз (ТС) России, Казахстана и Беларуси сразу же стал предметом горячих дискуссий предпринимателей. Сегодня, по прошествии двух лет с момента запуска проекта, можно констатировать некоторые очевидные нюансы. Приоритетной задачей России в рамках ТС стал геополитический аспект. Если ТС не приживется, то Россия потеряет статус главного постсоветского интегратора. Приоритетной задачей Казахстана является обеспечение собственной безопасности, а также анализ плюсов и минусов интеграции. Ключевой вопрос: какой формат взаимоотношений сторон необходим Казахстану внутри ТС?

Факторы геополитические

ТС для России – это, в первую очередь, геополитический, и только, во вторую очередь, экономический проект.

Политика отмежевания от Запада, инициированная в начале 2000-х годов Владимиром Путиным, предполагает активный поиск опоры на постсоветском пространстве. Все очень просто: если с Западом разводимся, значит, женимся на юге. Вместе с тем именно Россию некоторые лидеры государств-членов Содружества независимых государств (СНГ) обвиняют в замораживании интеграционных процессов на постсоветском пространстве.

Разумеется, в Кремле знают об этих настроениях и долго искали приемлемую для партнеров по Евразийскому экономическому сообществу (ЕврАзЭС) форму интеграции. Там понимают, что запустить интеграцию с участием сразу всех государств ЕврАзЭС не получится: слишком много между ними противоречий и взаимных обид. Поэтому Россия предложила интеграцию государствам, которые от нее отказаться не могут.

К примеру, Казахстан тянет в ТС три причины. Первая: Казахстан опасается Китая, поэтому Россия – хороший противовес. Вторая: президент РК Нурсултан Назарбаев уже давно вынашивал идею евразийской интеграции, и ТС может воплотить ее в жизнь. Третья: республика позиционирует себя как мост между Европой и Китаем, для чего зеленый коридор через российскую территорию жизненно необходим.

Беларуси ТС тоже нужен. Во-первых, ТС способен компенсировать неудачный эксперимент с союзным государством. Не секрет, что белорусский президент Александр Лукашенко имел виды на то, чтобы стать президентом такого объединенного государства. Во-вторых, более 40% всего белорусского экспорта приходится на восточного соседа, поэтому львиную долю валюты бюджет Беларуси черпает из России. В-третьих, Минск всегда напрягал высокий уровень зависимости от поставок российской нефти. В рамках ТС пошлины должны обнулиться. А белорусы перерабатывают российскую нефть и продают светлые продукты на Западе.

Поэтому создание ТС прошло в ускоренном темпе. Судите сами. 6 октября 2007 года стороны подписали договор о создании ТС. И в период до 1 июля 2011 года, когда были стерты границы между государствами, они разработали, согласовали таможенный кодекс, и проработали правовую базу. Для сравнения, Европейскому союзу (ЕС) для этого потребовались десятилетия.

И потом на сегодняшний день ТС – это единственный шанс руководства России продемонстрировать свой интеграционный потенциал другим государствам постсоветского пространства. Не секрет, что в условиях отсутствия реальных интеграционных перспектив, все ранее созданные объединения - СНГ, ЕврАзЭС, Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) – дышат на ладан. Примером тому может служить неприсоединение Узбекистана к Коллективным силам оперативного реагирования (КСОР) при ОДКБ.

Правда, интеграционные процессы требуют постоянного углубления, чтобы они не превратились в примитивную тусовку, каковой уже давно считаются саммиты глав государств СНГ. Россия кое-что в данном направлении предпринимает. Так, в начале октября 2011 года премьер Владимир Путин предложил трансформировать ТС и Единое экономическое пространство (ЕЭП) в Евразийский союз.

А уже в ноябре 2011 года на встрече в Кремле страны-члены ТС договорились начать процесс формирования Евразийского союза, который должен заработать к 2015 году.

Понятно, что главным двигателем интеграции на постсоветском пространстве является Россия. Если она сможет осуществить проект Евразийского союза и продемонстрировать реальные плоды такой интеграции, то остальные государства рано или поздно интегрируются в союз. В противном случае Россия потеряет свое влияние в постсоветской зоне.

Минусы и плюсы интеграции

Сегодня о недостатках и преимуществах ТС не говорит разве что ленивый. Если следовать логике, то создание ТС и скорое вступление России и Казахстана во Всемирную торговую организацию (ВТО) означает следующее: ТС объединит усилия для производства конкурентоспособных товаров и услуг. Правда, сразу же возникает крамольная мысль: можно ли из двух «Жигулей» сделать один «Мерседес»? Возможно, внутри ТС ставится несколько иная задача: включить мозги, и поставить ноу-хау на поток.

Но как это сделать, когда образование в загоне, а хирург, только что получивший диплом, не знает, как правильно держать скальпель? Прежде чем штамповать инновации, Япония в течение нескольких десятилетий вкладывала в сферу образования почти треть ВВП. А у нас в течение десятилетий выработался другой непродуктивный рефлекс: деньги не вкладывать, но эффект требовать. Поэтому мы более склонны раздавать фантастические обещания, и менее склонны строить фантастическое образование. Нам до сих пор кажется, что, объединив, к примеру, российское Сколково и казахстанские технопарки, на выходе получим Силиконовую долину.

По сути, мы пытаемся толкать телегу, не накормив заранее впряженную в нее лошадь. То есть хотим совершить технологический рывок в условиях отсутствия специалистов, способных такой рывок обеспечить интеллектом. И тогда вместо рывка получаем тупой, но любимый чиновниками распил государственных денег.

Минусом ТС для Казахстана обычно называют рост таможенных пошлин, который стимулирует рост цен. Он очевиден. По данным Агентства РК по статистике, рост цен на продовольственные товары в период до вступления Казахстана в ТС с 2003 по 2009 годы был плавным, и только 2007 и 2008 годы характеризуются резким ростом (+21,6% и +3,5% по отношению к уровню 2006 года). Это можно объяснить финансовым кризисом, который пришел к нам из США. Но уже в 2010 и 2011 годах, когда ТС вступил в силу, рост цен продолжился (+9% и +8,6% по отношению к уровню 2009 года). Данная динамика выше той, которую показывали цены с 2003 по 2006 год включительно.

Посыл же о том, что высокие пошлины стимулируют инфляцию, не выдерживает критики. Она, согласно официальным данным, в 2010 и 2011 годах немного выросла по отношению к уровню 2009 года, но не намного (+1,6% и +1,2%). Однако оптимистические оценки статистиков часто разбиваются о быт: обесценивание тенге привело к обесцениванию доходов. Даже если по итогам 2012 года статистики «нарисуют» требуемые главой государства 7% инфляции, а зарплата вырастет на 12% - это вовсе не значит, что мы станем жить лучше. Просто потому, что инфляцию могут «нарисовать».

В силу высокой зависимости России и Казахстана от импорта (60% и 80% соответственно), после вступления в ВТО целые отрасли российской и казахстанской экономики ожидает банкротство.

Безусловно, какие-то защитные меры мы вместе с Россией отстоим и, возможно, сможем какое-то время развивать некоторые ключевые отрасли национальных экономик. Например, агропромышленный комплекс и черную металлургию. Но сырьевая зависимость все равно усилится, так как в обозримой перспективе мир не готов воспринимать Россию и Казахстан как поставщиков готовой продукции. Как всегда, поставщиками нефти, газа и металлов.

Впрочем, когда в рамках ТС объединяются рынки, несопоставимые по масштабам и возможностям, то не Казахстан, как заявляют власти, получит 180-миллионный рынок ТС, а Россия получит 16-миллионный рынок Казахстана. Произойдут и трансформации на внутреннем рынке. Давление со стороны российских производителей, обладающих большей финансовой массой (не путать с более высокими технологиями и эффективностью бизнеса) приведут к массовому банкротству мелких и средних казахстанских компаний. В то же время крупные казахстанские компании пойдут на кооперацию с крупными российскими компаниями, так как другого способа выжить нет.

Кстати, есть прямая взаимосвязь между ростом таможенных ставок и снижением уровня конкуренции. Цифры это подтверждают: если в 2009 году в Казахстане было 874,4 тыс. индивидуальных предпринимателей, то в 2010 году – 710,6 тыс. Снизилось и количество субъектов малого бизнеса: в 2008 году их было 475,8 тыс., в 2009 году – 428,4 тыс., а в 2010 году – 416 тыс.

В итоге в выигрыше окажутся транснациональные корпорации и финансово-промышленные группы, контроль которых, после того как с рынка уйдут мелкие и средние производители, может распространиться до уровня базаров.

Считается, что ТС стимулирует свободный переток капиталов, рабочей силы, инвестиций, тем самым, усиливая конкуренцию. Но с учетом консолидации бизнеса может усилиться исключительно монополизм. Чтобы эффективно с ним бороться, нужно создать единый антимонопольный орган ТС и обеспечить обязательное исполнение его решений. Пока же антимонопольные структуры России, Казахстана и Беларуси могут похвастаться друг перед другом исключительно престижным автопарком. Поэтому вопрос, можно ли из трех неэффективных органов слепить один эффективный, остается риторическим.

Много говорят и о том, что высокие пошлины стимулируют развитие собственного производства. Но как сообщала наша новостная лента со ссылкой на пресс-службу ТОО «КазБанкрот», в 2010 году были ликвидированы 2,132 тыс. предприятий. Правда, в конце прошлого года власть отчиталась, что в 2011 году построено 350 новых предприятий инновационного типа.

Хотя есть смутные подозрения, что «предприятия инновационного типа» могут и не произвести продукцию. Как-то было с другими казахстанскими предприятиями: их помпезно открывали, а потом, спустя некоторое время выяснялось, что они стоят, и продукцию не выпускают.

Карта индустриализации должна была способствовать диверсификации казахстанской экономики. Но происходит нечто иное. В конце января на заседании правительства президент РК отметил, что из 31 крупного проекта, а это 90% общего объема инвестиций по Карте индустриализации, только 5 связаны с производством готовой продукции, 11 проектов предполагают выпуск продукции более низких переделов. По реализуемым 220 проектам 80% инвестиций направляется в нефтегазовый и горно-металлургический секторы, инфраструктуру. Из чего следует: первое, большая часть предприятий будет заниматься сборочным и другим «низкопередельным» бизнесом, второе, ориентация на нефтянку лишь усилит сырьевую зависимость.

Многие полагают, что ТС избавит Казахстан от контрабанды. По некоторым оценкам, 90-95% товаров проходили через «Хоргос» контрабандой, а бюджет недополучал таможенных сборов. Чтобы хотя бы представить эти объемы, достаточно обратиться к так называемой «зеркальной статистике». Это расчет разницы в данных таможенных служб. Так вот это расхождение в торговле между Казахстаном и Китаем в 2001 году составило $155,7 млн., в 2010 году – $5,356 млрд. По самым грубым подсчетам, товары общей стоимостью $4,8-5,1 млрд проходили через границу без уплаты пошлин. Сегодня, как нам обещают власти, все изменится: финполиция ведет громкое «хоргосское дело», а чистки в силовых структурах, задействованных на границе, продолжаются.

Ключевым плюсом ТС казахстанские власти считают рост товарооборота. Об этом свидетельствует и статистика. По данным министерства промышленности и торговли России, в 2009 году товарооборот между странами ТС составил $73 млрд, 2010-м – $88 млрд, 2011-м – превысил $100 млрд. Но товарооборот – не самоцель.

Так как в структуре ТС есть весьма очевидные риски. Возможность доминирования России заложена в правовую базу. Согласно договоренностям, Россия имеет 57% голосов, Казахстан и Беларусь – по 21,5%. Даже объединенная позиция Астаны и Минска не способна изменить решения, которые захочет принять Москва. Между тем сама Россия часто конфликтует с соседями, запрещает ввоз импорта стран, политика которых ей не нравится. Это не может не вызывать тревогу в Казахстане, ибо в рамках ТС могут быть приняты решения, противоречащие нашим экономическим интересам.

О том, что казахстанские интересы не будут ущемлены, недавно говорил первый заместитель премьер-министра РК, член Евразийской экономической комиссии Умирзак Шукеев. «Нам следует четко понимать, что любая попытка доминирования какой-либо стороны сразу же резко остановит интеграцию. Ни одна из стран не пойдет в ЕЭП при отсутствии равных прав и возможностей», - заявил он в ноябре прошлого года в своем интервью российской газете «Коммерсант».

То есть в очередной раз Казахстан готов поверить России на слово. Она пообещает нам не доминировать внутри ТС, хотя имеет для этого юридические возможности. Не клеится.

Поэтому главный вопрос ТС – это вопрос равноправия сторон. Чтобы обеспечить равенство, можно пойти по пути внедрения консенсуса: одна сторона – один голос.

Так как в ТС три государства, то это даст возможность заблокировать решение одной стороны двумя другими сторонами.

Консенсус вполне в духе более развитой интеграционной структуры – Европейского союза (ЕС). Решение не считается принятым, если хоть одна страна (а их там 27) выступит «против». На фоне всего сказанного можно сделать некоторые выводы. Если равноправие внутри ТС обеспечить не удастся, то Казахстан может импортировать из России монополизм и неэффективность. Хотя и наша эффективность вызывает сомнения.

======================

Союз нерушимый для тех, кто мечтает

http://www.dn.kz/index.php?option=com_content&view=article&id=291:2012-02-24-02-54-59&catid=5:2011-10-23-11-45-05&Itemid=6

Постсоветские государства по-прежнему раздумывают, стоит ли им вновь собираться под единую евразийскую «крышу» вместе с Россией

Юрий СИГОВ

Ежегодно организуемые «похороны» основных постсоветских объединений, которые вроде бы никого давно уже не устраивают и ни у кого не вызывают ни веры, ни уважения, к концу прошлого года сменились определенными надеждами на то, что все-таки какое-то подобие бывшего СССР можно будет попытаться вновь воссоздать. Правда, само упоминание о чем-то «бывшем советском» считается нынче повсюду у этих государств неким «правилом плохого тона». Но сути дела это не меняет: объединяться вроде бы опять стало почти что модным и даже чего-то положительного обещающим.

Даже при условии, что и СНГ, и ОДКБ, и ЕврАзЭс почти никакой реакции у входящих в эти объединения не вызывают (что показательно - и выходить из них никто не спешит, и в то же время само существование этих структур давно уже воспринимается в большинстве государств постсоветского пространства как неизбежное, но никому тем не менее не мешающее зло), появление идеи создания Евразийского союза все же внимание привлекло.

Пусть пока только на уровне общих дискуссий и в качестве темы для осмысления для глав государств СНГ. Но уже сам факт, что «евразийская идея» вновь всплыла в виде некоего объединительного постсоветского проекта, весьма, думаю, все же показательно.

При этом особый интерес идея эта вызывает на фоне сохраняющегося взаимодействия России, Казахстана и Белоруссии в рамках Таможенного союза, который при всех имеющихся плюсах пока так и не побудил все остальные постсоветские страны к желанию к нему присоединяться.

Понятно, что по большей части проект этот - чистой воды политика, и экономические выгоды (или напротив - проблемные моменты) будут уже по ходу «объединительного дела» выравниваться и разрешаться. Но с учетом того, что Россия уже стала членом Всемирной торговой организации, а Казахстан собирается войти туда к концу нынешнего года, на пути евразийского объединения остается по-прежнему немало препятствий.

Никакой «большой экономики» без еще «бОльшей политики» никогда не было и не будет

Практика постсоветского существования республик некогда единого Союза показывает, что как только разговор заходит о каких-то экономических выгодах объединения, на первый план всегда выступает именно политика, кто бы и что бы по этому вопросу не истолковывал. Само объединение сначала в Таможенный союз, а потом и в Евразийский прежде всего пропагандируется первыми лицами трех государств, и ими же (кем в большей степени, кем в меньшей, но тем не менее) будет проталкиваться в дальнейшем на предмет подключения других пост-советских стран.

Символично и то, что со стороны России в этом новоявленном Евразийском союзе упор делается не только на весьма опосредованные и неявные выгоды от взаимного  сотрудничества (при наличии массы совсем других, не- постсоветских интересов у многих государств СНГ), но и на факт «ненужности» этих стран для всех остальных рынков и партнеров.

Особенно касается это взаимодействия со странами Евросоюза, Соединенными Штатами, тем же Китаем, который всячески вроде бы на двустороннем уровне со странами той же Центральной Азии готов сотрудничать, но делает это он исключительно на своих условиях и только к своей первостепенной выгоде.

В том, что страны бывшего СССР на самом деле (за исключением энергоресурсов) не особо кому на других рынках нужны, доля истины есть. Но по большей части проблема здесь не в том,что никто не покупает в той же Европе, скажем, молдавских или туркменских товаров (которых и нет-то почти). Приоритетом здесь является желание большей части постсоветских государств играть роль самостоятельных единиц, которыми в силу целого ряда причин им быть до сих пор даже через 20 лет формальной независимости крайне трудно.

Помимо этого, далеко не всем странам СНГ в рамках Евразийского союза (особенно тем, которые все-таки основным выбирают для себя все же не внутри- интеграционный, а обще- европейский вектор) по нраву, чтобы вновь со стороны России политики определяли, кому, с кем и какими темпами взаимодействовать. Да и членство в ВТО той же России на целый ряд стран (особенно это касается Белоруссии) неизбежно окажет не самое положительное влияние. В частности, если принять к сведению весьма закрытую и государственно-контролируемую экономику этой республики.

Кстати, и в Казахстане к тому же Таможенному союзу, не говоря уже о Евразийском союзе, отношение местного бизнеса далеко не однозначное. Это касается прежде всего сферы торговли, наличия значительного объема завоза товаров из Китая, весьма специфической системы определения цен на ввоз в республику иномарок и многого другого. Побаиваются в Казахстане (прежде всего представители его среднего и крупного бизнеса), что более тесное взаимодействие в экономическом плане с Россией может привести крупных российских игроков на внутренний казахстанский рынок с неизбежной потерей местным бизнесом своей довольно существенной коммерческой самостоятельности.

До сих пор непонятно и то, а хотят ли деловые и политические элиты (а не только первые лица пост-советских государств) вообще возвращаться в той или иной форме к наследию советского прошлого и пытаться как-то восстановить именно давние союзные связи, о которых на словах, казалось бы, все уже давно стремятся забыть? Ведь что примечательно - во всех трех постсоветских республиках, входящих в Таможенный союз, экономических и коммерческих партнеров в мире нынче много и других,  а постсоветское пространство в них занимает далеко не первые позиции.

 «Старших братьев» больше никто не хочет. Но даже в самой «единой семье народов» кто-то все равно будет верховодить. И имя этого человека всем известно

Еще одним существенным моментом во всех постсоветских новоявленных объединениях остается сам посыл воссоздания некоего экономического пространства, где будет «почти, как в одном государстве». Но при сохранении всех остальных независмых атрибутов у стран, в подобное объединение входящих. Как бы «независимо» ни планировали развитие собственных экономик Казахстан и Белоруссия и какими бы независимыми в своих действиях не были их президенты, им придется все равно играть по «экономическим правилам», прописанным более сильным и влиятельным участником подобного объединения - Россией.

То, что это совсем даже не улыбается первым лицам в Минске и Астане,  понятно без особых разъяснений. Еще больше против этого будут представители крупных государственных и частных предприятий, у которых сложились свои «неформальные» связи на местных рынках, они сами знают, как и с кем строить отношения на уровне национального чиновничества и правящих элит. В случае же объединения в Евразийский союз влияние наиболее сильного и мощного в экономическом плане государства (России) будет все равно сразу же сказываться на любых начинаниях, которые совместными усилиями будут осуществляться в рамках Евразийского союза на внешних рынках.

Непонятно пока и то, какими реальными действиями будет в этом вопросе наполнена сама экономическая политика стран Евразийского союза. Обещаний все кругом пустить по пути инноваций, промышленного развития и технологических производств - только общие благие пожелания. Без передовых западных технологий ничего подобного не добиться при нынешнем имеющемся потенциале ни России, ни Казахстану, ни тем более Белоруссии (у которой отношения с Западом - хуже не придумаешь).

Не поможет здесь особо и Китай, с которым страны Евразийского союза могли бы потенциально еще больше расширить сотрудничество. Ведь Китай рассматривает  все три страны Евразийского союза пока исключительно как сырьевые придатки, и никаких других направлений в экономическом сотрудничестве с этими странами со стороны Пекина пока не просматривается. Более того- Китай сам зависит по технологическим и инновационным позициям именно от Запада (прежде всего - от США). И ему чем-то конкретным содействовать в модернизации экономики стран СНГ не имеет никакого резона.

Да, подобный процесс евразийской интеграции вызывает уже сегодня большое моральное удовлетворение у огромной массы чиновничества (во всех трех странах), поскольку создание разного рода межведомственных комиссий, каких-то служб и комитетов (точь-в-точь как в Евросоюзе, чтобы не ударить лицом в грязь перед пресловутым Западом) дает им возможность неплохого трудоустройства, получения зарплат и имитацию «бурной деятельности» на благо укрепления единого экономического развития постсоветского пространства. Вот только есть очень большие сомнения в том, что подобная «бурная деятельность» принесет странам СНГ какую-то ощутимую пользу.

Остальные «пост-советские партнеры» будут выжидать до тех пор, пока не будет ясно, куда дальше пойдет Россия

Очень показательно и то, что при всех выдвигаемых объединительных инициативах в последнее время со стороны России, страны, тесно с ней сотрудничающие, а также те, кто Россию откровенно побаивается, внимательно следят за тем, что же будет с российской политикой. И в какую сторону станут развиваться события по этой причине на всем постсоветском пространстве.

Какие бы ни были страхи и нестыковки с российскими властями у всех стран СНГ, им важно понять, каким же образом строить свои отношения с Россией и чего можно ожидать от нее на будущее, особенно в плане взаимодействия и в рамках постсоветских организаций, и в двусторонних отношениях. Ведь все прекрасно понимают, что выборами президента в России в начале марта то социальное противостояние, которое сегодня там сложилось, отнюдь не закончится, а только приобретет новые, и пока еще неясные никому формы.

Дремучий антиамериканизм, который нынче во многом в предвыборных целях используют российские руководители, может на самом деле неамало навредить тем странам СНГ, которые с США имеют стабильные и по крайней мере просчитываемые отношения (в том числе - Казахстану). С другой стороны, для государств Центральной Азии та же Америка все-таки расположена очень далеко, а Россия- вот она, под самым боком.

Следят в странах СНГ пристально и за тем, как развиваются нынешние отношения между властью и оппозицией в России. Причем вовсе не той «оппозицией», которая выходит к микрофонам на митингах и давно уже непопулярна на пост-советском пространстве именно своей показной оппозиционостью, нежели чем-то более прагматичным и конкретным. Речь идет о недовольстве «правилами игры», установленными в России со стороны молодого поколения, которое и будет в конечном итоге определять российское будущее.

И неслучайно, что в тот же Казахстан целый ряд российских компаний переводят свои офисы, ведут сделки через Казахстан на другие республики Центральной Азии. А сборная Казахстана по теннису уже фактически полностью состоит из вчерашних россиян, которых безденежье местной теннисной федерации заставляет принимать более комфортные условия жизни и тренировок от казахстанской стороны.

Вопросом остается и сам факт присоединения к проектам Москвы любой из ныне независимых постсоветских стран. Не секрет, что многие из этих стран по-прежнему воспринимаются на Западе как «почти» или «полувассалы» Москвы и соответственным образом к ним за все это и относятся. Чем активнее эти государства будут дружить с Россией (да еще входить в создаваемые ею союзы вне зависимости от того, как они будут называться - Таможенный, Евразийский или как-то иначе), тем меньше шансов у них будет получать от Запада поддержку и какие-то даже минимальные преференции.

Пойдут ли на это руководители тех стран, которые уже однозначно выбрали для себя именно европейский вектор своего дальнейшего развития (к примеру, Украина и Азербайджан) - далеко не факт. И уж тем более малопривлекательного от расширения подобного сотрудничества будет для целого ряда стран (Туркменистан, Узбекистан), для которых кооперация в любом формате с Западом - это своего рода надежный противовес любым попыткам России вовлечь их в пост-советские политические и экономические объединения.